Надежда стояла на кухне и резала овощи для супа, когда услышала голос невестки из комнаты. Громкий, взвинченный, почти истерический.
— Максим, я больше не могу. Ты понимаешь? Не могу.
Женщина прислушалась.
— Алин, давай спокойно, — голос сына звучал устало. — Что случилось?
— Что случилось? Я весь день таскаюсь с коляской по этому проклятому району. Потом еду в поликлинику на автобусе. Ребёнок орёт, люди косятся. Потом в магазин. Сумки тяжёлые, руки отваливаются. А ты спрашиваешь, что случилось?
Надежда поморщилась. Вот опять началось. Третью неделю подряд Алина устраивала мужу сцены. То ей тяжело, то она устала, то жизнь не та.
— Алина, я же помогаю, — сказал Максим. — Вечером с Лёвкой гуляю, готовлю ужин.
— Помогаешь, — невестка засмеялась горько. — Ты приходишь домой в восемь вечера. К этому времени я уже десять раз покормила, переодела, уложила, поиграла. А ты час погулял и считаешь, что помог.
— Я работаю, Алина. Зарабатываю деньги. На нашу семью.
— Зарабатываешь, — женщина повысила голос. — А я что делаю? Сижу дома, развлекаюсь?
Надежда вздохнула и вышла из кухни. Села в гостиной, делая вид, что смотрит телевизор. На самом деле слушала перепалку сына и невестки.
— Алин, я правда не понимаю, чего ты хочешь, — сын звучал растерянно.
— Хочу машину.
Пауза.
— Что?
— Машину. Обычную. Чтобы не таскаться по автобусам. Чтобы нормально жить.
Максим помолчал.
— Алина, у нас сейчас нет денег на машину.
— Найди.
— Откуда?
— Возьми кредит. Возьми в долг. Продай что-нибудь. Мне всё равно. Я хочу машину.
Надежда сжала губы. Вот оно что. Невестка требует машину.
— Алин, машина — это дорого, — терпеливо объяснял сын. — Мы копим на отпуск. И на ремонт в детской.
— Забей на отпуск и ремонт, — отрезала женщина. — Мне нужна машина. Сейчас. Я родила тебе ребёнка. Я заслужила.
— Заслужила? — голос Максима стал жёстче. — Алина, мы оба хотели ребёнка. Это не подвиг, за который нужно платить машиной.
— Не подвиг? — невестка почти закричала. — Девять месяцев беременности. Роды. Бессонные ночи. Потерянная фигура. Потерянная карьера. И ты говоришь, что это не подвиг?
Надежда встала и прошла в комнату. Постучала в дверь.
— Можно?
Максим открыл. Лицо у него было измученное.
— Мам, извини, мы тут разговариваем.
— Вижу, что разговариваете, — женщина вошла. — Весь дом слышит ваш разговор.
Алина сидела на кровати, красная от злости. Младенец спал в кроватке, не обращая внимания на родительский скандал.
— Надежда, это наше личное дело, — сказала невестка холодно.
— Личное, — кивнула свекровь. — Только вот ты моего сына в угол загнала. Требуешь машину, как будто он тебе должен.
— Должен, — Алина встала. — Я родила ему наследника. Я вынуждена сидеть дома, а не строить карьеру. Я имею право на комфортную жизнь.
Надежда усмехнулась.
— Комфортную жизнь. Интересно. А я своих троих детей растила без машины. И ничего, выжили все.
— Это было другое время, — отмахнулась невестка.
— Другое, — согласилась женщина. — Тогда люди не считали, что материнство — это товар, за который нужно платить.
Алина побледнела.
— Вы меня обвиняете в меркантильности?
— А как это ещё назвать? Ты используешь ребёнка как козырь. Родила, значит, имеешь право требовать.
— Я не требую, — невестка сжала кулаки. — Я прошу элементарного удобства.
— Просишь? — Надежда покачала головой. — Ты ставишь ультиматум. Машину, или я буду скандалить дальше.
Максим встал между матерью и женой.
— Мам, хватит. Это наша проблема.
— Твоя проблема — то, что ты позволил ей сесть тебе на шею, — женщина повернулась к сыну. — Ты работаешь с утра до ночи. Приносишь деньги. Помогаешь по дому. А она всё недовольна.
— Я недовольна, потому что застряла в четырёх стенах, — выкрикнула Алина. — У всех моих подруг мужья с машинами. Они нормально живут. Ездят куда хотят. А я как каторжница на автобусах мотаюсь.
Надежда села на стул.
— Значит, дело в подругах. Ты им завидуешь.
— Не завидую. Просто вижу разницу.
— Разница в том, — сказала свекровь, — что их мужья, может, зарабатывают больше. Или взяли кредит. Но они не требовали машину как плату за материнство.
Алина отвернулась. Надежда видела, как у неё дрожат плечи. Может, от злости. А может, от обиды.
Максим сел рядом с женой.
— Алин, я понимаю, тебе тяжело. Правда, понимаю. Но машина — это серьёзные деньги. У нас их нет.
— Значит, найди, — упрямо повторила она.
— Откуда?
— Не знаю. Это твоя проблема.
Надежда встала.
— Максим, поговори с женой. Объясни, что мир не крутится вокруг её желаний.
Надежда вышла, закрыв дверь. Вернулась на кухню, продолжила резать овощи. Руки дрожали от возмущения. Невестка совсем обнаглела. Требует машину, как будто это само собой разумеющееся. Ни стыда, ни совести.
Позже Максим пришёл на кухню. Сел за стол, положил голову на руки.
— Мам, я не знаю, что делать.
Женщина налила ему чай.
— Поставь её на место. Объясни, что так нельзя.
— Она не слушает. Говорит, если не куплю машину, уйдёт к родителям. С ребёнком.
Надежда замерла.
— Шантажирует?
— Угрожает.
Мать села напротив сына.
— Максим, она манипулирует тобой. Использует ребёнка как инструмент давления.
— Я знаю, — он потёр лицо. — Но что делать? Она действительно устала. Я вижу. Но машину мы купить не можем.
Женщина задумалась.
— А если компромисс? Запиши её для начала в автошколу. Пусть хоть права получит. А потом, когда деньги будут, купите подержанную машину.
Сын покачал головой.
— Ей нужна новая. И сейчас.
Через неделю сын пришёл домой и сказал:
— Мам, я взял кредит. Купил машину.
Надежда молчала.
— Мам, ты слышишь?
— Слышу. Поздравляю.
— Алина довольна. Записалась в автошколу. Говорит, теперь жизнь наладится.
— Наладится, — повторила женщина. — А ты доволен?
Сын помолчал.
— Не знаю. Чувствую себя так, будто меня заставили купить мир в семье.
— Так и есть, — сказала мать. — Ты купил мир. За деньги, которых у вас не было.
— Но что мне было делать? Она грозилась уйти.
Надежда вздохнула.
— Максим, ты сделал выбор. Теперь живи с ним. Только помни: если один раз поддался на шантаж, будет второй, третий, десятый.
— Я знаю, мам.
Через два месяца невестка получила права и стала водить, утверждая, что жизнь изменилась, и теперь ей стало легче.
Максим был вынужден ходить на подработки. Раньше десяти часов вечера он теперь домой не приходил. Алина начала возмущаться, что мужа никогда нет дома. Надежда защищала сына:
— Он вынужден много работать. Кредит же платить надо. За твоё удобство.
Невестка хмурилась в такие моменты.
— Вы всё ещё злитесь на меня?
— Я не злюсь. Я просто вижу, как мой сын вкалывает, чтобы обеспечить твои желания.
— Это не желания, — возразила Алина. — Это потребности. Молодая мать имеет право на нормальную жизнь.
— Нормальную, — усмехнулась свекровь. — Раньше нормальной считалась жизнь, когда есть крыша над головой, еда на столе и здоровый ребёнок. А теперь нормальная жизнь — это машина, новая одежда и отпуск на море.
Алина покраснела.
— Вы не понимаете. Вы из другого поколения.
— Всё я понимаю, — спокойно сказала Надежда. — Понимаю, что ты используешь ребёнка как повод требовать подарки. И что мой сын влез в кредит из-за твоих капризов.
Надежда не хотела ссориться с невесткой. Но видеть, как сын надрывается, было невыносимо. Алина получила свою машину. Но платит за неё Максим. Годами работы, стресса, здоровья и кредитных выплат.
А главное — невестка так и не поняла, что любовь мужа нельзя купить ультиматумами и требованиями. Рано или поздно он устанет платить. И тогда никакая машина не спасёт их брак.
