Раиса Викторовна с подозрением уставилась на невестку. Обычно Ирина заходила в гости с улыбкой, шутила, расспрашивала о делах, а сейчас молча сняла обувь, прошла на кухню и села за стол, глядя в одну точку. Женщина насторожилась – за годы общения она хорошо изучила характер Ирины и сразу видела, когда у той что‑то неладно.
– Ты чего такая унылая, неужели с Кристиной что‑то случилось? – встревоженно поинтересовалась Раиса Викторовна, подходя ближе и присаживаясь рядом. Внучка для неё была всем и даже мысль о том, что у неё могут быть неприятности, сводили женщину с ума. – Заболела? Проблемы в школе? Или кто‑то обижает?
Ирина подняла глаза, слабо улыбнулась, но в улыбке не было радости. Она вздохнула, провела рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть тяжёлую мысль, и устало потянула:
– Дело вовсе не в Кристине, успокойтесь. Просто… я не хочу потерять работу.
Раиса Викторовна сразу расслабилась – раз с ребёнком всё в порядке, это уже хорошо. Но вопрос Ирины не стал от этого менее серьёзным.
– А что такое? У тебя же всё нормально было? – осторожно спросила она, внимательно наблюдая за реакцией невестки.
– Мне предложили повышение. Отказаться я не могу, иначе меня просто уволят, но и согласиться я тоже не могу! – в голосе Ирины звучало отчаяние, а в глазах блеснули слёзы. – Новая должность подразумевает постоянные командировки. С кем я дочку оставлю? Она ещё маленькая, ей мама нужна рядом.
Она замолчала и уставилась в окно. Ей было немного стыдно за подобный срыв, носил сдерживаться уже не было. А Раиса Викторовна на мгновение задумалась, потом мягко положила руку на плечо Ирины и с тёплой улыбкой сказала:
– Ну так у меня оставляй, в чём проблема‑то? Я на пенсии, за нашей малышкой присмотрю. Мне не сложно.
Ирина подняла голову и очень внимательно посмотрела на свекровь. Как-то это подозрительно… Почему‑то раньше Раиса Викторовна свою помощь не предлагала – всегда держалась в стороне, ограничиваясь вежливыми расспросами о здоровье и успехах Кристины. Что сейчас изменилось?
Мысли крутились в голове, но вслух Ирина сказала только:
– Вы правда можете это сделать? Вы же понимаете, что иногда меня не будет дома неделями.
Раиса Викторовна даже не задумалась. Она ответила твёрдо, без тени сомнения:
– Сына воспитала и внучку смогу, не переживай.
После этих слов Ира даже губу прикусила, лишь бы у неё не вырвалось ничего лишнего. Она очень хотела сказать пару ласковых слов о воспитании своего муженька – точнее, о проблемах, возникших после такого воспитания! Перед глазами тут же возник привычный образ: Андрей, развалившийся на диване, с пультом в руке, равнодушно скользящий взглядом по экрану. Или за компьютером – с горящими от азарта глазами, забывший обо всём на свете, пока дочь зовёт его поиграть, а ужин остывает на плите. Избалованный, наглый, любящий только себя. Не жалующий работу, предпочитающий лежать на диване или сидеть за компьютером, играя в различные онлайн‑игрушки.
Ах да, у него же было ещё одно увлечение – гонки. И именно это его и сгубило…
Андрей обожал скорость. Каждую пятницу после работы он созванивался с друзьями, и уже через час они собирались на пустынной трассе за городом. Гоняли до самого рассвета, игнорируя любые предупреждения и здравый смысл. Его не останавливали ни ливень, ни метель, ни порывистый ветер.
– Это только добавляет адреналина! – смеялся он, натягивая шлем.
Сколько раз он попадал в аварии! То в кювет съедет на скользкой дороге, то бампер поцарапает, задев ограждение. Но каждый раз выходил из машины целым и невредимым – лишь пара царапин, синяков да рваная куртка. Со временем Андрей уверился в собственной неуязвимости. Считал, что ему всегда будет везти, что он мастерски владеет машиной и может справиться с любой ситуацией.
Очень даже зря… Судьба не терпит самоуверенности и беспечности. В один ужасный день всё изменилось. Тот вечер начался как обычно: друзья, трасса, рёв моторов. Но на очередном вираже Андрей не справился с управлением. Машина пошла юзом, её закрутило, и в следующее мгновение раздался оглушительный удар – он влетел в столб. Спасать уже было некого…
Тот день Ира не забудет никогда. Раиса Викторовна тогда совсем сдала – похудела, поседела, перестала улыбаться. Но время лечит, и постепенно жизнь вошла в привычное русло. Иногда Ирина думала: а что было бы, если бы Андрей выжил, но остался инвалидом? Смогла бы она, будучи его женой, ухаживать за ним всю оставшуюся жизнь? Честно говоря, она не была к этому готова. И в глубине души понимала, что возможно, такой исход был даже лучше – без долгих мучений и беспомощности.
Сейчас, сидя напротив Раисы Викторовны, Ирина вдруг ощутила прилив благодарности. Эта женщина, пережившая столько боли, готова была снова взять на себя ответственность – теперь уже за её дочь.
– Я вам очень благодарна, – тихо произнесла Ирина, сжимая чашку с чаем. – Я постараюсь как можно больше времени проводить с дочерью!
Раиса Викторовна мягко покачала головой:
– Не думай об этом. Спокойно себе работай. Я присмотрю за Кристиной, она ведь моя родная девочка. Тебе нужно строить карьеру, обеспечивать будущее. А о внучке я позабочусь.
В её голосе звучала такая уверенность и теплота, что Ирина почувствовала, как внутри тает последний комочек тревоги. Может, всё действительно будет хорошо?
****************
Первое время всё складывалось довольно гладко. Кристина проводила дни у бабушки, а по вечерам возвращалась домой к маме. Ну, или же оставалась у бабули на время маминых командировок, что бывало даже чаще. Особо много времени у Ирины не было никогда, так что максимум она могла поговорить с дочкой о её делах и дать парочку советов. Она была уверена, что уж Раиса Викторовна проследит, чтобы проблем не было!
Но постепенно начали появляться тревожные звоночки. Сначала – осторожные звонки от учителей, потом – официальные замечания в дневнике. Оказалось, что Кристина почти не делает домашние задания. Оценки стали сползать вниз, а знания – заметно отставать от программы. И что хуже всего – девочка время от времени просто не приходила в школу, ссылаясь на плохое самочувствие или забывчивость.
Ирина чувствовала, как внутри нарастает тревога. Каждый новый выговор от педагогов бил по её самообладанию. Она пыталась поговорить с дочерью, но Кристина лишь отмахивалась: “Всё нормально, мама, не переживай”. А времени на долгие беседы у Ирины почти не было – работа отнимала все силы.
Однажды, вернувшись домой особенно уставшей, Ирина решила поговорить со свекровью. Она дождалась, когда Кристина уйдёт в свою комнату, и тихо обратилась к Раисе Викторовне:
– Раиса Викторовна, пожалуйста, проследите, чтобы Кристина сделала все уроки. Я уже устала выслушивать жалобы учителей! – в её голосе звучала искренняя просьба, почти мольба. – Я чисто физически не успеваю за ней следить. Домой прихожу поздно, пока поужинаю, так ей уже спать пора.
Раиса Викторовна отложила вязание, слегка приподняла брови и спокойно ответила:
– Ой, да не переживай ты так, всё у нас со школой в порядке. Не всем же быть отличниками! – она махнула рукой, словно отгоняя ненужные тревоги. – Андрей ведь тоже учился весьма посредственно, а стал хорошим человеком.
Ирина замерла. Внутри закипали слова, которые так и просились наружу: “Хорошим человеком? Это Андрей-то? Человек, которому было абсолютно плевать на семью?” Но она сдержалась. Ссориться со свекровью сейчас было бы огромадной глупостью! Раиса Викторовна могла обидеться и отказаться присматривать за Кристиной. А что тогда делать Ирине? Увольняться с работы? На что жить? Как обеспечивать дочь?
Она глубоко вздохнула, пытаясь унять волнение, и тихо произнесла:
– Я просто хочу, чтобы Кристина не отставала от программы. Это ведь важно для её будущего…
Раиса Викторовна мягко улыбнулась, будто успокаивая маленького ребёнка:
– Всё будет хорошо, Ирочка. Не накручивай себя. Дети есть дети – они все через это проходят.
Ирина сжала чашку с чаем так, что побелели пальцы. Она изо всех сил старалась сохранить спокойный тон, хотя внутри всё кипело.
– Просто, пожалуйста, уделите немного своего драгоценного времени урокам, – повторила она, тщательно подбирая слова. – Кристине потом сдавать экзамены. Вы же понимаете, как это важно? Если она сейчас упустит материал, потом будет очень сложно нагнать.
Раиса Викторовна резко отложила газету, которую до этого листала. Её лицо приняло упрямое выражение, а губы поджались так, что стали почти невидимыми.
– Вот заладила! – бросила она с явным раздражением. – Нормально Кристина учится! Всё закрыли тему! Я не собираюсь заставлять ребёнка корпеть над учебниками все свободное время. Ей гулять надо, с подружками встречаться. Развиваться духовно. Экзамены она сдаст, об этом можешь не переживать.
Её голос звучал твёрдо, без намёка на компромисс. Она даже не посмотрела на Ирину, снова уткнувшись в газету, словно разговор был окончен.
Ирине пришлось промолчать. Пока промолчать. А что ещё она могла сделать? Забрать дочь домой, чтобы она львиную долю времени проводила в одиночестве? Так это будет ещё хуже!
Она мысленно напомнила себе, что нужно продержаться пару лет. Всего пару лет – и она заберёт дочь домой на постоянную основу. Сейчас Кристина практически всё время проводит у бабушки, но скоро это изменится. Ирина уже представляла, как наладит режим, поможет дочери организовать учебный процесс, привьёт ей чувство ответственности. Да, будет непросто, придётся много работать и ещё больше – терпеть возмущения. Но она справится. Они обязательно справятся!
Какая же она была наивная…
********************
Два года прошло – а ситуация, к огорчению Ирины, стала только хуже. За это время ей удалось добиться главного: рабочий график наконец наладился. Командировки остались в прошлом, и теперь она могла планировать дни заранее, не срываясь в поездки каждые две‑три недели. Это значило, что больше нет причин оставлять Кристину у бабушки на постоянной основе.
Однажды вечером, вернувшись домой чуть раньше обычного, Ирина села напротив дочери и мягко, но твёрдо сказала:
– Кристин, я подумала… Теперь я смогу быть дома каждый день. Давай ты будешь жить со мной постоянно? К бабушке поедешь в гости по выходным, как раньше мечтали.
Кристина сразу нахмурилась. Губы недовольно поджались, взгляд скользнул в сторону, словно она искала, к чему придраться. Но перечить матери не стала – только тихо буркнула:
– Ладно.
На деле она не собиралась ничего менять в своей жизни. Ну какая разница, где она будет жить? Мама-то всё равно будет на работе пропадать. Так что Кристина по-прежнему будет ходить на прогулки с подружками, откладывать уроки на последний момент, а то и вовсе их не делать. Бабушка ведь всегда говорила, что переживать из-за оценок не надо, что это глупо. Мол, главное, чтобы человек был хороший, а оценки дело второстепенное. Да и в принципе учёба, по мнению Раисы Викторовны, не была чем‑то жизненно важным.
– Вот выйдешь замуж за хорошего человека – и всё у тебя будет, – не раз повторяла она.
Вот только Кристина не учла, что мнение мамы на эти вопросы может быть совершенно другим.
– Давай сначала сделаем уроки, а потом можешь заняться чем хочешь. Хорошо?
Кристина вскинула брови, будто не поверив своим ушам.
– Мам, да ты чего? У нас ничего особенного. Я и так всё знаю. Тройки хватит.
– Тройки хватит? – Ирина почувствовала, как внутри поднимается волна тревоги. – Но ты же хочешь нормально сдать экзамены? А для этого нужно каждый день заниматься, закреплять материал.
– Да ладно тебе! – отмахнулась Кристина. – Бабушка говорит, что в жизни важнее уметь ладить с людьми, а не зубрить книжки. И потом, я просто хочу погулять. Все подружки уже давно на улице.
Ирина замерла. Она вдруг ясно поняла, что за два года, пока дочь жила у бабушки, её взгляды на учёбу и жизнь кардинально изменились. То, что для Ирины было важным и необходимым, для Кристины стало чем‑то необязательным, второстепенным.
– Послушай, – она постаралась говорить спокойно, – я не запрещаю тебе гулять. Но сначала – уроки. Это правило.
– Правило? – Кристина вскинула голову, в голосе зазвучала обида. – У нас никогда не было таких правил! Бабушка никогда не заставляла меня сидеть за книжками!
Ирина глубоко вздохнула. Кажется, будет даже сложнее, чем она думала. Но отступать было нельзя! Она ведь ради этого и добивалась стабильного графика – чтобы быть рядом, помогать, направлять. Чтобы дочь не потеряла годы впустую.
– Кристина, – сказала она твёрдо, но без раздражения, – теперь мы живём вместе. И у нас будут свои правила. Уроки – в первую очередь. А потом – всё остальное.
– Ага, как же! Я пошла гулять!
Девочка буквально рванула в прихожую, схватила с вешалку куртку и уже была в шаге от того, чтобы выйти за дверь, как Ирина выхватила из рук дочери ключи.
– Нет, ты никуда не пойдёшь! Сейчас ты отдашь мне телефон и сядешь за уроки.
Кристина даже не сдвинулась с места. Она лишь скрестила руки на груди, вскинула голову и с вызывающей ухмылкой ответила:
– Даже не собираюсь. Меня ждут подружки. Ты не имеешь права меня заставлять.
Ирина почувствовала, как внутри поднимается горячая волна обиды, но сдержалась. Она сделала шаг ближе, глядя дочери прямо в глаза:
– Ещё как имею! Я твоя мать!
Кристина вдруг рассмеялась – громко, почти издевательски. Этот смех резанул Ирину по сердцу, словно нож.
– Ты? Мать? Ага, скажешь тоже, – девочка покачала головой, и в её взгляде мелькнуло что‑то жёсткое, незнакомое. – Ты кукушка, бросившая родного ребёнка на пожилого человека. А теперь ты смеешь что‑то требовать… Какая ты у нас интересная!
Ирина замерла. Слова дочери будто выбили из неё воздух. На мгновение ей показалось, что она сейчас упадёт – настолько неожиданно и больно было это обвинение
– И это моя дочь? – пронеслось у женщины в голове. – Четырнадцатилетняя девочка, которая ни дня не работала, не знала, что такое ответственность, не понимала, сколько сил и нервов ушло на то, чтобы обеспечить им крышу над головой и еду на столе…
Она сжала кулаки, пытаясь унять дрожь в пальцах. Внутри бушевали сразу несколько чувств: гнев, обида, растерянность и – самое страшное – ощущение собственной несостоятельности. Неужели всё, что она делала, выглядело именно так? Как предательство? Как равнодушие?
– Кристина, – голос Ирины дрогнул, но она заставила себя говорить ровно, – я никогда не бросала тебя. Я работала, чтобы у нас было всё необходимое. Чтобы ты могла ходить в хорошую школу, одеваться, заниматься тем, что тебе нравится.
– А мне в первое время совершенно не нравилось жить у бабушки! – выкрикнула Кристина, и в её глазах вспыхнули слёзы. – Мне не нравилось, что ты всегда где‑то там, на работе, а меня просто спихнули на неё! Ты даже не звонила толком!
Ирина почувствовала, как к горлу подступает комок. Она хотела возразить, объяснить, что всё было не так, что она каждую минуту думала о дочери, что каждую зарплату тратила на неё… Но слова застряли в горле.
– Я… я пыталась сделать как лучше, – прошептала она наконец. – Я думала, что так будет правильно.
Кристина фыркнула, отвернулась и пробормотала:
– Ну да, конечно. Как всегда – ты знаешь, как лучше. А моё мнение никого не интересует. Знаешь, я лучше буду жить у бабушки! Ей, по крайней мере, на не плевать на моё мнение и мои чувства!
Она резко развернулась и пошла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Ирина осталась стоять в прихожей, сжимая в руке ключи и телефон дочери. Да, вернуть себе контроль над ситуацией будет очень сложно…
В комнате Кристина метнулась к шкафу, выдернула чемодан и начала швырять в него вещи. Руки дрожали, но она не замечала этого.
– Хорошо, что я ещё не всё вещи разобрать успела! – со злостью произнесла девочка. – В этом доме я не останусь ни на одну минуту! Здесь меня не любят, здесь меня не ценят! Хотят превратить в дешёвую рабочую силу! Почему я должна мыть посуду? Почему я должна мыть пол? Я не служанка!
Она схватила стопку футболок, смяла их и бросила в чемодан. Потом резко остановилась, оглядела комнату. Взгляд упал на стол, заваленный тетрадями и учебниками.
– А уроки вообще не касаются мамы! – с вызовом произнесла она. – Я сама буду решать, что мне делать и как. Я уже достаточно взрослая для этого.
Кристина захлопнула чемодан, с трудом застегнула молнию. Потом схватила рюкзак, кинула туда наушники, несколько мелочей. На секунду замерла, оглядывая комнату – всё выглядело так, будто здесь только что пронёсся ураган.
Она подошла к двери, взялась за ручку, но вдруг замерла. Где‑то в глубине души шевельнулось сомнение: “А что скажет бабушка? А как мама?..” Но тут же прогнала эти мысли. “Нет, я права! Я не буду подчиняться!”
Схватив чемодан, Кристина с усилием поволокла его к выходу. В прихожей она на мгновение остановилась, прислушалась. Из кухни доносились приглушённые звуки – мама, видимо, мыла посуду. “Даже не выйдет, даже не попробует остановить”, – с горечью подумала девочка и, сглотнув ком в горле, потянула на себя входную дверь.
Ирина медленно осела на диван, словно ноги вдруг перестали её держать. Она уставилась в одну точку, пытаясь осознать, что только что произошло. Такого она точно не ожидала. Да, она понимала, что переход на совместное проживание с дочерью будет непростым, что придётся налаживать отношения, договариваться, искать общий язык. Но чтобы настолько… Чтобы Кристина выкрикнула эти жестокие слова, собрала вещи и ушла?
Внутри всё сжалось от боли и растерянности. Значит, вот что дочь о ней думает, да? Кукушка… Ирина сглотнула горький комок в горле. Что теперь делать? Запереть дверь и не выпускать дочь? Но это же не выход – так можно окончательно разрушить и без того хрупкие отношения.
Дрожащими руками она достала из сумочки телефон. Пальцы едва попадали по экрану, пока она искала нужный номер. Единственным человеком, который мог хоть что‑то объяснить, была Раиса Викторовна.
После двух гудков в трубке раздался спокойный, чуть насмешливый голос:
– Слушаю.
Ирина с трудом сдержала дрожь в голосе, но слова полились сами, горячие, полные обиды и гнева:
– Раиса Викторовна, что вы сделали с моим ребёнком? Она меня совершенно не слушается! Только что собрала вещи и ушла к вам, выкрикивая, что я ей не мать!
Свекровь на том конце провода тихо хмыкнула, словно ожидала этого звонка.
– Дай угадаю: ты на девчонку насела с уроками сразу, да вот прям с порога, – ехидным тоном протянула она. – Я же тебе столько раз говорила, чтобы ты не лезла к ребёнку со всякими ненужными вещами. Дети должны радоваться жизни, а не корпеть над книжками.
Ирина почувствовала, как внутри закипает ярость. Она сжала телефон так, что побелели пальцы.
– Ненужными? Вы что, с ума сошли? – её голос дрогнул, но она не стала сдерживаться. – Как она экзамены сдавать будет? Как будет поступать, учиться дальше? Своим халатным отношением вы сломали ребёнку всю его дальнейшую жизнь! Я этого так не оставлю!
Раиса Викторовна ответила не сразу. В тишине слышно было лишь её размеренное дыхание, а потом – холодный, твёрдый голос:
– Кристиночка там ко мне собралась? Вот и отлично! Нечего ей жить с такой матерью. Тебе детей вообще иметь нельзя, воспитывать ты их не умеешь.
Эти слова обожгли, как пощёчина. Ирина вздрогнула, но тут же вспыхнула, словно спичка:
– А вы умеете, да? – её голос зазвучал резко, почти пронзительно. – То‑то Андрей был воспитанным до невозможности! Да так, что ни на одной работе задержаться дольше чем на год не мог, со всеми конфликтовал, семью бросил, а в итоге лежит в сырой земле?! И это результат вашего “правильного” воспитания?
На мгновение в трубке повисла тяжёлая пауза. Потом Раиса Викторовна холодно произнесла:
– Мне не о чем с тобой разговаривать. Кристина сама приняла решение, с кем ей жить. От тебя только одно требуется – вовремя деньги переводить. Тебе же не нужны скандалы на работе?
Ирина замерла. Эти последние слова ударили особенно больно. Она хотела что‑то сказать, возразить, но свекровь уже отключилась. В ушах стоял гул, а в груди – тупая, ноющая пустота.
Она медленно опустила телефон на колени, глядя перед собой невидящим взглядом. В квартире было тихо, слишком тихо. Только что здесь бегала, смеялась, капризничала её дочь – а теперь всё опустело. И самое страшное – Ирина вдруг осознала, что не знает, как вернуть всё назад…
**************
Ирина почти не видела дочь. Кристина категорически не желала появляться перед матерью, которую за глаза, а порой и в лицо называла не иначе как “кукушка”. Каждый раз, когда Ирина пыталась позвонить или зайти к Раисе Викторовне, чтобы поговорить с дочкой, её встречали либо замкнутое молчание, либо резкие, обидные слова.
Женщине пришлось с горечью признать: она упустила дочь. Сама, своими руками подтолкнула Кристину в объятия бабушки. А Раиса Викторовна, видимо, видела в девочке отголоски погибшего сына. Она баловала Кристину, потакала её капризам, повторяла, что учёба – не главное, а главное – быть милой и весёлой. И Кристина впитывала эти слова, как губка.
Единственной ниточкой, связывавшей мать и дочь, остались деньги. Ирина переводила на карту Кристины сумму, достаточную для скромных карманных расходов. Совесть не позволяла ей урезать содержание единственного ребёнка, но и увеличивать сумму она не спешила. Слишком больно ранили её те жестокие слова, которые Кристина выкрикнула в порыве гнева: “Ты мне не мать!” Остальные деньги она переводила бывшей свекрови.
Когда пришли результаты экзаменов, Ирина не удивилась. Кристина практически завалила все предметы. Того мизерного количества баллов, что она набрала, не хватило даже для поступления в колледж.
Однажды Кристина появилась на работе у матери. Она зашла в офис без предупреждения, уверенно прошагала к кабинету Ирины и, не дожидаясь приглашения, села напротив.
– Оплати мне обучение, – без предисловий заявила она, глядя прямо в глаза матери. – Я уже выбрала специальность. Там ничего сложного, всё легко и быстро.
Ирина медленно отложила документы, которые просматривала. Она посмотрела на дочь – на её уверенное, почти вызывающее лицо, на упрямый блеск в глазах – и почувствовала, как внутри поднимается волна горечи.
– Нет. Даже не мечтай, – холодно ответила она. – Сколько раз я просила тебя взяться за ум? Сколько раз просила элементарно делать домашнее задание, готовиться к экзаменам? А что делала ты? Гуляла с подружками, смотрела нескончаемые сериалы, жила в своё удовольствие. Теперь пожинай плоды своих усилий, дорогая.
Кристина дёрнулась, словно от удара. На мгновение в её глазах мелькнуло что‑то похожее на растерянность, но тут же сменилось привычной обидой и упрямством.
– Да для тебя это копейки! – воскликнула она, повышая голос. – Ты и так в моей жизни участия почти не принимала, так хоть одно доброе дело сделай!
Ирина сжала губы. Она хотела ответить резко, но сдержалась. Вместо этого тихо, но твёрдо произнесла:
– Доброе дело – это не заплатить за твоё обучение, когда ты даже не попыталась сама. Доброе дело – это научить тебя отвечать за свои поступки. Ты ведь уже взрослая, да, Кристина? Пора понимать, что жизнь не состоит из одних удовольствий. За всё приходится платить – временем, усилиями, ответственностью.
Кристина вскочила со стула, её лицо покраснело от гнева.
– Ты просто злая! – выкрикнула она. – Тебе никогда не было до меня дела, и сейчас ты опять думаешь только о себе!
Ирина смотрела на дочь, и в её взгляде не было ни тени сомнения. Она выдохнула, словно сбрасывая с плеч тяжёлый груз, и произнесла твёрдо, без намёка на уступку:
– Если бы хоть чуть‑чуть интересовалась моей жизнью, то, несомненно, знала бы, что через три месяца я ухожу в декрет. Так что у меня нет денег исправлять твои ошибки. Иди и зарабатывай на своё образование сама.
Кристина замерла. На секунду её лицо исказилось от шока, а потом она резко вскинула голову и взвизгнула:
– Декрет… Ты чего, с ума сошла? Мне не нужен брат или сестра! Кто тебе вообще разрешил? Моё наследство разбазарить решила?
Ирина даже не вздрогнула. Она медленно отодвинула бумаги, положила руки на стол и посмотрела дочери прямо в глаза. Голос её звучал ровно, но в каждом слове чувствовалась сталь:
– Твоё? Ты у меня ни копейки не получишь! – она с такой силой сжала ручку, что та жалобно хрустнула. – Всё моё имущество перейдёт моему сыну. Ты же сама не так давно заявила, что я тебе никто.
Кристина побледнела. Она открыла рот, пытаясь найти слова, но вместо этого лишь выдавила:
– Ты права не имеешь так поступать! Ты… Ты…
Ирина не дала ей закончить. енщина повернулась к секретарше, которая всё это время стояла возле двери, стараясь не привлекать внимания, и спокойно попросила:
– Люда, вызови, пожалуйста, охрану.
Секретарша кивнула и тут же потянулась к телефону. Кристина попятилась, но не успела сделать и двух шагов – в дверях уже стоял охранник. Мужчина под два метра ростом, с самым суровым выражением лица, он заполнил собой весь проём.
– Ты у нас девочка самостоятельная, – продолжила Ирина, не отрывая взгляда от дочери. – Бабушку слушать любишь, зато меня пустым местом считаешь. Запомни: как только тебе исполнится восемнадцать, ты от меня ни копейки не получишь. Хватит!
Кристина хотела что‑то сказать, но слова застряли в горле. Она метнула на мать злобный взгляд, потом обернулась к охраннику, который молча стоял в дверях, ожидая дальнейших указаний. Поняв, что спорить бесполезно, она резко развернулась и бросилась к выходу.
Хлопок двери эхом разнёсся по офису. Ирина осталась сидеть за столом, сжимая в руке сломанную ручку. Руки дрожали, но она не позволила себе расслабиться. В голове крутилось лишь одно: “Так надо. Так будет правильно”.
Секретарша Люда осторожно подняла глаза:
– Ирина, вы… в порядке?
Ирина глубоко вздохнула, медленно досчитала до десяти, и тихо ответила:
– Да. Всё в порядке. Продолжаем работу.
*********************
Ещё два года спустя Кристина, как обычно, решила побаловать себя – на этот раз новым платьем. Она давно присмотрела модель в любимом магазине и наконец‑то собралась за покупкой. С предвкушением девушка достала банковскую карту, подошла к банкомату и вставила её в приёмник. На экране привычно мелькнули опции, она выбрала “Проверить баланс” – и замерла.
Вместо ожидаемой суммы – нули. Абсолютно пустой счёт.
– Не поняла. Где мои деньги? – вслух произнесла Кристина, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения.
Она вытащила карту и полезла за телефоном. Звонить матери она не любила – каждый разговор превращался в спор или упрёки, но сейчас выхода не было.
Набрала номер, прижала телефон к уху. В следующий момент приятный женский голос в трубке холодно сообщил: “Набранный вами номер не существует”.
– Это что ещё за сюрпризы? – с досадой воскликнула Кристина. – С тобой вообще одни проблемы!
Она сжала телефон в руке, пытаясь сообразить, что делать дальше. Адрес новой квартиры матери она не знала – та успела выйти замуж и переехать к мужу, даже ребёнка родила. Противного мальчишку, который оттянет себе часть её наследства! В слова матери, что Кристине вообще ничего не достанется, девочка не верила.
Оставался один вариант – поехать на мамину прежнюю работу. Кристина помнила, где находится офис, хоть и не была там с того скандального разговора.
Добравшись до здания, она уверенно прошла к проходной. Охранник окинул её взглядом, но не остановил – девушка выглядела опрятно, да и в офисе часто бывали посетители. Кристина подошла к стойке администратора и вежливо, но с ноткой нетерпения спросила:
– Здравствуйте, могу я увидеть Ирину Петровну?
Девушка за стойкой улыбнулась, пробежала глазами по экрану компьютера и ответила:
– Извините, но Ирина Петровна у нас больше не работает. Уже несколько месяцев как. А вы кем ей приходитесь?
Кристина почувствовала, как внутри всё сжалось.
– Дочь… А… а где её можно найти? У вас есть контакты? – с надеждой спросила она.
Администратор развела руками:
– К сожалению, мы не даём личные данные сотрудников. Но вот, возьмите, – она протянула Кристине небольшой конверт. – Это оставили для вас. Сказали, что вы, возможно, придёте.
Кристина взяла конверт, недоумённо повертела его в руках. Обычный белый, без надписей. Она вскрыла его прямо там, у стойки, и достала сложенный лист бумаги. Развернула – и прочла всего несколько строк, написанных аккуратным маминым почерком:
“С совершеннолетием, дочка. Хватит рассчитывать на других, живи своим умом”.
Руки сами опустились. Конверт и листок повисли в пальцах. Вокруг шумел офис, мимо проходили люди, но Кристина будто перестала их замечать. В голове крутилось только одно: всё. Больше никакой поддержки, никаких денег, никакой мамы, которая решит её проблемы.
Она медленно сложила листок, убрала его в карман и, не говоря ни слова, направилась к выходу…
