Однажды в жизни Лены и Володи Сергеевых появилась Люба. А вместе с ней пришли большие перемены.
Она была вроде какой-то дальней родственницей Лены. Настолько дальней, что Ленина мама даже не смогла объяснить, кем она им приходится. Запуталась, словно муха в паутине, в многочисленных родственных связях, рассердилась и сказала:
— Да какая, в конце концов, разница? Пусть живет. Я пообещала приютить девочку. Ведь это и мой дом тоже.
Люба тем временем скромно переминалась за спиной Марии Ивановны, невинно улыбалась и хранила молчание.
— Да пусть себе живет! — подозрительно дружелюбно разрешил Вовка.
Лена кинула на мужа косой взгляд: «Понравилась она ему, что ли?» Сама Лена ничего выдающегося в Любе не видела. Худенькая, маленькая, тоненькая, словно стебелек, волосы, правда, роскошные — русые, длинные. Одета скромненько: белое платьице, балетки с круглыми носами. Косметики никакой. Стоит вон, застенчиво поглядывает на Лену. Молоденькая совсем: лет двадцать, не больше.
— Под твою ответственность, мама! — пробурчала Лена и сердито посмотрела на Любу.
Пусть та сразу поймет, что Лена никаких глупостей у себя дома не потерпит.
— Вот и хорошо, — примирительно улыбнулась Мария Ивановна, потом приобняла гостью за плечики: — Пойдем, Любаша. Я тебе комнату твою покажу.
Лена даже удивилась: «Девчонка, считай, посторонняя. А надо же — Любаша! Да еще ласково так. Интересно, откуда же все-таки эта Любаша взялась?»
***
Первое время Лена присматривалась к Любе. Ворчала на мать: «Не вовремя твои гости. У нас и так с Вовкой в последнее время скандал на скандале, а тут еще гости».
— Не помешает она вам, уж ты мне поверь, — многообещающе улыбалась Мария Ивановна.
Люба и правда не мешала. Она умела быть незаметной. Да и немудрено это в большом двухэтажном доме. Исчезала, как только Лена выходила на кухню, под ногами не путалась. Зато готовила здорово, а ее умением создавать уют Лена невольно восхищалась. Вроде ничего особенного: цветочки свежие в вазочках, абажур новый на кухонной лампе, чашки фарфоровые вместо керамических кружек.
«Мещанство!» — ворчала Лена, но не очень убедительно, не от души. Ворчала, потому что так принято. А уж если положа руку на сердце — нравились ей все эти цветочки, салфеточки, да хрупкие чашечки с золотинкой по краю.
За уютом в дом пришел покой. Вовка вдруг из злого, затюканного трудоголика превратился в романтичного, внимательного мужа. Целовал Лену перед работой, обнимал после, дарил симпатичные безделушки. А еще у него теперь всегда находилось время для Лены.
— Чего это ты? — дивилась она. — Раньше ты дома только ел, спал да ругался, а сейчас я тебя просто не узнаю. Ты мне столько внимания только в первый год после свадьбы уделял.
— Да надоело! — отвечал Володя. — Жизнь — это ведь не только работа. У меня вон жена умница, красавица. А я с ней только и делаю в последнее время, что ссорюсь. Давай-ка, Ленка, жить, любить, в отпуск ездить, помогать друг другу. Детей родим, наконец!
— Я только за, — соглашалась Лена.
Жизнь потихоньку налаживалась.
***
Мария Ивановна наблюдала за переменами в семье дочки и радовалась.
— Ох, Любаша, хорошо-то как! — говорила она Любе. — А я, глупая, еще в тебе сомневалась.
Люба тихонько улыбалась в ответ. Она тоже была рада таким переменам. И все ведь так легко получилось.
Она вспомнила, как собиралась сюда, как слушала последние указания:
— Ты главное, действуй по обстоятельствам! Эта семья вроде не совсем пропащая. Но кто их знает. Взбрыкнуть любой человек может. Так что будь готова. Может, придется трудно. Но ты не нервничай!
А Люба, конечно, нервничала — такая ответственность, что прямо ноги дрожат. Она ведь еще новенькая, неопытная. Поэтому с одной стороны, мечтается поскорее выйти за ворота и приступить к делу, а с другой стороны, хочется сбежать и спрятаться. И вот, ворота распахнулись, и она побежала вниз по лестнице, сжимая в руках клетчатый листочек с адресом.
Кажется, сто лет назад это было, а прошло-то всего ничего. И она, похоже, справилась! Вон, Мария Ивановна ее как хвалит.
***
Лена словно по-новому влюблялась в своего мужа. Такой он стал внимательный, заботливый, родной. Хотелось и самой сделать ему приятное. Приготовить завтрак, составить компанию за ужином, расспросить о делах. И не абы как для галочки, а выслушать, понять, посочувствовать, если нужно.
Близился отпуск. Первый нормальный отпуск, за последние годы. Ехать решили все вместе: Володя, Лена, мама и Люба. Это почему-то ни у кого не вызвало возражений. Даже Лена сказала:
— Маме тоже отдохнуть нужно, а то она из нашего пригорода целый век никуда не вылезала. Полезно иногда сменить декорации. Да и против Любы я ничего не имею. Пусть едет. Маме веселее будет.
Она больше не ревновала мужа к маленькой, тихой Любе. Не получалось. Да и поводов не было. Вовка был настолько увлечен ей, Леной, будто она единственная и самая прекрасная женщина во всем мире. Словно возродилась, вспомнилась, воспрянула их любовь, почти зачахшая в быту.
В общем, все складывалось великолепно. Но беда пришла откуда не ждали. Да еще и не одна.
Когда путевки были уже куплены, позвонила Вовкина мама: «просто поговорить». Тот побеседовал с ней, после чего предложил Лене:
— Ленок, может пустим мою маман пожить в нашем доме, пока нас всех не будет? А что, по-моему, неплохая идея. И она от своей провинции проветрится, в городе погуляет, развлечется. И нам польза: за садом присмотрит.
И Лена, пребывая в радужном настроении, согласилась. Пусть не шибко дружили они со свекровью Ириной Петровной, но ведь им и общаться-то не придется. А к тому же у Лены так все замечательно в последнее время, что очень уж хотелось осчастливить и весь мир заодно.
Ленина мама тоже не увидела в этом ничего страшного: ну поживет сватья в их доме, чего же в этом плохого. Только Люба почему-то печально вздохнула, словно чувствовала что-то нехорошее. Вздохнула и промолчала. Не должна она встревать в отношения семьи.
Отпуск был великолепным. Полный солнца, моря и любви. Но все хорошее кончается, кончился и он. Семья вернулась домой.
***
Дома ждал сюрприз: на кухне царила незнакомая здоровенная бабища с большой дорожной сумкой в руках.
— Вы кто? — удивилась Лена. — И где, простите, моя свекровь?
— Где, где? В Караганде! — хмуро сообщила бабища и шмякнула сумку на стол. — Я бы тоже хотела знать, где эта поганка шатается? Мало того, что слиняла из дома по-английски, меня бросила, и не только меня, кстати. Так еще и гуляет где-то. Я же ее еле нашла, предательницу!
В большой сумке на столе что-то шевелилось, перекатывалось, шуршало.
— Подождите, миленькие, я вас сейчас выпущу. Дайте отдышаться! — бабища тихонько похлопала по сумке рукой и наконец, спохватилась: — Бытовуха меня зовут.
Люба, стоявшая у дверей, тихо охнула. А Лена спросила:
— Бытовуха — это фамилия?
— А это уж как хотите, — проворчала тетка и снова шикнула на свою сумку: — Потерпите там.
— А в сумке у вас кто? — осторожно поинтересовался Володя. — Если кошка, то Марии Ивановне этого нельзя. У нее жуткая аллергия на шерсть.
— Нету у моих ребят никакой шерсти, — ухмыльнулась Бытовуха. — Так что не бойтесь. Вернее, можете бояться, но совсем не аллергии.
Вжикнула молния, и из сумки прыснули в разные стороны маленькие серенькие зверьки, чем-то похожие на голых крыс.
— А-а-а! — завопила Лена и вспрыгнула на табуретку.
— Чего же вы так орете, милая? — возмутилась Бытовуха. — Проблем бытовых никогда не видели, что ли?! Перепугали малышей, ей-богу.
Наконец она удостоила вниманием Любу, стоявшую в дверях:
— Опаньки! Любовь! Кого я вижу? Какими судьбами здесь? Тебе же вроде молодежь положено опекать, а эти Сергеевы лет десять женаты. Им ты уже, наверное, без надобности.
Бытовуха сложила руки кренделем на могучей груди и уставилась на Любу.
— Это тебе здесь не место, — Любовь сказала это тихо, но грозно. — Ты уже столько семей развалила. И паразитов своих собери. А то потом от них вовек не избавишься. Плодятся твои бытовые проблемы, как тараканы!
— Ну уж нет! — помотала головой Бытовуха. — Я за своей хозяйкой приехала. Плохо мне без нее, понимаешь? Хотела домой ее пинками прогнать. А теперь смотрю, вроде и не стоит. Мне здесь нравится. Работы в этом доме непочатый край! И ты мне не указ. И вообще, я сильнее. Бытовуха какую хочешь Любовь уничтожит. Забыла, что ли?
***
Пока они препирались, домой вернулась Володина мама, Ирина Павловна. Была она хорошо навеселе и держала под руку невзрачного затрапезного мужичонку.
— О, ребята! — обрадовалась она. — А я тут гуляю: пару баров посетила. Друга вот себе нашла. Фамилия у него такая интересная: Запоевич.
Ирина Петровна икнула, выпустила локоть своего спутника, рухнула на кухонный узкий диванчик и моментально захрапела.
Лена, Вова и Мария Ивановна с ужасом смотрели на развернувшийся у них дома невероятный бедлам. Мария Ивановна не выдержала первой:
— Любочка, что здесь творится? Ты знаешь этих? — она кивнула по очереди сначала на хмурую Бытовуху, потом на осклабившегося Запоевича, подпирающего стену.
— Знаю, — вздохнула Любовь. — Пьянство это и Бытовая Серость. Чего они здесь забыли, ума не приложу. Судьба к вам только меня посылала. Хорошо еще, что Нищета за ними не увязалась. Гадкая бабка.
— Они с моей мамой пришли, — сказал Вова и потупился. — Она у меня давно потихоньку деградировать начала. Как только отец от нее ушел, так и покатилось все к лешему. Интересы все растеряла: одни магазины, быт да телевизор в голове. Я уж с ней и разговаривал, и убеждал. Жизнь, мол, продолжается, нельзя же так киснуть. А ей не надо ничего. Я ее поэтому и к нам пожить пригласил, все-таки мегаполис рядом. Думал, развлечется. Развлеклась… С Пьянством подружилась! Не ожидал я, что все настолько плохо.
— Я ничего не понимаю, — взмолилась Лена. — Мама, хоть ты объясни мне.
***
Мария Ивановна присела на стул и заговорила:
— А что тут объяснять. Сидела я однажды на скамеечке в парке. Домой идти не хотелось. Не о такой жизни я мечтала. Единственное, что из моих мечтаний сбылось, так это большой дом да дочка-красавица. А в остальном… Муж молодым помер. У дочери семья на глазах разваливается. Внуков не дождусь, похоже. Так мне грустно стало, что взмолилась я про себя: «Будь милосердна, судьба. Мне личного счастья выделила мало, так хоть дочке отсыпь по полной! Пусть у Лены с Володей любовь да счастье в жизни будут».
«Хорошо, — отвечает мне кто-то сбоку. — Так и быть. Пришлю к твоим Любовь. Если сохранилась между ними хоть маленькая искра, то она ее раздует. А там, где живет любовь, туда и счастье торопится». Испугалась я: вроде молилась-то про себя, а отвечают вслух.
Повернулась и вижу: сидит рядом со мной дама. Именно дама, а не просто тетка. Строгая, статная, лицо благородное, платье по фигуре, туфли на каблуках, сумочка. «Вы кто?» — спрашиваю. «Судьба, — отвечает. — Вы же ко мне вроде обращались? Так присылать к вам Любовь или нет?»
«А это точно поможет? А что, если нет?» — засомневалась я. «Вы еще от меня, Судьбы, гарантий требуете? — возмутилась она. — Нет в жизни никаких гарантий! Можно подумать, у вас выбор большой. Разведутся молодые ваши без любви. Этого хотите?»
Я, как завороженная, головой покачала: нет. «Тогда ждите на днях!» — пообещала Судьба и встала со скамейки. А я все так и сидела, взглядом ее провожала, да поверить не могла.
Потом Любаша приехала. И все у вас наладилось. Но вот этих я точно не звала!
Мария Ивановна окинула взглядом непрошеных гостей и поникла.
— Любовь? — Лена ошарашенно посмотрела на тоненькую девушку в скромном белом платье, словно впервые ее увидела. — Настоящая? С ума сойти! А что же дальше будет?
— Я, наверное, уйду, — пожала плечами та. — Меня, конечно, о возможных трудностях предупреждали… Но это уже слишком. Не ужиться мне рядом с такими!
— Ну уж нет! — Лена даже ножкой топнула. — Уйдут они! Эй ты, Бытовуха, собирай свои проблемы по углам, забирай этого, как его там, и шуруйте отсюда. А то я за себя не ручаюсь. Ишь, расположились! Я не для того снова любовь обрела, чтобы из-за вас ее потерять.
И так грозно звучал голос Лены, так суровы были взгляды, стоявших рядом с ней родных, что непрошенные гости засобирались.
Бытовуха ловко загнала своих питомцев в большую сумку. Запоевич тем временем попытался поднять Ирину Петровну с дивана.
— Маму оставьте! — приказал Вовка. — Пусть с нами поживет. Ей тоже любовь нужна. А вот вы — нет! Пошли вон!
***
Много времени прошло с тех пор. В семье Лены и Володи, как и обещала Судьба, поселилось Счастье. Ребятенок родился. А вскоре и Ирина Петровна продала свою квартирку в провинции и переехала поближе к внуку. Появились новые интересы в ее жизни. Сыну с невесткой помогает, со сватьей дружит. Бытовуха ее в покое оставила: не нравится ей там, где люди ей служить не желают. Да и Пьянство этот дом стороной обходит.
Сама же Мария Ивановна радуется жизни и Судьбу благодарить не забывает: помогла. В общем, жизнь идет своим чередом.
