Телефон просигналил сообщением в полной тишине, подсвечивая потолок холодным синим светом. Два часа ночи. Лариса потянулась к тумбочке, стараясь не разбудить мужа, но Виктор уже открыл глаза.
– Кто тебе пишет в два часа ночи? – спросил он хрипло, приподнимаясь на локте.
Его голос звучал обыденно, но что-то в нём заставило Ларису насторожиться. Странная интонация – будто он боялся услышать ответ.
Она молча повернула экран, показывая фотографию мальчика лет десяти. Светловолосый, с россыпью веснушек на носу и такой знакомой улыбкой.
Виктор побледнел. В тусклом свете ночника его лицо казалось восковой маской.
– Откуда, – он осёкся, сглотнул. – Откуда у тебя это?
– Я давно знаю, Витя, – тихо сказала Лариса. – Про твоего сына. Про Надю из Нижнего. Про алименты, которые ты платил до прошлого года.
Она говорила спокойно, слишком спокойно. Так говорят люди, которые уже пережили свою боль и теперь просто констатируют факты.
– Лара, – он потянулся к ней, но она отстранилась.
– Не надо. Дослушай. Я знаю, что мальчика зовут Кирилл. Что он родился в марте, на две недели раньше срока. Что у него аллергия на цитрусовые и страсть к футболу. И что в прошлом году его мать умерла от рака.
Виктор сидел неподвижно, глядя в одну точку. Его пальцы комкали край одеяла – старая привычка, проявляющаяся, когда он нервничает.
– И давно? Давно ты уже знаешь?
– Три года. Помнишь, ты телефон забыл дома, когда на конференцию улетал? Пришло сообщение от неё. Я не удержалась, прочитала переписку.
Она помнила тот день, будто он был вчера. Как дрожали руки, когда листала сообщения. Как перехватывало дыхание от каждой новой детали. Как сидела потом на кухне, механически помешивая давно остывший чай.
– Почему молчала?
– А что я должна была сделать? – Лариса усмехнулась. – Закатить истерику? Подать на развод? У нас дочь тогда в одиннадцатый класс пошла, ей спокойствие нужно было.
– Прости, – его голос дрогнул. – Я должен был рассказать. Но я боялся.
– Чего? Что я не пойму? Что брошу тебя? – она покачала головой. – Витя, мы двадцать пять лет вместе. Неужели ты думал, что я не смогу принять правду?
Он молчал.
– Что теперь? – спросил он наконец.
– Теперь? – Лариса снова взглянула на фотографию. – Теперь нам нужно его забрать.
– Что?!
– Витя, он твой сын. Его мать умерла. Он живёт в детском доме уже почти год. Ты правда думаешь, что я позволю твоему ребёнку расти сиротой?
– Но, как же Катя? Что мы ей скажем?
– Правду. Она взрослая девочка, поймёт.
Она не сказала ему, что уже говорила с дочерью. Что Катя, узнав про брата, первая предложила его найти. Что именно она нашла частного детектива, который разыскал мальчика в детском доме.
– А если он не захочет? Если возненавидит меня?
– Значит, будем ждать. Сколько потребуется.
Виктор смотрел на жену и не узнавал в ней ту девчонку, с которой познакомился двадцать пять лет назад. Время изменило её, сделав не просто мудрее – сильнее.
За три года она не только справилась с болью предательства, но и смогла полюбить его сына как родного. Это казалось невозможным.
– Слушай, а за что ты меня вообще любишь? – вырвалось у него.
Она тихо рассмеялась:
– За то, что ты настоящий. Со всеми своими заморочками, страхами. Даже с этими тайнами. Давай спать, – она коснулась его плеча. – Завтра тяжёлый день.
– Почему?
– Потому что мы едем в Нижний Новгород. Я уже созвонилась с директором детдома.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она уже отвернулась, натягивая одеяло повыше. Через минуту он услышал её ровное дыхание – удивительно, как она всегда могла вот так просто взять и уснуть, будто выключатель нажала.
А сам он только смотрел в темноту и думал, как же всё-таки чудно жизнь устроена.
Утром их разбудил звонок Кати:
– Мам, пап, я собрала вещи. Через час буду у вас!
– Какие вещи? – не понял спросонья Виктор.
– Ну как какие? – в голосе дочери звучало нетерпение. – На выходные же едем! Надо комнату Кириллу готовить. Я тут прочитала, что мальчикам его возраста нравятся супергерои. Может, купим постельное бельё с Человеком-пауком?
– Катя, – Виктор сел на кровати, растерянно глядя на жену. – Ты знаешь?
– Конечно, знаю! Мы с мамой его уже полгода ищем. И вообще, пап, ты что думал – я не замечу, что у меня где-то брат бегает? Мы же с ним похожи как две капли воды! Я твои детские фотографии видела.
В трубке что-то зашуршало.
– Ой, я тут список составила, что купить надо. И ещё – может, стоит его в нашу школу перевести? Она хорошая, и недалеко от дома. И я смогу за ним присматривать.
Виктор слушал щебетание дочери и чувствовал, как к горлу подступают слёзы. Лариса подошла сзади, обняла за плечи.
– Всё будет хорошо, – шепнула она. – Вот увидишь.
Через три часа они уже ехали по трассе. Катя дремала на заднем сиденье, зажав в руках список покупок. Лариса листала документы – она всегда готовилась к важным встречам тщательно, до мелочей.
– Как ты думаешь, – спросил вдруг Виктор, – он похож на меня? В жизни, а не на фото?
– Скоро узнаем, – она сжала его руку. – Главное – не спугнуть. Дать ему время привыкнуть.
– А если…
– Никаких «если», – перебила она твёрдо. – Он твой сын. Наш сын. Просто ему нужно это понять.
Виктор кивнул, сосредоточившись на дороге. В голове крутились обрывки воспоминаний – последняя встреча с Надей, её письма, редкие фотографии сына. Как он мог быть таким трусом? Почему не боролся за право видеться с мальчиком чаще? Почему позволил ему расти без отца?
Через пять часов они въехали в Нижний Новгород. Ещё час потратили на поиски детского дома – старого двухэтажного здания на окраине города.
– Готов? – спросила Лариса, когда они припарковались.
– Нет, – честно ответил он. – Но это уже не имеет значения, правда?
Катя выскочила из машины первая:
– Ну что вы копаетесь? Я хочу брата увидеть!
В кабинете директора пахло кофе и какими-то цветами. Полная женщина в строгом костюме внимательно изучала их документы.
– Значит, вы – биологический отец? – она посмотрела на Виктора поверх очков. – Почему только сейчас объявились?
– Я, – он запнулся. – Я не знал, что Надя умерла. Она не сказала, что больна.
– А если бы не умерла? Так бы и платили алименты молча?
– Елена Петровна, – мягко вмешалась Лариса. – Мы понимаем ваше недоверие. Но сейчас важнее другое – у Кирилла есть семья, которая хочет его забрать.
Директор вздохнула:
– Вы знаете, он хороший мальчик. Умный, спокойный. Только замкнутый очень. После смерти матери почти ни с кем не общается.
– Мы можем с ним увидеться? – спросила Катя. – Прямо сейчас?
– Он на футбольном поле. У них тренировка.
Они вышли во двор. На небольшом поле мальчишки гоняли мяч. Виктор сразу увидел сына – он стоял на воротах, напряжённый, собранный. Совсем как он сам в детстве.
– Кирилл! – позвала директор. – Иди сюда, пожалуйста.
Мальчик медленно подошёл, настороженно глядя на незнакомых людей. На щеке – свежая царапина, на футболке – пятно от травы.
– Здравствуй, – Виктор шагнул вперёд. – Я твой папа.
Кирилл отступил на шаг. В его глазах мелькнул страх:
– Мама говорила, что папа умер.
– Нет, малыш. Я жив. И я пришёл за тобой.
– Зачем? – голос мальчика дрожал. – Вам же я не нужен. Никому не нужен.
– Неправда! – Катя протиснулась вперёд. – Ты нам очень нужен! Я всю жизнь мечтала о младшем брате. И вот ты есть!
Она говорила что-то ещё – быстро, взахлёб, размахивая руками.
Мальчишка смотрел на них широко распахнутыми глазами, и было видно, как недоверие в его взгляде медленно тает, уступая место любопытству. Да и как тут не заинтересоваться – столько нового и неожиданного свалилось разом.
– Знаешь что, – Лариса говорила тихо, по-домашнему мягко, – давай просто будем общаться. Никто тебя не торопит, не дёргает. Просто познакомимся для начала, ладно?
– А можно я возьму с собой свою футбольную форму? – спросил вдруг Кирилл. – И книжки? У меня есть любимая, про пиратов.
– Конечно, можно, – Виктор сглотнул комок в горле. – Всё, что захочешь.
Потом они сидели в кафе – все вчетвером. Кирилл ел пиццу и украдкой разглядывал новообретённую семью. Катя показывала ему фотографии их дома, своей комнаты, рассказывала про школу. Лариса молча наблюдала, чуть улыбаясь.
– А почему вы меня искали? – спросил вдруг мальчик.
– Потому что ты наш, – просто ответила Лариса.
Вечером, уже в гостинице, когда дети уснули в соседнем номере, Виктор обнял жену:
– Как ты можешь быть такой мудрой?
– Глупый, – она погладила его по щеке. – Я просто люблю тебя. Всего тебя – и твои ошибки, и твоих детей. Всё, что делает тебя тобой.
Следующие недели пролетели как один день. Оформление документов, сбор справок, беседы с психологами.
Кирилл приезжал к ним на выходные – сначала настороженный, потом всё более открытый. Катя взяла над братом негласное шефство: помогала с уроками, водила на тренировки, показывала город.
– Знаешь, – сказала она как-то вечером отцу, – он очень на тебя похож. Не только внешне. Такой же упрямый!
Виктор улыбнулся. Он и сам замечал эти черты – в том, как мальчик хмурится, решая сложную задачу, как закусывает губу, когда волнуется.
А потом случилось то, чего они все боялись. В школе кто-то из одноклассников узнал историю Кирилла.
– Подкидыш! – кричали ему вслед. – Никому не нужный!
Он пришёл домой мрачный, с разбитыми костяшками пальцев.
– Что случилось? – Лариса промывала ссадины перекисью.
– Ничего, – буркнул он.
– Кирюш.
– Они сказали, что вы меня из жалости взяли! – вдруг выпалил он. – Что я вам не родной! Что настоящая семья – это не так!
Лариса отложила вату, села рядом:
– А что такое настоящая семья, по-твоему?
Он молчал, глядя в пол.
– Знаешь, – продолжила она, – когда-то давно я думала, что семья – это только мама, папа и их дети. А потом поняла: семья – это когда люди выбирают быть вместе. Каждый день выбирают заново.
– Но папа, он же не выбирал. Он просто был должен.
– Эй, – Виктор появился в дверях – он всё слышал. – Иди-ка сюда.
Он обнял сына – крепко, по-мужски.
– Я виноват перед тобой, – сказал он тихо. – Я должен был быть рядом с самого начала. Но сейчас я здесь. И я выбираю быть твоим отцом – не потому, что должен, а потому что хочу.
Кирилл всхлипнул, уткнувшись ему в плечо.
Прошёл год. Кирилл освоился в новой школе, нашёл друзей. Вместе с Катей они затеяли ремонт в его комнате – теперь там появились постеры с футболистами и полки для книг. Он всё ещё иногда замыкался в себе, но всё реже и реже.
А потом случилось чудо. На школьном концерте, где Кирилл играл в сценке, он вдруг, увидев Ларису в зале, крикнул:
– Мама! Мам, ты видела, как я выступил?
Она замерла, не веря своим ушам. А он уже бежал к ней, сияющий, счастливый – их сын.
Дома они достали старый фотоальбом – тот самый, где была фотография маленького Виктора. Открыли, положили рядом новые снимки.
– Смотрите, как похожи! – восхищалась Катя. – Прямо одно лицо!
– Ну-ка, дайте гляну, – Кирилл протиснулся между ними. – Ого! Пап, а ты тут совсем как я!
– Нет, – улыбнулся Виктор, – это ты как я.
Они долго сидели над альбомом, вспоминая, смеясь, строя планы на будущее. А Лариса смотрела на них и думала о том ночном сообщении, которое изменило их жизнь.