Василий с размаху опустил кулак на стол. Записка, оставленная Мариной, подпрыгнула и беззвучно слетела на пол. Он упал в кресло, закрыл лицо руками. Как теперь жить?
Да, он знал, что Марина его не простит, но наивно полагал, что она никогда ничего не узнает. Первый раз он изменил жене действительно случайно — со своей новой секретаршей, которая имела уж очень аппетитный вид. Испугавшись содеянного, сразу уволил её. Марине ничего не сказал, но стал более внимательным и заботливым. Он ведь любил её, хоть она и была очень тихой, спокойной, а его всегда привлекали женщины-огонь.
Потом страх отпустил, и он снова закрутил роман на стороне. Снова чувствовал себя виноватым и засыпал жену подарками, пытаясь загладить то, о чём она даже не подозревала. В последний раз всё затянулось надолго.
Рита была необыкновенной — умной, красивой, обаятельной. Пришла работать к нему бухгалтером. Она-то и разорила его за три месяца. Ничего не украла — просто за деньги сливала информацию конкурентам. Она спала с ним, говорила ласковые слова, а между делом копировала данные с его ноутбука и отправляла тем, кого он почти задавил своим бизнесом.
Всё вскрылось два дня назад. За эти два дня его счета опустели. Что делать дальше, он вообще не представлял. Двое суток провёл на работе, пытаясь спасти хоть что-то. Удалось сохранить лишь жалкие крохи. Он искал Риту, но безрезультатно. Скорее всего, она и не Рита вообще, а имя было таким же фальшивым, как и чувства.
Он летел домой, чтобы положить голову на плечо Марины, поговорить, услышать от неё, что всё наладится. Он всегда верил её словам — она умела его вдохновлять и окрылять. Но Марины не оказалось дома. Была только записка с перечнем его измен и просьбой не пытаться её вернуть.
Он был уверен: если Марина захочет исчезнуть, то он никогда её не найдёт. Она была умной, доброй, честной. А он… кем был он?
***
Какое-то время Василий просто сидел, глядя в пустоту. Потом заметил, что по щекам катятся слёзы, и усмехнулся. Вот так. В один момент можно превратиться из успешного человека и любящего мужа в никому не нужного отброса. Он на минуту даже представил себя роющимся на помойке.
Василий тряхнул головой. Нет, если он срочно что-нибудь не придумает, всё именно так и закончится. На секунду он встрепенулся, но тут же сник снова. Потери настолько велики, что ему их не восстановить. А ведь есть ещё те, кто вложился в его бизнес. И очень скоро они всё узнают.
Он встал и прошёлся по дому. Остановился у большого портрета — они с Мариной лет десять назад, только что вернулись из отпуска. Он возил её на отдых часто, потому что чувствовал себя виноватым перед ней. И было за что.
Всё произошло по его вине — то, что у них не было детей. Молодой был, глупый. А Марина всегда слушалась его. Вот всегда, во всём.
Когда они поженились, Василий только начинал свой бизнес — вернее, даже только пробовал, делал первые шаги. Марина поддерживала его во всём. И вроде бы только начало что-то вырисовываться, как она объявила, что беременна.
Это был удар ниже пояса. Тогда ему было двадцать семь, а ей двадцать четыре. Он настоял, убедил её в том, что ребёнок сейчас только помешает. Говорил о том, что нужно подождать всего года два-три, максимум. Вот тогда они заведут и мальчика, и девочку — кого она захочет. Он долго говорил и приводил массу доводов, рисовал картины прекрасного будущего. В итоге Марина согласилась.
Плакала, конечно, но срок был настолько мал, что Василий убедил её: там ещё просто клеточки, ещё ничего нет, не человек.
Спустя пять дней они пошли к врачу, потому что у Марины начались осложнения. Доктор сказал, что при той операции что-то повредили. Так что теперь забеременеть для Марины будет настоящим чудом.
Прошло десять лет. Чудо не случилось. Марина и ждать уже перестала. Да и он внимание ей как-то забывал уделять. Есть она, Марина, рядом — вот и хорошо. Никуда же она не денется.
Она делась.
И теперь Василий вообще не понимал, зачем ему всё это было нужно — бизнес, деньги, успех. Без неё ему ничего не надо.
***
Он быстро вышел из дома, сел в машину и поехал. Знал точно, куда едет.
На самой окраине города, там, где уже заканчивался частный сектор, протекала река. Обрывистые высокие берега и камни внизу — настоящий местный обрыв, почти пропасть. Он направил машину туда. Вот там и закончит всё одним махом.
Василий остановился у самого края, вышел из машины, встал лицом к реке. Настроение подстать погоде и месту — всё мрачно, холодно, сыро.
— Дяденька, а можно я вам машину помою? — раздался детский голос позади. — А то бабушка говорит, ей умирать пора, а она на гробик ещё не собрала.
Василий дёрнулся, словно от удара током, и обернулся. Рядом с ним стояла девочка. Совсем малышка, чумазая, одетая не по погоде. В руках ведёрко, в нём тряпка.
— Ты откуда здесь? Где родители? Почему одна?
Девочка шмыгнула носом.
— Нет родителей. А я из того посёлка, — она махнула рукой куда-то в сторону.
— И часто ты тут машины моешь?
— Нет, тут не мыла. Там мыла, — она снова показала рукой. — Но только фары. Мне до верха не достать.
Василий невольно улыбнулся первый раз за эти страшные дни.
— Садись-ка, съездим к твоей бабушке, посмотрим, чего ей там не хватает.
Девочка посмотрела на него с сомнением.
— Бабушка говорит, нельзя садиться к незнакомым в машину.
— А приставать к незнакомым в таких местах можно?
Ребёнок задумался, потом кивнула сама себе.
— Нельзя, — и шагнула к машине.
Василий открыл дверь. Ну, успеет он ещё сигануть с этого обрыва на пару часов позже. Или на день. Зато может хотя бы перед концом кому-то оказаться полезен.
***
По дороге он украдкой рассматривал малышку. Лицо умное, сосредоточенное. Никакого налёта недоразвитости, скорее наоборот — ребёнок явно соображает быстро. А если её хорошо отмыть, то будет очень красивой девочкой. Одежда старая, видно, что сто раз постирана и сто раз перешита.
Интересно, там правда больная бабушка или просто пенсионерка, которая таким образом решила себе на жизнь подзаработать, используя внучку?
Они остановились у старенького покосившегося домика.
— Вот тут мы живём. Пойдёмте, я вас чаем угощу. Только сахара у нас нет. Давно уже нет.
Василий даже вздрогнул. Ему почему-то стало стыдно. У ребёнка нет сахара, чтобы подсластить чай, а она живёт, улыбается, о бабушке заботится. А он… у него пропало несколько миллионов, осталось совсем чуть-чуть, но гораздо больше, чем стоит хотя бы десять таких домиков. И он, здоровенный мужик, поперся к обрыву.
— Ну, показывай, куда идти.
Они вошли, и в нос сразу ударил запах лекарств. В комнатке на старом диванчике лежала пожилая женщина. Совсем уж старушкой её назвать было нельзя, но женщине явно было за семьдесят.
— Здравствуйте, — она попыталась встать.
Василий увидел, что одна нога забинтована, а у самой женщины явно температура — лицо покраснело, глаза блестят нездоровым блеском.
— Вы кто? — она обхватила руками девочку, прижав к себе. — Не отдам!
— Успокойтесь, пожалуйста. Меня зовут Василий. Я просто человек и хочу вам помочь.
Бабушка как-то обмякла.
— Простите. Боюсь, боюсь, что отберут у меня Дашеньку. Понимаю, что нужно оформлять её официально, что не встану я уже, но не могу. Не могу отдать единственное, что у меня есть.
— Погодите, да зачем вы так говорите? Да ещё и при ребёнке! Даш, кто мне чай-то обещал?
— Так, давай ставь чайник, а я быстренько до магазина доеду, сахара куплю.
Девочка улыбнулась и побежала на кухню.
Василий выскочил на улицу, подставил разгорячённое лицо холодному ветру. «Слабак, — думал он, — посмотри, как люди живут и принимают всё как есть. Борются до последнего».
Ближайший магазинчик он обнаружил буквально в пяти минутах от дома. Вошёл и начал кидать в корзину всё, что попадалось на глаза вкусного: сахар, сгущёнку, торт, пряники, колбасу, сливочное масло, печенье. Вернулся в дом еле-еле, с двумя огромными пакетами.
Женщина уже сидела на постели, прикрыв больную ногу одеялом.
— Ой, что это вы? Зачем? Мы же не нищие! Просто до пенсии осталось два дня…
— А это не милостыня. Даш, давай на стол накрывать!
Они занялись продуктами. Даша всё время ахала, когда он доставал из пакета что-нибудь новое. А Василий думал, что он лет сто не видел, чтобы кто-то так искренне радовался обычным вещам.
Напоследок достал коробку с тремя куклами.
— Не знал, что лучше, поэтому схватил то, что стояло на витрине. Вот, держи. Это чтобы не скучно было.
Девочка завороженными глазами смотрела на кукол, а потом испуганно на бабушку. Та махнула рукой.
— Я не знаю, что всё это значит, но бери, раз добрый человек привёз тебе.
Даша очень быстро наелась и уселась в уголке с куклами. На губах улыбка, что-то шептала им, придумывала игру.
Василий повернулся к бабушке.
— Вас как зовут?
— Ох, простите, что-то совсем с головой к старости. Мария Александровна.
— А где Дашины родители?
— Нету. Всё хорошо сначала было, а потом в один момент папа ушёл к другой, а дочка моя слегла и больше не встала. Даше было четыре. Я дочку свою родила очень поздно, ну и она Дашу поздно — от молоденького, по большой любви. Но закончилась эта любовь сразу, как только ребёнок по ночам плакать начал.
Мария Александровна тяжело вздохнула.
— А я всё ничего было, всё тянула, старалась. Хоть пенсия-то небольшая, но мы же ещё Дашину получали. А тут в огороде на гвоздь старый наступила, не обратила внимания, а оно вон как разошлось. Температура уж вторую неделю, ничего не могу сделать.
— А в больницу?
— Да какая больница? Да и уйти некуда. Нет у нас никого. Опека сразу пронюхает и заберёт её. И так-то мне не хотели оставлять, слишком я старая для опеки. А если уж заберут, назад не отдадут. В детдом отправят.
Василий долго думал, потом встал.
— Мне позвонить нужно. Я сейчас вернусь.
***
Он вытащил телефон. Знал, что Марина трубку не возьмёт, поэтому написал: «Помоги, пожалуйста. От твоей помощи зависит жизнь бабушки и её внучки».
Он стоял минуты две, глядя на экран. Потом телефон зазвонил.
— Вася, если ты соврал…
— Марин, послушай, пожалуйста.
Василий, как мог, коротко изложил суть ситуации.
— И чем ты хочешь им помочь? — голос Марины стал как будто мягче.
— Я хочу отправить Марию Александровну в больницу, а Даше разрешить пожить у меня. Пока…
— У тебя? Ты же постоянно на работе.
— Эх, нет у меня больше работы. Ну, точнее, она есть, но туда можно больше не ходить.
Марина какое-то время молчала, а потом вздохнула.
— Адрес. Где ты там сейчас?
Он повернулся к дому, увидел табличку с названием улицы, прочёл ей.
— Марин, ты не подумай, это не повод. Я понимаю, ты меня не простишь. И, кстати, правильно сделаешь. Просто я совершенно не знаю, как в этих ситуациях правильно поступать, чтобы не посадили за похищение ребёнка.
— Я скоро буду.
Василий вернулся в дом. Он понимал, что скоро приедет Марина. Она всегда делала то, что говорила. Он волновался так, будто не видел её лет пять, хотя расстались они всего несколько дней назад.
— Сейчас жена моя приедет, вы не пугайтесь. Она хорошая и обязательно придумает, как помочь нам всем.
Минут через десять у дома притормозила машина. На улице уже было темно, поэтому Василий увидел лишь фары. Он сразу вышел навстречу.
Марина остановилась перед ним, заглянула ему в глаза — долгим, изучающим взглядом — и прошла мимо в дом. Он поплёлся следом, чувствуя себя провинившимся школьником.
Женщины поговорили минут пятнадцать. Василий слышал, как Мария Александровна шмыгала носом, а Марина говорила тихо, убедительно, успокаивающе.
— Спасибо вам. Спасибо. Бог обязательно вас отблагодарит.
Марина встала, повернулась к Васе.
— Звони Игорю, пусть присылает машину скорой помощи. Срочно.
Василий кивнул и стал набирать номер знакомого врача, у которого была своя частная клиника.
— Дашенька, ты же хочешь, чтобы бабушку вылечили?
— Конечно хочу!
— Тогда мы с тобой сейчас проводим её в больницу, чтобы там её лечили настоящие доктора. А ты пока поживёшь с нами, и мы с тобой будем навещать бабушку каждый день.
Василий чуть не подпрыгнул, услышав «с нами».
***
Прошла неделя. В Даше мало кто узнал бы ту чумазую девочку с ведром. Роскошные вымытые волосы, красивые заколки, нарядная одежда. У неё даже взгляд стал увереннее, спокойнее.
— Дашенька, ты побудь с бабушкой, а мы сходим к доктору, хорошо?
— Хорошо! Ой, мне столько всего нужно ей рассказать!
Им позвонил Игорь и попросил срочно приехать. Василий почему-то сразу понял, что ничего хорошего доктор не скажет.
— Пришли анализы, и мои опасения подтвердились, — Игорь был серьёзен и мрачен. — Нога — это полбеды. У Марии Александровны онкология, причём настолько запущенная, что, скорее всего, мы не успеем провести даже один полный курс лечения.
Василий побледнел.
— Сколько?
— Месяц. Ну, может быть, полтора.
Марина расплакалась, закрыв лицо руками.
— Как же Даша…
Он впервые за всё это время взял её за руку — первое прикосновение с тех пор, как она вернулась в дом вместе с Дашей.
— Марина, послушай меня. Я, конечно, наворотил дел и понимаю, что все мои слова будут звучать убого после всего, что было. Но я бы попросил тебя подумать. Мы ведь можем её удочерить. Пусть хотя бы одним человеком счастливым станет больше на этой земле.
Марина долго смотрела на него, вглядывалась, словно пытаясь понять, искренне ли он говорит. Потом просто ответила:
— Тогда двумя.
Василий не понял.
— Что?
— Счастливыми людьми станет двое. Даша и я.
Он улыбнулся впервые за много дней по-настоящему.
— Нет, тогда тремя.
Игорь вышел из кабинета. Он знал, что происходит в их семье, и не стал мешать разговору, давая им время.
***
Марии Александровны не стало ровно через месяц. Она до последнего была в ясном уме и не плакала. В последний день, когда рядом были Василий и Марина, она тихо сказала:
— Не страшно уходить. Страшно было оставить Дашу одну, а теперь я совсем спокойна. Так даже лучше — вы сможете дать ей гораздо больше, чем я. Любите её. Она это заслужила.
Они похоронили Марию Александровну на городском кладбище, на хорошем месте, под берёзами. Даша плакала, но не рыдала — Марина и Василий готовили её к этому, объясняли, что бабушка очень больна.
Через три года Василий полностью восстановил свой бизнес. На этот раз он делал всё по-другому — честно, открыто, не гонясь за быстрой прибылью. Марина помогала ему, была рядом. Они научились снова доверять друг другу, хотя это далось непросто.
Вечером под самый Новый год, когда вся семья сидела за столом, украшая ёлку, Марина и Даша переглянулись и одновременно объявили новость.
— У Даши скоро появится братик! — радостно выпалила девочка.
Василий замер с игрушкой в руках.
— Что?.. Марин?..
Она улыбалась, и в глазах стояли слёзы.
— Доктор назвал это чудом. Но мы-то знаем, что чудеса случаются. Особенно когда люди получают второй шанс.
Он обнял их обеих — свою жену и свою дочь. Ту, что когда-то спасла его на краю обрыва. В тот день, когда хотел свести счёты с жизнью, он и представить не мог, что маленькая девочка с ведром подарит ему не просто спасение, а целую новую жизнь.
Чудеса действительно случаются. Иногда они приходят в виде чумазой девочки, которая просит помыть фары.
