– Тимур, ты что несёшь? Она же только с тобой и встречалась, все это видели.
Ребята закивали, загудели в знак согласия. Тимур нахмурился, красивое лицо перекосилось от упрямства и какой-то внутренней убеждённости. Решение было принято.
– Всё, прекращайте… Значит, кто-то левый постарался. Она же в клуб моталась? Моталась. Вот и ответ.
– А что, нельзя ей в клуб съездить? Ты сам-то где был? На учёбе пропадаешь. Да и не одна она там была, а с нами.
– Это не мой сын, поняли? Всё подсчитал. Сама виновата, нагуляла где-то, пусть теперь сама и разбирается.
– Из тебя математик как из вилки лопата, Тимур. Давай вместе прикинем…
Самый взрослый из них, Андрей, уже раскрыл ладони, собираясь начать объяснения, но Тимур, вдруг уставившись куда-то мимо друзей, резко отшатнулся и буркнул:
– Всё, ребятушки, мне пора!
Он припустил к выезду из села. За ним с криками «Стой, скотина!» ураганом нёсся старший брат Алины. Ещё вчера они были друзьями… Атлетичный и сильный Ярослав против рыхловатого Тимура. Старший брат догнал обидчика сестры и они кубарем покатились в высокую траву.
– Ставлю пятёрку на Ярослава, что он сделает из Тимурки отбивную, – предложил хладнокровно Никита.
– Все ставят на Ярослава, уймись, – отмахнулся главарь-Андрей. – Ладно, пошли разнимать, не то убьёт эту неженку городскую.
О беременности Алины узнали только тогда, когда у неё начал расти живот. В том числе и родители.
Она была красавицей. Красота её была одной из тех, которой невозможно завидовать – только восхищаться. Когда она проходила мимо меня в своих коротеньких шортах в цветочек и жёлтом топике, я невольно засматривалась на её модельные ноги. А волосы… Они лились до лопаток блестящей волной из чёрного шёлка. Глаза у Алины большие, бархатные и добрые. А душа простая-простая, как те цветы на деревьях в мае: они так естественны, так прекрасны, хоть и просты… Их нюхаешь с упоением и собственная душа наполняется мимолётной радостью жизни. Ведь она так мимолётна, эта радость… и эта жизнь. Алина была весной.
С Тимуром её познакомил собственный брат. Алина всегда была девушкой хоть и порядочной, но не робкой. Чувства развивались стремительно. Пара была красивой. Алина тянулась к Тимуру всем сердцем и когда он был рядом, оплеталась вокруг него, как бесстрашный полевой вьюнок ползёт по декоративной розе, не замечая колючих шипов. Алина так и светилась от счастья. Тимур, казалось, тоже, но этот взгляд с хитрецой и его ощущение некоего превосходства, ведь он студент института, а Алина так, деревенская, и учится на медсестру… Моя интуиция настораживалась при виде влюблённой пары.
– Что же ты будешь делать, Алина? Бросишь учёбу?
– Пока возьму академ, а там посмотрим.
Живот 19-летней Алины был уже весьма хорош, вот-вот родит. Мне 17 и до недавнего времени мы редко общались, гуляя в разных компаниях. Сентябрь сидел на носу и щекотал прохладным пёрышком ноздри – совсем скоро я уеду в областной город на первый курс. Как-то Алина взглянула на мои ногти и предложила сделать маникюр за небольшую сумму. Она заканчивала какие-то курсы. Мне он, если честно, и не сдался, но хотелось пообщаться с ней поближе, да и вдруг человеку в таком положении просто нужны деньги?
Я пропетляла мимо кучи железного хлама в её дворе (родители Алины занимались приёмкой металла) и нырнула под оплетённый виноградом навес, где меня с полной обоймой лаков уже ждала красавица Алина.
– Можно личный вопрос?
Алина кивнула, старательно нанося на мои подпиленные ногти тёмно-синий лак.
– Ты его специально оставила или уже выбора не было? – я указала глазами на её живот, не догадываясь, что режу мясо тупым ножом от столового прибора. В тот момент тактичность явно изменяла мне с кем-то другим.
Алина взглянула на меня, как на дурочку. В её взгляде читалась Женщина и горький опыт первой любви. А я… Что я? Я в настоящих вещах ещё ничего не смыслила.
– Вот если я тебе сейчас руки отрежу, ты дальше жить сможешь?
Я опешила, а Алина продолжила. Сколько боли было в её бархатных глазах!
– А я отвечу тебе: сможешь. Только зачем? Ты хоть осознаёшь, насколько они тебе нужны? А я осталась и без рук, и без ног, Лера. Вот так я люблю Тимура. Да, несмотря ни на что! Он во мне. Я не знаю, как это объяснить… Я чувствую себя с ним единым целым.
– Но я спросила о ребёнке…
– А ребёнок это и есть Тимур. Он плод нашей любви – так я его вижу. С первой секунды, когда я узнала, что беременна, то поняла, что жизнь без этого ребёнка не будет иметь никакого смысла. И так же я подумала о Тимуре, впервые его увидев.
Внезапно Алина предложила мне съездить в кафешку с танцполом под названием «Петушок» и я согласилась. Нас отвёз мой отец. Мы протусили там часа три, пока папа гонял чаи у бабушки в гостях. Алина танцевала, вертя своей внушительной беременностью так самозабвенно, что я боялась, что ребёнок вот-вот вылетит из неё. Переживая, я смотрела только на её живот. Алина не смотрела ни на кого. В каждом движении был порыв отчаяния. Плевать на всё. Она не сожалеет. Привет, молодость, привет.
***
Через два года, возвращаясь с вечерней прогулки с приятелем, я застала парня моей подруги в кустах с… Алиной. Они целовались. Подвыпившая красавица отвернулась. После родов она немного поправилась, а глаза… они были потеряны, несчастны. Мы не стали развивать неловкую сцену и тронулись дальше.
После тот паренёк долго заглядывал мне в глаза, как невинный пёсик, и был самой любезностью. Я не рассказала подруге – для той, что являлась мне почти сестрой, это был бы ужасный удар. Да и имела ли я право влезать? До сих пор мучаюсь с ответом. По прошествии лет я понимаю, что всё-таки стоило рассказать.
***
Мальчик рос, и к трём годам в нём невозможно было не заметить черты Тимура — словно маленькая копия отца. Когда Тимур увидел сына, что-то дрогнуло внутри. Может, совесть, может, инстинкт. Он решился вернуться. Они попробовали начать всё заново — сняли квартиру в городе, стали жить вместе. Алина его простила. Но та тонкая трещина, что прошла через её сердце когда-то, давно превратилась в бездну. Казалось, всё внешне спокойно, но внутреннее равновесие было навсегда утрачено. Через несколько лет они расстались окончательно. Тихо, без скандалов, но бесповоротно.
Шли месяцы. Алина вышла замуж и переехала в столицу. Там у неё родились ещё двое сыновей. Красавцы оба, но старший — словно светится изнутри. Она изменилась: округлилась, стала спокойнее, мудрее. Жизнь не раз испытывала её на прочность, но не сломала. И я вижу — она счастлива. Её глаза остались теми же: тёплыми, глубокими, с той самой мягкой весенней грустью, как аромат яблоневого цвета в холодном утреннем воздухе. Весна всегда уходит быстро. Но пока она с нами — мы живём.
P.S. А тот самый старший, которого она когда-то вырастила одна, — теперь вундеркинд. В этом году он заканчивает школу для одарённых детей.
