Ирина ехала на дачу, чтобы подготовить её к продаже. Дача досталась ей от родителей — участок в шесть соток, небольшой летний домик со старой мебелью и вещами, свезёнными сюда из городской квартиры за ненадобностью. С мужем они иногда приезжали сюда. Ничего не сажали, просто отдыхали, приглашали друзей на шашлыки. Ирина вспомнила и вздохнула.
Муж ушёл от неё четыре года назад к молодой любовнице. Сын вырос, недавно женился. Прошлым летом он иногда бывал на даче с невестой и друзьями. Ирина старалась им не мешать, не ездила.
Одной ей дача не нужна. «Продавай её, мам. Толку от этой дачи никакого, одна головная боль. У Оксаниных родителей есть, если что…» — сказал сын.
Ирина вышла из автобуса и пошла знакомой дорогой к дачам. Ухоженные участки с новыми домами чередовались с запущенными, со старыми маленькими домиками. Люди старятся, умирают, а молодые строят или покупают дома поближе к городу, чтобы можно было в них жить. А старые дачи никому уже не нужны. Земли мало, если построить дом побольше, от участка ничего не останется. Если найдётся покупатель, то считай, что ей повезло.
С такими мыслями Ирина дошла до своего участка, заросшего травой. Показалось, что дом стал ещё меньше. Внутри сыро и зябко, несмотря на тёплую погоду. Печки нет, но есть электрическая плитка. В прохладную погоду грелись горячим чаем. Ночевать не оставались, ехали домой…
Ирина осмотрелась. Нахлынули воспоминания о детстве, родителях, муже… Дом стоит, а родных людей в нём нет и никогда не будет. Поняла, что и разбирать тут нечего, всё на выброс.
Она привезла с собой термос с горячим чаем. Вышла с ним на улицу, села на импровизированную лавочку – доску, положенную на кирпичи у стены дома. Раньше родители засаживали весь участок картошкой и другими овощами. Любили отдыхать здесь от работы. Ирина налила в крышку термоса чай и стала пить мелкими глотками, обжигаясь.
— Никак соседка приехала? Давно вас не было видно, — окликнул её сосед через невысокий забор.
— Здравствуйте… — Ирина замялась, вспоминая его имя, — Павел Семёнович.
— Вспомнила? – старик хитро прищурил глаза.
Выглядел об довольно бодрым, но сильно постарел, волосы и брода совсем стали белыми.
— Здравствуй, Иринушка. Наконец-то приехала. А то участок совсем зарос. Я в прошлом году косил траву, ты уж извини.
— Что вы, спасибо, Павел Семёнович. А вы давно приехали? Гляжу, уже засадили весь участок.
— А я, можно сказать, и не уезжал. — Старик посерьёзнел, изменился в лице. – Умерла моя Машенька полтора года назад. Помнишь, какие розы она выращивала? Весь дом тонул в цветах… — Павел Семёнович вздохнул. – Хочешь, тебе дам рассаду? У меня много осталось.
— Спасибо, Павел Семёнович, но не надо. Я дачу продать решила. Приехала посмотреть.
— Прода-ать? – переспросил он. – Ну и что? Посади, пусть растут цветочки, тебя радуют и тех, кто купит дачу.
— А давайте, — согласилась Ирина. – Только мне нужны неприхотливые цветы, какие попроще, за которыми ухаживать не нужно. Я ведь не собираюсь здесь жить.
— Да и пожила бы, пока не продала дачу. Воздух здесь какой, тишина. – Стоило произнести, как тут же неподалёку включили музыку. — Ну, не без этого, — засмеялся старик. – Люди отдыхать приезжают. А я сейчас схожу в дом и принесу тебе, что осталось у меня.
Вскоре он принёс целую коробку рассады. Отогнул две доски в заборе и пролез к Ирине на участок.
— Показывай, где посадить хочешь. Лопата есть? Неси.
Два часа они расчищали место от травы, вскапывали землю, сажали цветы. Потом пили чай из термоса на лавочке.
— Приживутся ли? – засомневалась Ирина, глядя на ростки цветов.
— Приживутся, никуда не не денутся. Машенька говорила, что розы растут и цветут только у хороших людей. Многие просили у неё рассаду, а мало у кого приживалась. Цветы чувствуют душу человека, растут лишь у тех, у кого чистая душа.
— Жалко будет, если не приживутся. Я же работаю, на выходные только смогу приезжать, — сказала Ирина.
— А я на что? Пригляжу за ними, полью. Вот и посмотрим, какая у тебя душа. – Павел Семёнович засмеялся. – Да не пугайся. У тебя приживутся. Человека видно сразу.
Вечером Ирина уехала, пообещав приехать в следующие выходные. Но приехала лишь через две недели. Цветы прижились, некоторые уже зацвели.
— Я же говорил, — гордо сказал Павел Семёнович.
Ирина привезла ему конфет, свежий батон, колбасы.
— Вот спасибо, уважила. А то в лавке у нас выбор небольшой. Пойдём ко мне чай пить.
У старика дом был побольше, с печкой и кроватью.
— Вы сказали, что не уезжали с дачи. Вы что же, и зимой здесь жили? Но почему? — спросила Ирина.
— Ох, Иринушка… Когда Машенька умерла, я остался один. Сын с женой переехали ко мне, а свою квартиру отдали внуку. Он только что женился. Сначала всё хорош было. Потом невестка стала выговаривать, что храплю по ночам, спать мешаю, грязи от меня много… Помылся, бельё постирал, развесил в ванной, а она нос воротит, что моё бельё плохо пахнет, мол, в ванную зайти невозможно.
Вот я и уехал на дачу. Тут спокойнее, да и к Машеньке ближе. Разговариваю с ней. — Старик посмотрел на фотографию жены на стене. – С выгоревшего снимка на стене на них смотрела миловидная улыбчивая женщина, а вокруг неё розы стеной.
— Машенька всегда говорила, что дети отдельно должны жить, да я забыл. Сын приезжал, уговаривал в дом престарелых поехать. Мол, там тепло, сухо, кормят и присматривают. А я подумал и решил, что пока хожу и могу за собой ухаживать, лучше поживу на даче.
— Да дом-то не утеплён. Как же вы тут зимой жили?
— Зима тёплая была. Только спину прихватило. Сосед привёз из города лекарство. А летом тут хорошо. Дальше я не заглядываю. Может, до следующей зимы и не доживу. Да ты не смотри на меня так. Я смерти не боюсь. Скорее с моей Машенькой увижусь. — Глаза старика повлажнели.
Покупателей на дачу пока не нашлось. Ирина и не поехала бы больше, да обещала соседу продукты привезти. Жалко его было. Она всё же уговорила Павла Семёновича дать адрес сына. Съездила к нему, пристыдила, что отца не навещает.
— Что вы хотите? У меня своя жизнь, семья, работа. Не разорваться же мне. Некогда мне к нему ездить. Я предлагал устроить его в дом престарелых, да он упёрся. И не ваше это дело. – Он захлопнул перед Ириной дверь.
Через две недели Ирина купила продукты для Павла Семёновича, лекарства и поехала на дачу. Зашла на свой участок, подошла к забору и позвала его, но на крик никто не вышел. Тогда Ирина пролезла в дыру в заборе и подошла к дому. На двери висел замок.
Ирина решила узнать у соседей, что случилось.
— Умер он. Неделю назад. Похоронили, наверное, уже, — сказала полная женщина. — Хорошо, что умер на улице, среди грядок, заметили его. А если бы в доме, не скоро хватились бы. Сын его приезжал, сказал, что дачу продавать будет, оставил номер телефона, чтобы звонила, если кто интересоваться будет. Вот она, жизнь. Был человек, и нет его, одни цветы после него остались, – вздохнула соседка.
Ирина сказала, что тоже хочет продать свой участок, попросила звонить и ей. В конце лета позвонила соседка и сказала, что очень интересовались её участком. Ирина в выходной поехала на дачу.
На участке Павла Семёновича играла музыка, дымил мангал прямо на грядках. Вокруг него толпились люди и громко разговаривали. Двое мальчишек играли в мяч и нещадно топтали цветы.
«Хорошо, что Павел Семёнович не видит», — подумала Ирина и пошла на свой участок.
— Эй, вы хозяйка? – крикнул через забор сын Павла Семёновича. – Слышал, вы тоже участок продаёте? Наши друзья купили бы. Посмотреть можно?
Ирина продала дачу почти без сожаления. Всю дорогу до города она грустно размышляла над смыслом жизни. «Жил человек, ушёл, после него остались дети, дом, вещи… Цветы завяли, на месте старого дома выстроят новый, вещи выбросят или сожгут… Вскоре от человека остаётся лишь память. Надолго ли?»
Несколько дней её не отпускала тоска, будто вместе с дачей она рассталась с чем-то дорогим. Вечером позвонил сын.
— Мам ты как?
— Дачу продала, сынок. Перечислю тебе часть денег.
— Спасибо, мам. Очень кстати. Оксана ждёт ребёнка. Надеемся, что будет девочка…
— Поздравляю, сынок.
Они немного поговорили. За окном давно стемнело, шёл дождь, стучал тревожно по карнизу. Ещё немного и настанет зима, долгая и холодная. Ирина поёжилась. Скоро родится внук или внучка, нужно радоваться, а на душе почему-то было тоскливо. Она вдруг вспомнила Павла Семёновича.
У сына однокомнатная квартира, втроём им станет тесно. Сын любит её, но для него сейчас важнее его семья, жена и будущий ребёнок. У них свои планы на жизнь, и стареющая мать может не входить в них. Рано или поздно они захотят квартиру побольше…
Ирина тряхнула головой, отгоняя грустные мысли. Она на пенсии, но ещё работает. А если что, можно же найти выход, устроивший всех…
Ирина смотрела в окно. Ей казалось, что через приглушённый стеклопакетами шум города она слышит шорох падающих листьев. Они падают и покрывают землю, дома… Её не будет, а листья всё также будут падать на землю….
«Добрые сердца — это сады. Добрые мысли — это корни. Добрые слова — это цветы. Добрые дела — это фрукты. Позаботьтесь о своём саде и берегите его от сорняков, заполните его светом добрых слов и добрых дел»
Генри Лонгфелло
«Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь — не сад, в котором растут только одни цветы»
Иван Александрович Гончаров
