— Платить? — переспросила Елена Владимировна, не понимая, что происходит.
— Да, платить, — подтвердила Маша, — За каждый визит к внукам — пять тысяч. Если уж вы так сильно хотите их видеть.
Елена Владимировна дар речи потеряла.
— Ты… ты что, шутишь? — спросила она.
— А я похожа на шутницу? Или у нас здесь стенд-ап?
***
Елена Владимировна, как сова на ветке, сидела на своем посту — на покосившейся, давно некрашеной скамейке у подъезда. Под окнами Машиного дома она дежурила уже, наверное, полгода. Или больше.
Местные пенсионерки, выгуливающие своих мопсов и болонок, здоровались с ней кивком, а кто-то даже сочувственно вздыхал. Мужичок, вечно ругающийся, когда паркует свою машину между размашистыми кленами, потому что ему постоянно не достается места, однажды даже предложил ей стакан чая из термоса.
— Наверное, тяжело, когда внуков не видишь, — пробурчал он тогда, покосившись на окна Машиного этажа, — Жизнь — она штука сложная.
Елена Владимировна и сама понимала, что жизнь — штука сложная. И несправедливая (хотя это как сказать). И запутанная, как клубок старых ниток, который уже невозможно распутать, а лучше будет выкинуть и не мучиться. А ведь когда-то казалось, что все будет иначе… Что сын Игнат, ее милый мальчик, женится на хорошей девушке, и они будут жить долго и счастливо, родят кучу внуков, а она, Елена Владимировна, будет их нянчить, баловать и воспитывать. Но не сбылось.
Сбылось, не так.
Сегодня был четверг.
Обычно в четверг Маша, бывшая невестка Елены, забирала Андрюшу и Витю, своих близнецов, из школы. Елена Владимировна всегда приходила заранее, чтобы занять свое “стратегическое” место на скамейке. Отсюда отлично просматривался выход из подъезда, и можно было хоть на несколько минут увидеть своих внуков. Просто увидеть. Этого было достаточно. Хотя нет, недостаточно. Хотелось обнять, расспросить, как дела в школе, какие оценки получили, что ели на обед, да хоть познакомиться с ними по-настоящему хотелось. Но Маша не разрешала.
Отношения с бывшей невесткой у Елены Владимировны были… скажем так, натянутыми.
Очень натянутыми.
У Елены Владимировны даже со своей свекровью не было таких натянутых отношений. Если говорить прямо, то Маша ее просто ненавидела. И, наверное, имела на это право. Хотя Елена Владимировна считала, что во всем виноват Игнат. Это он, ее сын, все испортил. Но вслух она этого, конечно, не говорила. Особенно сейчас, когда ей так нужны были эти редкие встречи с внуками.
Время шло, а Маши с мальчиками все не было.
Елена Владимировна начала нервничать. В животе неприятно скрутило. Неужели они сегодня не придут? Эта мысль больно кольнула в сердце.
Вдруг она увидела, как из подъезда вышла соседка Маши, тетя Клава, с огромной сумкой на колесиках.
— Клавдия Ивановна, здравствуйте! — окликнула ее Елена Владимировна.
— Ой, Елена Владимировна, и вам не хворать, — тяжело вздохнув, ответила тетя Клава, — Все ждете?
— Жду, — обреченно кивнула Елена Владимировна.
— Не будет сегодня ваших. Машка забрала их из школы, а потом повезла к своей матери. Сказала, что у нее там что-то случилось.
— А вы откуда знаете?
— Так моя внучка в ту же школу ходит. А моя дочь общается немного с вашей, уж простите, какой-никакой, но бывшей невесткой. Ой, не дай Бог никому такую невестку. Простите…
Сердце Елены Владимировны ушло в пятки. Значит, сегодня она не увидит своих внуков. Зря просидела здесь столько времени.
— Спасибо, — пробормотала она, — Всего вам доброго.
— И вам не унывать, — посоветовала тетя Клава и покатила свою сумку дальше.
Елена Владимировна поплелась домой. Настроение было хуже некуда. В квартире ее встретили тишина, полумрак и одиночество. Она включила телевизор, но смотреть ничего не хотелось. Все передачи казались скучными и бессмысленными. Она выключила звук и просто смотрела на мелькающие картинки, пытаясь отвлечься от грустных мыслей.
Вечером, как обычно, позвонила подруга Зина.
— Ну что, видела сегодня своих? — поинтересовалась она.
— Нет, — вздохнула Елена Владимировна, — Маша увезла их к своей матери.
— Ну, не расстраивайся, увидишь в другой раз, — попыталась утешить ее Зинаида, — Главное, не сдавайся.
— Да я и не сдамся, — упрямо ответила Елена Владимировна, — Я добьюсь своего. Ты знаешь, я всегда добиваюсь своего.
Да, именно этот принцип когда-то и сыграл с ней очень злую шутку, последствия которой она до сих пор разгребает.
В пятницу Елена Владимировна снова была на своем посту. На скамейке, под окнами Машиной квартиры. Она пришла даже раньше обычного, чтобы уж точно не пропустить своих внуков.
Примерно в пять часов вечера из подъезда вышла Маша. Одна.
Елена Владимировна вскочила со скамейки.
— Маша, здравствуй! — нервно сказала она.
По идее, в это время Маша должна была вести мальчиков домой с продленки, а не выходить только за ними.
Маша остановилась и посмотрела на нее с каким-то странным выражением лица. В ее глазах не было ни злости, ни ненависти. Только… какое-то равнодушие. И еще что-то, что Елена Владимировна не могла понять.
— Здравствуйте, Елена Владимировна, — спокойно ответила Маша.
— Маша, я… я хотела спросить, почему вчера мальчиков не было? — спросила Елена Владимировна, стараясь быть вежливой, но Маше это уже как-то до лампочки, — И сегодня их нет? Они опять у твоей мамы? Она их из школы забрала?
— А вам какое дело? — ответила Маша.
— Как какое дело? Это же мои внуки! — воскликнула Елена Владимировна.
— Бывшие внуки, — поправила ее Маша.
— Никакие они не бывшие! — запротестовала Елена Владимировна, — Я просто… да, у нас было много сложностей и недопониманий с тобой, да и с Игнатом тоже. Но внуки тут ни при чем.
— Да, конечно, — усмехнулась Маша, — Теперь вот как вы заговорили. Как неожиданно от вас такое слышать! Вау! Вы на нашу свадьбу пришли во всем черном, как на похороны, а теперь, не может быть, то ваши внуки. Желали мне… ну, не буду уточнять, чего.
Елена Владимировна покраснела. Да, она говорила такое. Но это было давно, когда она только-только познакомилась с Машей.
— Маша, я… я была не права, — пробормотала она, — Прости меня, пожалуйста.
— Поздно просить прощения, — отрезала Маша, — Все, что было, уже не вернешь.
— Но я же хочу видеть внуков! — взмолилась Елена Владимировна, — Я же скучаю по ним!
— Вы их даже не знаете.
— Но все равно люблю.
Маша помолчала, глядя на нее. Потом вдруг сказала:
— Хорошо. Я согласна.
— Правда? — обрадовалась Елена Владимировна.
— Да, правда, — кивнула Маша, — Но за это нужно платить.
— Платить? — переспросила Елена Владимировна, не понимая, что происходит.
— Да, платить, — подтвердила Маша, — За каждый визит к внукам — пять тысяч. Если уж вы так сильно хотите их видеть.
Елена Владимировна дар речи потеряла.
— Ты… ты что, шутишь? — спросила она.
— А я похожа на шутницу? Или у нас здесь стенд-ап? — холодно ответила Маша, — Если хотите видеть внуков, платите. Не хотите — ваше дело. Я не напрашиваюсь.
— Но это же… это же бесчеловечно! — возмутилась Елена Владимировна, — Как ты можешь требовать деньги за общение с внуками?
— А как вы можете требовать от меня любви и уважения, да и общения с этими самыми внуками, после всего, что вы мне сделали? — парировала Маша, — Вы же сами все разрушили. А теперь хотите, чтобы я просто так пустила вас к своим детям? Нет уж. За все нужно платить.
— Но у меня нет таких денег, чтобы каждый раз тебе по 5 тысяч отдавать, — воскликнула Елена Владимировна, — Так никакой зарплаты не хватит.
— Это ваши проблемы, — пожала плечами Маша, — Не можете платить — не приходите. Все просто.
— Но… но как же так? — растерянно пробормотала Елена Владимировна, — Это мои…
— Это ваши бывшие внуки, — снова поправила ее Маша, — И мои дети. И я буду решать, кто с ними будет общаться.
Она повернулась и пошла к подъезду.
— Постой! — крикнула Елена Владимировна.
Маша прошла еще пару метров, но потом все же остановилась.
— Я… я подумаю, — сказала Елена Владимировна.
— Думайте, — усмехнулась Маша и после, сорвавшись с места, скрылась в подъезде.
Елена Владимировна не могла поверить в то, что только что произошло. Неужели Маша действительно будет требовать с нее деньги за то, чтобы она видела мальчишек? Неужели все настолько плохо?
Она вернулась домой в полном смятении. Ага. Быть или не быть? Платить или не платить?
Зато у Зины на этот счет было однозначное мнение:
— Да она просто обнаглела! — стукнула по столу Зина, призывая Елену к тому, чтобы быть более жесткой и приструнить уже эту невестку, — Страх потеряла? Она забыла, кто ты? Да я на нее в опеку нажалуюсь… Она детьми манипулирует! Ты ни в коем случае не должна ей платить!
— Но я же хочу их видеть! — плакала Елена Владимировна, которая все больше склонялась к тому, что надо уступить.
— Ну и что? Нельзя же позволять ей себя шантажировать! — возмущалась Зина, — Она просто пользуется твоей слабостью.
— А что мне делать? — спросила Елена Владимировна.
— Сказала бы я, что делать… Ничего не делать! — решительно ответила Зинаида, — Просто перестань ходить к ней. Она сама одумается. Мальчики наверняка уже спрашивают у нее, почему они с бабушкой не общаются. Сами подрастут и будут к тебе приходить, а ей это еще аукнется. Дети такое не прощают.
Но Елена Владимировна знала, что не сможет. Она не сможет просто так отказаться от встреч. Даже если придется платить. Другого-то шанса просто не будет.
В понедельник Елен снова была на работе. Весь день она была сама не своя. Мысли не давали ей покоя. Она то и дело вспоминала их разговор и чувствовала, как постепенно впадает в отчаяние, от которого так долго убегала. Все-таки Маша победила.
В обеденный перерыв она рассказала о случившемся своим коллегам — Любе и Гале.
— Ну и нахалка! — возмутилась Люба, — Совсем совесть потеряла!
— Да уж, — поддержала ее Галя, — Как можно так поступать? Это же просто ужас! Если бы мне невестка такое заявила, то я бы мигом на нее управу нашла. Ты просто добрая слишком.
— А что мне делать? — снова спросила Елена Владимировна, как спрашивала накануне у Зины.
— Да плюнь ты на нее! — посоветовала Люба, — Не ходи к ней больше. Пусть сама одумается.
— Да, — согласилась Галя, — Нечего ей потакать. А то совсем обнаглеет.
Но Елена Владимировна снова поняла, что не сможет.
После работы она зашла в банк и сняла со своей карточки пять тысяч. Рука дрожала, когда она пересчитывала деньги. Не такая уж и маленькая для нее сумма, но…
В среду Елена Владимировна снова сидела на скамейке под окнами Маши. Она очень волновалась. Что будет? Как пройдет встреча? Не будет ли Маша препятствовать?
Примерно в пять часов вечера из подъезда вышла Маша. Вместе с Андрюшей и Витей.
Елена Владимировна вскочила со скамейки и побежала им навстречу.
— Андрюша! Витя! — воскликнула она.
Мальчики остановились и с удивлением посмотрели на нее. Они явно не ожидали ее увидеть. Бабушку вблизи они видели несколько раз. То есть, на улице, конечно, узнавали, но вот близкого общения у них никогда не было. Но она намеревалась это исправить.
— Бабушка Лена… — сказал Андрюша, очень удивленно, но к бабушке подошел.
Витя последовал за ним.
Елена Владимировна чуть не разревелась.
— Как же вы выросли! — сказала она, хотя издалека и так постоянно видела, как они выросли, — Какие вы стали большие!
— Бабушка Лена, мы… по тебе соскучились… — сказал Витя, явно не очень подготовленный к такой встрече.
— И я по вам очень соскучилась! — ответила Елена Владимировна.
Маша стояла в стороне и наблюдала за ними с каким-то странным выражением лица.
— Ну что, будем общаться? — спросила она, когда Елена Владимировна немного успокоилась.
Елена Владимировна кивнула и незаметно передала ей деньги.
— Вот, — сказала она, — Как и договаривались.
— Хорошо, — ответила Маша, — Можете погулять с ними полчаса. Но не больше.
Елена Владимировна взяла внуков за руки и повела их в парк. Но время летело быстро. Полчаса пролетели как одно мгновение. Маша подошла к ним и сказала, что пора возвращаться домой.
Елена вернулась домой с чувством опустошенности. С одной стороны, она была рада увидеть своих внуков. С другой стороны, ей было очень обидно, что за это пришлось заплатить. Ну, за все в этой жизни рано или поздно приходится платить.
Но она знала, что будет продолжать.
Так и было раз за разом. Елена Владимировна приходила к Маше, платила ей пять тысяч и гуляла с внуками. Она старалась не думать о том, что это неправильно.
Однажды, когда Елена в очередной раз отдавала Маше деньги, это увидела вездесущая тетя Клава. Она уже давно знала о происходящем. Глазастая. Да и Елена Владимировна, на эмоциях, не раз жаловалась ей на свою бывшую невестку.
Тетя Клава не выдержала.
— Совсем совесть потеряла! — кричала она, — Как тебе не стыдно брать деньги с пожилой женщины за общение с внуками?
Маша фыркнула и ответила:
— А вас это сильно волнует?
— Волнует! — возмутилась тетя Клава, борясь за справедливость, — Я же вижу, что ты творишь! Ты издеваешься…
— Да, — так невозмутимо согласилась Маша, что у Клавы весь запал пропал, — Да. Издеваюсь. Могу себе позволить, так сказать. А как она надо мной издевалась? Все те годы, с первого же дня, как мы познакомились, и пока я жила с ее сыном, она издевалась. Она от меня холодильник на замок закрывала, на длинную такую цепочку, пока мы с Игнатом, когда я была беременна, были вынуждены пожить у нее. Нет, мы не собирались там оставаться. Нас из квартиры турнули, мы деньги откладывали. Вот, как она меня любила. А скольких девушек она привела, чтобы Игнат познакомился? При мне. А что она сказала, когда родились дети? Что я бл***. И что это не ее внуки. А потом Игнат повелся на ее рассказы… Маменькин сыночек, — криво усмехнулась Маша, — И я со своими детьми была изгнана из их царства. А потом Игнат спился, да, Елена Владимировна? У вас же поэтому сердечно тогда прихватило, что вы аж про внуков вспомнили? — каким-то жутким взглядом Маша сверлила бывшую свекровь, — Поэтому — да. Я издеваюсь.
Тетя Клава, сев в огромную лужу, попыталась оправдаться:
— Ну, это было давно… Люди меняются… Раскаиваются…
— Раскаиваться поздно! — отрезала Маша, — Сколько я от многоуважаемой Елены Владимировны вытерпела. А теперь кое-кто хочет, чтобы я просто так пустила ее к своим детям? Нет уж. Пусть платит.
— Но она может и в суд пойти… — пискнула тетя Клава, — Не лучше ли договориться?
— Не пойдет. Правда же? — Маша улыбнулась Елене, — У меня есть записи и сообщения, что она говорила про меня и моих детей раньше. Я их мальчикам покажу, когда подрастут, если вы в суд пойдете.
И Маша хлопнула дверью.
Тетя Клава посмотрела на Елену Владимировну с таким презрением, что та тут же убежала.
Но потом, конечно, снова, в другой день, приехала повидаться с внуками. За деньги.
