Я толкнула дверь — на кухне пахло картошкой, и за плитой стояла соседка Лена. Она улыбнулась мне так уверенно, будто всегда жила у нас.
А муж наливал ей чай в мою кружку. Мою любимую кружку с орнаментом, которую я привезла из поездки в Португалию. Внутри всё застыло. Ярослав даже не поднял глаз, только плечи напряглись, выдавая, что он знает — я вернулась.
— Полиночка, привет! — Лена помахала мне деревянной лопаткой. — Твой муж такой голодный был, я решила накормить. Не возражаешь?
Её интонация совсем не предполагала, что мое мнение что-то значит. Два года мы жили в этом доме, и два года эта женщина с третьего этажа улыбалась мне в лифте, а потом, оказывается, готовила моему мужу ужин, пока я задерживалась на работе.
— Возражаю, — мой голос звучал спокойнее, чем я ожидала. — Очень возражаю.
Ярослав наконец повернулся. На его лице застыло странное выражение — не то стыд, не то раздражение. В сентябрьском свете из окна его глаза казались выцветшими, почти прозрачными.
— Поль, не начинай, — он нахмурился, как будто это я вторглась на чужую территорию. — Лена просто помогла с ужином.
Просто помогла.
Я действительно задержалась. Три недели я работала над новой образовательной методикой в региональном центре поддержки многодетных семей. Три недели недосыпала, перекусывала на ходу и спешила домой каждый вечер. А муж, как оказалось, не скучал.
— Ты прав, — я положила сумку на стул. — У меня было совещание. Я защищала новый проект перед комиссией. Мы получили финансирование, кстати. Но, похоже, тебе не пришлось скучать в одиночестве.
Лена засмеялась и положила порцию на тарелку.
— Полин, ты такая забавная! Ярик просто совсем проголодался, пока тебя ждал. И я решила помочь. По-соседски.
По-соседски. В её голосе звучала такая фальшивая забота, что меня затошнило.
— Лена, спасибо за заботу, — я улыбнулась так же фальшиво. — Но сейчас я дома и сама позабочусь о муже. Тебе пора. Давай на выход из квартиры!
Она замерла с лоджкой в руке, переводя взгляд с меня на Ярослава, явно ожидая, что он вступится. Но он молчал, внимательно разглядывая чай в кружке.
— Ты меня выгоняешь? — её тон изменился, стал колючим.
— Я приглашаю тебя уйти, — я прошла к плите и выключила конфорку. — Сейчас же.
Лена медленно положила половник, вытерла руки о фартук. Мой фартук. С авторским принтом, подарок коллег на день рождения. Во мне поднялась волна негодования.
— Ярик, и ты позволишь ей так со мной разговаривать? — Лена повернулась к мужу, гладя его по плечу.
В нашей маленькой кухне стало вдруг нечем дышать. Не от запаха картошки — от накала невысказанных слов. От этой фамильярности. От Ярика.
— Лена, тебе действительно лучше уйти.
Что-то в выражении его лица подсказало мне — это не первый их ужин. И не второй. Возможно, даже не десятый.
Лена наконец ушла, громко хлопнув дверью. Мы остались вдвоем на кухне, между нами — остывающее картофельное пюре. И пятилетний брак, который, как выяснилось, тоже давно остыл.
— Это происходит давно? — спросила я, присаживаясь напротив него.
— Что именно? — он не смотрел мне в глаза.
— Не делай вид, что не понимаешь. Твои ужины с соседкой. Эти ваши «Ярики». Её рука на твоем плече. Поглаживание. Это происходит давно?
Он долго молчал, потом тихо произнес:
— Два месяца. Примерно. Сначала просто приносила еду, когда узнала, что ты работаешь допоздна. Потом стала оставаться поужинать со мной. И…
— Я что, должна благодарить за честность? — перебила я.
— Мы просто…
— Просто что? — я смотрела прямо ему в глаза. — Просто решили поразвлечься за моей спиной? Думал, я не узнаю?
— Поля, ты не понимаешь, — он отвел взгляд. — Это всё случайно вышло.
— Случайно? — я едва сдерживала гнев. — Случайно она оказалась в нашем доме? Случайно готовила тебе ужин? Случайно надела МОЙ фартук? Не держи меня за глупую, Ярослав!
— Лена хотя бы… — начал он, но осёкся, видимо, понимая, насколько жалко это звучит.
— Договаривай, — я смотрела на него в упор. — Лена хотя бы что? Доступнее? Проще? Или просто оказалась рядом, когда ты решил предать наш брак?
Я смотрела на него и не узнавала. Этот мужчина с бегающим взглядом был когда-то моим Славой, с которым мы мечтали построить счастливую семью. Теперь он оправдывал своё предательство какими-то нелепыми отговорками.
— Между вами что-то было? — я задала вопрос, от которого холодело внутри.
Он не ответил сразу, и это молчание сказало мне всё.
— Полина, послушай…
— Я так понимаю, ответ «да», — я встала. — Собирай вещи. У тебя есть час.
Он вскочил:
— Что? Куда я пойду?
— К Лене, например, — я скрестила руки на груди. — Она ведь так уверенно хозяйничает на нашей кухне. Наверняка приютит. И ужином вкусным угостит!
— Ты не можешь просто выгнать меня! Эта квартира тоже моя, мы вместе платили ипотеку!
— Верно. И юридически она принадлежит нам обоим. Но я не собираюсь жить под одной крышей с человеком, который меня предал. Выбирай — или уходишь ты, или ухожу я и подаю на развод. В любом случае, эту ночь мы не проведем вместе.
Он ушел через сорок минут, собрав самое необходимое. Я сидела в гостиной и смотрела, как сентябрьский дождь стучит по окнам. Небо, еще утром безоблачное, заволокло тучами — погода менялась так же стремительно, как моя жизнь.
В один момент я лишилась семьи, мужа, доверия — и всё из-за его предательства, из-за неспособности быть честным. Предательство — это не случайность. Это цепочка сознательных выборов, которые он делал день за днем, впуская в нашу жизнь другую женщину. Нашу соседку.
На следующий день я подала заявление на развод электронно. Ярослав пытался звонить, но я не отвечала. Через неделю от общей подруги я узнала, что он действительно переехал к Лене. Они даже не скрывались! Вместе ходили в магазин, в кино, выкладывали фотографии в соцсети.
А я погрузилась в работу. Моя программа для поддержки семей получила признание, меня приглашали выступать на форумах, рассказывать об опыте. Это помогало не думать о предательстве, о пустой квартире, о незаживающей обиде.
***
Дважды мы встречались с Ярославом для обсуждения раздела имущества. Он выглядел уставшим, но взгляд светился каким-то новым огнем. Я предложила продать квартиру и разделить деньги — начать с чистого листа. Он согласился.
— Как твоя… замечательная соседка? Кормит ужинами? — не удержалась я при второй встрече.
— Всё хорошо, — он улыбнулся. — Лена очень заботливая.
Я кивнула, пряча глаза. Даже спустя два месяца слышать это было неприятно.
Зима выдалась снежной. Я купила небольшую квартиру в новом районе и начала новую жизнь. Иногда по вечерам я думала — что было бы, не вернись я тогда домой раньше обычного? Продолжала бы я жить с человеком, который предавал меня у меня за спиной? И что хуже — обман или незнание о нем?
В конце февраля мне позвонила Ярослав. Его голос звучал странно:
— Поль, можем встретиться? Поговорить?
Я согласилась, сама не зная почему. Мы встретились в небольшом кафе недалеко от моего нового дома.
Он сильно изменился — стал худее, глаза запали, в уголках губ появились горькие складки.
— Я ушел от Лены, — сказал он, не дожидаясь моих вопросов. — Точнее, сбежал.
Я молча ждала продолжения.
— Знаешь, она оказалась… — он замялся, подбирая слова. — Она не такая, какой казалась. Первый месяц всё было отлично — забота, внимание, улыбки. А потом начался контроль. Тотальный. С кем я общаюсь, куда иду после работы, почему задержался на пятнадцать минут. Постоянные сцены ревности. Истерики. Я попал в ловушку, которую сам себе и устроил.
Я отпила кофе, пытаясь скрыть непрошеную усмешку.
— Однажды я не ответил на звонок — был на важной встрече с заказчиком, — продолжил он. — Вернулся домой, а она выбросила мои документы с балкона. Представляешь? Сказала — если я не отвечаю, значит, изменяю ей, как изменял тебе.
— Я вытерпел только полгода такой жизни! А недавно я съехал. Неделю назад. Вот живу теперь у друга… Мне жаль, что у нас все так получилось…
Я смотрела на него и чувствовала странную смесь эмоций — горечь, жалость, удовлетворение и что-то похожее на благодарность. Ведь если бы не его предательство, я бы не нашла в себе силы изменить жизнь.
— Я прощаю тебя, Ярослав, — сказала я наконец. — Но вернуться к прошлому невозможно. Доверие разрушить легко, а восстановить почти невозможно.
— Я понимаю, — он опустил голову. — Просто хотел, чтобы ты знала — я осознал свою ошибку. Я предал тебя, предал нас. И теперь расплачиваюсь за это.
Мы просидели в кафе еще час, разговаривая уже не как бывшие супруги, а как люди, прошедшие через сложный жизненный урок. Когда пришло время прощаться, я вдруг поняла, что больше не чувствую острой боли. Осталась только мудрость, купленная слишком дорогой ценой.
— Знаешь, — сказала я, вставая, — предательство учит отличать настоящее от фальшивого. И хотя цена этого урока оказалась высокой, хорошо, что я узнала правду. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Он посмотрел на меня долгим взглядом:
— Ты стала сильнее.
— Я всегда была сильной, — ответила я твердо. — Просто теперь я знаю цену своей силе.
Мы попрощались у выхода из кафе. Падал легкий весенний снег, но в воздухе уже чувствовались перемены. Я шла домой и думала — как странно устроена жизнь. Иногда самые болезненные предательства оказываются началом чего-то нового, с чего начинается настоящая свобода.
А соседка Лена? Говорят, она нашла нового знакомого — мужчину с пятого этажа. И снова готовит кому-то ужины. Но это уже совсем другая история.
