– И не стыдно тебе? – Алёна не собиралась подбирать слова. Едва увидев теперь уже бывшего друга, она просто не смогла сдержать эмоций. Если бы она знала, что визит к подруге закончится таким образом, сидела бы дома! – Сидишь тут, шикуешь, а родная дочка фрукты пару раз в месяц видит!
Внутри всё кипело. Злость, которую она долго держала в себе, наконец вырвалась наружу. Единственным желанием было взять что-нибудь потяжелее и швырнуть в эту наглую, заносчивую, лицемерную пародию на человека.
Три года назад, когда Алёна и её однокурсники учились на четвёртом курсе, к ней в комнату подселили новую соседку – первокурсницу Юлю. С первого взгляда было заметно, что она совсем не похожа на большинство городских студенток: в её глазах читалась искренняя наивность, а в манерах – простота, свойственная тем, кто вырос вдали от большого города. Юля приехала из крошечного городка, где почти не было перспектив, но где она провела всё своё детство под опекой любимой бабушки.
По вечерам, когда учебный день оставался позади и в комнате зажигался тёплый свет настольной лампы, Юля любила мечтать вслух. Она рисовала в воображении чёткие картины своего будущего: вот она находит хорошую работу, снимает уютную квартиру – или даже небольшой дом, это не так уж важно, – а потом перевозит к себе бабушку. Эту мечту она повторяла как мантру, будто пытаясь закрепить её в реальности силой собственного желания.
Однажды, когда девушки пили чай после долгого учебного дня, Юля неожиданно поделилась своей историей. Если честно, девушке просто хотелось выговориться и получить хоть немного сочувствия.
– Родители в аварии погибли, когда мне и трёх лет не было, – сказала она, глядя в чашку с чаем. – Я их совсем не помню. Бабуле было очень сложно, в нашем городке работы почти не было, денег постоянно не хватало. Но ты не подумай, я не жалуюсь! Всё было не так уж и плохо. Просто… – она ненадолго замолчала, словно подбирая слова, а потом тихо добавила, отводя взгляд в сторону: – Я хочу, чтобы хоть на старости лет она пожила достойно.
Алёна слушала, не перебивая. В тот момент она почувствовала, как в её душе зарождается глубокое уважение к этой хрупкой на вид, но невероятно сильной девушке. Она невольно начала присматриваться к Юле и вскоре увидела то, что делало её особенной.
Каждый вечер Юля садилась за учебники и занималась до поздней ночи. Её упорство поражало: она не позволяла себе отвлекаться на посиделки с друзьями или бесцельный скроллинг в телефоне, как это делали многие однокурсники. При этом она умудрялась подрабатывать в небольшом магазине неподалёку от общежития. Каждую неделю, несмотря на усталость, Юля отправляла часть заработанных денег бабушке.
Алёна не раз наблюдала, как Юля, вернувшись после смены, едва успев перекусить, тут же раскрывала конспекты. Иногда она зевала, потирая уставшие глаза, но продолжала писать и читать, будто внутри неё горел неугасимый огонь. Это упорство, эта целеустремлённость вызывали у Алёны не просто симпатию – настоящее восхищение. Она видела, что Юля не просто учится и работает: она борется за своё будущее и за будущее близкого человека, не жалея сил и не теряя надежды.
А спустя некоторое время в жизни Юли появился Лёша. Она познакомилась с ним случайно – столкнулись в библиотеке. Он сразу привлёк её внимание: обаятельный, с лёгкой улыбкой и непринуждёнными манерами, умел расположить к себе с первых минут разговора… Юля и сама не заметила, как начала ждать каждой новой встречи, как мысли о нём всё чаще вытесняли из головы даже самые важные дела.
Влюблённость накрыла её волной – такой сильной, что порой Юля сама удивлялась, как это с ней случилось. Она влюбилась, словно кошка, всем сердцем, целиком и полностью отдаваясь новому чувству. Но, несмотря на бурю эмоций, она не позволила себе забросить учёбу. Юля по‑прежнему оставалась лучшей студенткой на курсе: аккуратно выполняла все задания, часами сидела за учебниками, готовилась к семинарам. Её конспекты были образцовыми, а ответы на занятиях – развёрнутыми и продуманными. Преподаватели по‑прежнему ставили её в пример остальным.
И работу в магазине она тоже не бросила. Только попросила менеджера немного изменить график – теперь её смены начинались позже. Это давало ей возможность проводить больше времени с Лёшей: гулять по городу, сидеть в кафе, болтать допоздна. Юля ловила себя на том, что даже в редкие минуты одиночества мысленно возвращается к нему – вспоминает его шутки, интонации, прикосновения.
Вот только сама она не видела – или не хотела видеть – того, что было очевидно окружающим. Для Лёши она была не более чем приятным развлечением, одной из многих девушек, с которыми он легко заводил знакомства и так же легко расставался. Он не строил планов, не говорил о будущем, не проявлял той глубины чувств, которой так жаждала Юля. Но она отказывалась замечать тревожные знаки.
Алёна, наблюдая за подругой, не могла молчать. Она знала Лёшу давно – ещё с школьных времён – и прекрасно представляла его характер. Однажды, когда девушки остались наедине в своей комнате, Алёна решительно заговорила:
– Юль, очнись! – девушка не хотела лезть в жизнь подруги, но и молчать больше просто не могла! – Я его с детства знаю! Он бабник, каких ещё поискать нужно! Он не создан для длительных отношений!
Юля лишь улыбнулась – той самой мечтательной улыбкой, которая появлялась на её лице всякий раз, когда речь шла о Лёше.
– Я его люблю, ничего с собой поделать не могу, – тихо ответила она, глядя куда‑то вдаль, будто видела перед собой его образ. – И, может, ему просто не попадалась такая девушка, ради которой можно измениться?
Алёна вздохнула. Она понимала, что слова сейчас мало что изменят.
– Ты сейчас о себе говоришь? Ну и самомнение у тебя, – произнесла она скорее с горечью, чем с насмешкой. Она чувствовала, что бессильна перед силой влюблённости, которая затмевала Юле глаза. – Потом не плачь, ладно?
Юля только мягко покачала головой, всё ещё погружённая в свои мечты. Она искренне верила: её любовь способна всё изменить.
Наивная, наивная Юля…
Три месяца пролетели незаметно. Для Юли это время стало настоящей сказкой. Каждый день приносил ей радость: утренние сообщения от Лёши, случайные встречи между парами, долгие прогулки после учёбы. Она буквально светилась от счастья – глаза блестели, на лице постоянно играла улыбка, а в движениях появилась какая‑то особенная лёгкость. Даже однокурсники замечали, как она изменилась: стала более открытой, часто смеялась, с воодушевлением рассказывала о планах на выходные.
Лёша по‑прежнему оставался для неё центром вселенной. Она старалась не обращать внимания на косые взгляды и перешёптывания за спиной, не слушала осторожные замечания подруг. Всё, что имело значение, – это их совместные моменты, его тёплые объятия, обещания “как‑нибудь потом” встретиться снова.
А потом наступила сессия. Юля, несмотря на влюблённость, не позволила себе расслабиться: ночами зубрила конспекты, днём бегала на экзамены, а между этим успевала перекинуться парой слов с Лёшей. Она справилась – закрыла все предметы на хорошие оценки, и впереди замаячили долгожданные каникулы. Это должно было стать их общим временем: Юля строила планы, представляла, как они вместе поедут куда‑нибудь за город, проведут дни напролёт вдвоём.
Но после каникул она не вернулась. В университете никто не мог сказать, куда пропала Юля. В деканате сухо сообщили: девушка отчислилась по собственному желанию. Никаких объяснений, никаких контактов.
Алёна не находила себе места! Она перебирала в голове все возможные варианты – от внезапной болезни до семейных проблем. Но что‑то подсказывало: причина кроется в другом. И единственный человек, который мог хоть что‑то знать – это Лёша.
Она нашла его возле университетского корпуса. Он стоял в окружении приятелей, смеялся, выглядел абсолютно беззаботным. При виде Алёны его улыбка слегка померкла, но он не подал виду, что что‑то не так.
– Лёша, мне нужно с тобой поговорить, – начала Алёна, стараясь держать голос ровным.
Он пожал плечами, отошёл с ней в сторону.
– Ну, говори.
– Почему Юля отчислилась? Ты ведь должен знать, – прямо спросила Алёна, вглядываясь в его лицо в надежде уловить хоть тень вины или беспокойства.
Лёша искренне удивился. Даже брови приподнял, словно вопрос застал его врасплох.
– Почему ты у меня спрашиваешь? – он развёл руками. – А что, я должен за ней следить?
Алёна почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Она с трудом сдержалась, чтобы не повысить голос.
– Серьёзно? – её голос дрогнул. – А что было на протяжении последних месяцев? Ты же с ней встречался! Алексей! – она невольно повысила тон, и он наконец посмотрел на неё внимательнее. – Где Юля? Что с ней? Почему она отчислилась?
– Эта дурашка с чего‑то решила, что я на ней чуть ли не жениться готов, представляешь? – произнёс он с лёгкой усмешкой. – Выдала мне новость – ребёнка она ждёт. И смотрит так, в ожидании радостных воплей с моей стороны.
Алёна почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она хотела что‑то сказать, но Лёша продолжил, не дожидаясь её реакции:
– Ну я ей прямо и сказал, что не собираюсь становиться отцом в таком возрасте. И уж тем более жениться на такой, как она. – Он фыркнул, будто вспомнил что‑то забавное. – Она решила с моей помощью в городе закрепиться, ещё и бабульку мне на шею повесить.
Эти слова повисли в воздухе, словно тяжёлый туман. Алёна смотрела на него и не узнавала человека, с которым когда‑то дружила. Перед ней стоял совершенно чужой парень – холодный, равнодушный, будто всё это его никак не касалось.
– Ну ты и… – она запнулась, пытаясь подобрать слова, но ничего цензурного в голову не приходило. – У меня просто слов цензурных нет!
Её голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. Внутри бушевала буря: злость, разочарование, жалость к Юле. Она не могла понять, как можно быть настолько бесчувственным, как можно вот так, с ухмылкой, говорить о человеке, который тебе доверял.
С того дня Алёна решила для себя: с Лёшей она больше не общается. Она просто вычеркнула его из своей жизни. Когда они случайно встречались в университете или в городе, она проходила мимо, даже не глядя в его сторону. Для неё он перестал существовать – словно пустое место, словно человек, которого она никогда не знала.
Она не хотела слышать его оправданий, не желала видеть его лицо. Всё, что ей было нужно, – это поддержать Юлю, помочь ей справиться с тем, что на неё обрушилось. А Лёша… Лёша остался в прошлом. В прошлом, о котором лучше не вспоминать.
Алене понадобилось несколько дней, чтобы наконец связаться с Юлей. Всё это время она переживала, отправляя подруге сообщения одно за другим – короткие, тревожные, полные беспокойства: “Юля, где ты? Пожалуйста, ответь!”, “Я волнуюсь, дай знать, что с тобой всё в порядке”, “Мы можем поговорить? Я спать не могу, волнуюсь за тебя!” Но телефон Юли оставался выключенным, и каждое отправленное сообщение повисало в пустоте, усиливая тревогу Алёны.
И вот однажды утром телефон Алёны ожил – пришло короткое сообщение от Юли: “Прости. Я в порядке. Давай поговорим”. Девушка тут же набрала номер подруги. Голос Юли звучал тихо, чуть дрожа, но в нём не было отчаяния – скорее спокойная решимость.
Разговор получился недолгим, но ёмким. Юля рассказала, что приняла твёрдое решение: ребёнка она оставит. “Бабуля обещала помочь, – говорила она, и в её голосе проскальзывала тёплая, почти детская уверенность. – Она сказала, что мы справимся. Вместе”. Алёна слушала, сжимая в руках телефон, и чувствовала, как сердце то сжимается от тревоги, то наполняется гордостью за подругу.
Юля также сообщила, что уже нашла работу.
– Не ахти какая, – призналась она с лёгкой усмешкой, – зарплата маленькая, но и обязанности простые. Без образования ведь особо не разгуляешься. Куда деваться‑то?
В её словах не было обиды или сожаления – только трезвое понимание реальности и готовность двигаться дальше, несмотря ни на что. Розовые очки наконец-то спали, теперь Юля стала лучше осознавать мир, в котором она жила.
С этого момента Алёна твёрдо решила, что она не оставит подругу одну. Она настаивала на том, чтобы поддерживать Юлю – и морально, и материально. Юля поначалу упиралась: “Не нужно, я сама справлюсь”, “Мне неловко брать у тебя деньги”, “Ты и так много для меня делаешь”. Но Алёна была непреклонна. “Мы подруги, – говорила она твёрдо. – А друзья в трудную минуту не отворачиваются. Я хочу помочь. И помогу”. Постепенно Юля сдалась, приняв эту помощь как данность, как ещё одно доказательство того, что она не одна.
Время шло. Алёна регулярно звонила Юле, заезжала к ней, когда получалось, привозила небольшие подарки – то детскую одежду, то игрушки, то просто сладости для самой Юли. Они подолгу разговаривали – о будущем, о планах, о том, как будет расти малыш. Юля постепенно оживала: в её глазах снова появился блеск, а на лице всё чаще расцветала улыбка.
И вот настал тот день, которого Юля ждала с трепетом и волнением. На свет появилась маленькая девочка – голубоглазый ангелочек с тонкими чертами лица и нежным пушком светлых волос. Катюша. Когда Алёна впервые увидела её, сердце сжалось от нежности. Она осторожно взяла на руки крошечный тёплый комочек, посмотрела в эти ясные голубые глаза и поняла: перед ней – новое начало. Начало пути, который Юля выбрала с мужеством и любовью.
Катюша росла, и с каждым днём становилось видно, как сильно она похожа на маму – не только внешне, но и характером. Юля с бабушкой заботились о ней с такой самоотдачей, что даже самые трудные дни казались не такими тяжёлыми. А Алёна продолжала быть рядом – не как сторонний наблюдатель, а как человек, который готов разделить и радость, и груз забот.
Алёна долго держала в себе всё, что накипело. Она не искала парня, много чести, но, увидев его сегодня, не смогла сдержаться. Её подруге было так тяжело растить малышку в одиночестве! А ещё Юля постоянно корила себя за то, что так и не смогла подарить своей дорогой бабушке достойную старость. А Лешка в это время тратил деньги направо и налево, не задумываясь о том, что где-то страдает несчастная девушка…
– Знаешь, я была о тебе лучшего мнения. Всё надеялась, что ты одумаешься, извинишься перед Юлей, признаешь дочку… Может, хоть попытаешься как‑то помочь?
Лёша резко остановился, лицо его перекосилось от раздражения. Он огляделся по сторонам, словно искал, куда бы уйти от этого разговора, но потом выпрямился и бросил с насмешкой:
– Да зачем мне это надо? Нашли дурака. Зачем мне эта провинциалка? И вообще, – он сделал паузу, будто взвешивая слова, – я не уверен, что эта девочка моя…
– Что?! – громкий женский голос заставил обоих подпрыгнуть.
Они обернулись. К ним быстрым шагом приближалась Наталья Александровна, мама Лёши. Её лицо было серьёзным, глаза горели гневом. Она явно услышала последнюю фразу сына.
– Это правда? У тебя есть дочь? Почему я ничего не знаю? – а сколько возмущения в голосе…
Лёша мгновенно растерял всю свою браваду. Он замялся, бросил на Алёну злобный взгляд, будто это она во всём виновата, и забормотал:
– Нет, ты всё неправильно поняла… Это…
– Это чистая правда! – перебила его Алёна, понимая, что сейчас – единственный шанс хоть как‑то повлиять на ситуацию. Она посмотрела прямо на Наталью Александровну, и произнесла: – Я могу вас познакомить. Очень милая девочка, Катюша. К сожалению, внешностью пошла в папу.
– Мам, погоди, это всё… – попытался оправдаться Лёша, но мать резко оборвала его.
– Замолчи! – её голос прозвучал как удар. Лёша тут же замолчал, словно ему снова стало пять лет и он знал: если мама окончательно разозлится, никаких денег он больше не увидит. – Я с тобой даже разговаривать не хочу! И знай, если всё это подтвердится, от меня больше ни копейки не получишь! Я тебя не так воспитывала…
Алёна молча наблюдала за этой сценой. В её душе смешались противоречивые чувства: с одной стороны – удовлетворение от того, что Лёша наконец получил отпор, с другой – тревога за будущее Юли и Катюши. Она видела, как побледнел Лёша, как он нервно сжал кулаки, но не произнёс ни слова.
Наталья Александровна перевела взгляд на Алёну. Её лицо немного смягчилось, хотя в глазах всё ещё читалась твёрдость.
– Расскажи мне всё. Я хочу знать правду. И хочу увидеть ребёнка.
Алёна кивнула. Она понимала, что разговор предстоит сложный, но впервые за долгое время у неё появилась надежда, что справедливость всё‑таки восторжествует…
**********************
Юля стояла посреди просторной светлой комнаты и не могла насмотреться. Большие окна пропускали столько солнца, что казалось, будто воздух здесь пропитан теплом. Она медленно провела рукой по гладкому подоконнику, заглянула в соседнюю комнату – такую уютную, с нежно‑розовыми стенами, идеально подходящую для детской. В голове крутилась одна и та же мысль: неужели это всё по‑настоящему?
Она вспоминала, как всего несколько месяцев назад ютилась в крохотной съёмной комнате с тонкими стенами, где каждую ночь прислушивалась к дыханию спящей Катюши, боясь, что малышка простудится от сквозняков. Как считала копейки до следующей зарплаты, как уговаривала себя, что всё наладится, хотя внутри всё сжималось от тревоги. А теперь… теперь перед ней открывалась совсем другая жизнь.
Юля глубоко вдохнула, пытаясь унять волнение. Может, все беды действительно позади? Может, наконец‑то они с Катюшей смогут жить спокойно, без постоянного страха за завтрашний день? И бабушка тоже сможет отдохнуть в комфортных условиях? Девушка представила, как они будут гулять с дочкой в парке неподалёку, как все вместе будут украшать эту квартиру к праздникам, как малышка вырастет в тепле и заботе. От этих мыслей на глазах навернулись слёзы – слёзы облегчения и робкой надежды.
Неделю назад её жизнь просто перевернулась с ног на голову. Довольно ранним утром в дверь позвонили. Она поспешила в прихожую, приоткрыла дверь и увидела Алену, а рядом с ней – незнакомую женщину средних лет с внимательным, добрым взглядом.
– Юля, это Наталья Александровна, мама Лёши – быстро сказала Алена, заметив замешательство подруги. – Она хочет с тобой поговорить.
Юля невольно отступила на шаг. В голове мгновенно пронеслась пугающая мысль: “Они хотят забрать её малышку!” Всё внутри сжалось, руки похолодели. Она инстинктивно прижала ладони к груди, словно пытаясь унять бешеный стук сердца.
Наталья Александровна сразу заметила, как побледнела девушка, как испуганно сжались её плечи. Не дожидаясь приглашения, она мягко, но уверенно шагнула вперёд и сказала:
– Юля, пожалуйста, не волнуйтесь. Я здесь не для того, чтобы навредить. Я хочу помочь.
Её голос звучал так искренне, что Юля невольно замерла. Она всмотрелась в лицо женщины – в этих глазах не было ни осуждения, ни холода, только тёплое, почти материнское участие.
– Помочь? – тихо переспросила она, всё ещё не решаясь поверить.
– Да, помочь, – подтвердила Наталья Александровна, снимая пальто и аккуратно складывая его на стул. – Я знаю, через что вы прошли. И я вижу, какая вы мама. Вы делаете всё, что в ваших силах, и это достойно уважения.
Юля почувствовала, как напряжение понемногу отпускает её. Она провела гостей на кухню, дрожащими руками поставила чайник. Пока вода закипала, Наталья Александровна рассказывала, почему решила прийти. О том, как узнала о ситуации от сына, о своём разочаровании в нём, о желании исправить то, что ещё можно.
– Я не могу изменить прошлое, – говорила она, глядя Юле прямо в глаза. – Но я могу помочь вам сейчас. У вас должна быть нормальная жизнь, а у Катюши – всё, что ей нужно.
С каждым словом Юле становилось легче. Она всё ещё не могла до конца поверить, что это не сон, но в душе зарождалась робкая надежда. Может быть, теперь всё действительно будет хорошо?
Сначала всё‑таки решили разобраться с главным вопросом – установить отцовство. Сделали тест ДНК. Юля почти не волновалась: в её жизни был только один мужчина – Алексей. Она знала, что результаты подтвердят очевидное. И они подтвердили.
Когда на руки получили официальные бумаги, Наталья Александровна сразу взялась за дело. Она не любила тянуть с решениями и действовать начала без промедления.
Первым делом женщина купила квартиру. Семейный бизнес приносил хороший доход, так что для Натальи это не стало серьёзной финансовой нагрузкой. Она выбрала светлую, просторную квартиру в тихом районе – как раз то, что нужно для молодой мамы и малышки и пожилой старушки. Потом организовала переезд: помогла Юле и её бабушке собрать вещи, нашла грузчиков, проследила, чтобы всё прошло гладко. Когда маленькое семейство переступило порог нового дома, Антонина Григорьевна не смогла сдержать слёз. Она крепко обняла Наталью и прошептала, утирая глаза:
– Спасибо вам… Вы дали моей девочке шанс на нормальную жизнь. Я этого никогда не забуду.
Наталья лишь улыбнулась и мягко ответила:
– Главное, чтобы у вас всё наладилось. Теперь у Катюши будет свой уголок, а у Юли – возможность учиться и работать.
Следующим важным шагом стало восстановление Юли в институте. Наталья не просто договорилась о возвращении девушки на курс – она взяла на себя оплату всех дальнейших лет обучения. Когда Юля узнала об этом, у неё перехватило дыхание. Она стояла перед Натальей, сжимала в руках документы и не могла вымолвить ни слова. Потом вдруг бросилась к женщине и крепко обняла её.
– Я не знаю, как вас отблагодарить… – наконец проговорила она, и в её глазах блеснули слёзы. – Это же такая возможность… Я так хочу учиться, так хочу всё наверстать!
– У тебя всё получится, – уверенно сказала Наталья. – Я в тебя верю.
С тех пор жизнь Юли и её семьи стала постепенно налаживаться. Наталья Александровна не ограничилась разовой помощью – она продолжала поддерживать их. Особенно тепло она относилась к Катюше. Малышка быстро привыкла к новой “бабушке” и радостно тянула к ней ручки, когда Наталья приходила в гости. Женщина часто забирала девочку к себе на пару часов, чтобы Юля могла отдохнуть, заняться учёбой или просто перевести дух. Антонина Григорьевна тоже получала передышку – для пожилой женщины это было настоящим подарком.
Катюша расцветала на глазах: она росла здоровой, весёлой, любознательной. Наталья часами играла с ней, читала книжки, гуляла в парке. Каждый раз, возвращая малышку маме, она с улыбкой говорила:
– Какая же она у вас славная! Настоящая красавица.
Юля смотрела на них и чувствовала, как внутри разливается тепло. Она всё ещё не могла до конца поверить, что у них теперь есть такая поддержка.
А Лёша… Лёша был в ярости. Когда мать объявила, что больше не будет его содержать, он не поверил своим ушам.
– Ты что, серьёзно? – кричал он, расхаживая по гостиной. – Это из‑за той девчонки? Ты с ума сошла!
– Я не сошла с ума, – спокойно, но твёрдо ответила Наталья. – Я просто хочу, чтобы ты наконец понял: жизнь – это не развлечение. Пора научиться отвечать за свои поступки и зарабатывать самому.
Лёша хлопнул дверью и ушёл, громко заявив, что мать “сломала ему жизнь”. Ему пришлось искать работу – впервые за долгие годы он оказался в ситуации, когда деньги нужно было добывать собственным трудом. Поначалу он злился, жаловался друзьям, обвинял во всём Юлю и мать. Но постепенно начал привыкать к новой реальности: сам платил за жильё, сам покупал еду, сам решал свои проблемы.
Иногда, проходя мимо парка, где гуляла Юля с Катюшей, он замедлял шаг. Видел, как малышка смеётся, как Юля нежно поправляет ей шапочку, как рядом с ними всегда есть кто‑то, кто готов помочь. В такие моменты в его душе что‑то ёкало, но он тут же отворачивался и шёл дальше, убеждая себя, что всё сделал правильно…
