— Отпусти меня немедленно! Я всё равно ей расскажу! — кричала София, пытаясь вырваться. — Ты мой, понимаешь? Мой! А Лариска пусть себе другого ищет!
— Софочка, одумайся же! Она же ждёт ребёнка! Неужели ты не понимаешь?
— Наплевать мне на всё это! — София рванулась к двери спальни. — Хватит с меня этих тайн и встреч украдкой!
Максим попробовал её догнать, но она успела скрыться в ванной комнате и задвинула щеколду.
— София, не вздумай! Ты же разрушишь нашу семью!
Её руки тряслись так сильно, что несколько раз промахнулась мимо кнопок. Наконец удалось набрать сообщение:
«Лариса, Максим встречается со мной уже полтора года. Мы с ним любим друг друга…»
Ее палец завис над кнопкой отправки. Ещё можно было всё стереть, выйти из ванной, попросить прощения. Но что-то внутри неё взбунтовалось. Сколько можно прятаться и довольствоваться крохами его внимания?
Отправила. И ахнула.
В ту же секунду она поняла, какую непоправимую вещь только что совершила. Но разве не этого она добивалась все эти месяцы?
Шаги в коридоре стихли. Потом хлопнула входная дверь.
София выскочила из ванной и помчалась к окну. Максим уже садился в свою синюю «Ладу» и, не оглядываясь, уехал прочь.
— Правильно поступила, — прошептала она. — За своё счастье надо бороться.
Она принялась ходить по квартире кругами, то и дело хватаясь за голову. Телефон зазвонил через двадцать минут. Звонила мама.
— Да, мам?
— София! Что вы там натворили? — мама говорила быстро, задыхаясь. — Лариса не в себе!
— У Максим появилась другая женщина, — тихо сказала София.
— Господи, кто эта женщина?
— Это я. Мы любим друг друга!
Долгая тишина. Слышно было только тяжёлое дыхание матери.
— Мамочка, ну скажи что-нибудь! — взмолилась София.
— Это правда? — наконец прозвучал ледяной голос.
— Правда. Я его люблю сильнее всех на свете, мам!
— У меня нет больше младшей дочери, — произнесла мама и отключилась.
София сползла по стене на пол. Комок в горле мешал дышать, а по щекам текли горячие слезы. Почему Максим бросил её одну здесь?
Наверняка сейчас она утешает Ларису, гладит по голове, а про неё и думать забыла.
Вдруг накатило жуткое головокружение. София кое-как доползла до ванной, но добраться до унитаза не успела. Её вывернуло прямо на кафельный пол. В глазах потемнело, ноги подкосились.
— Софочка, Софочка, очнись же! — сквозь туман до неё дошёл встревоженный голос.
София с трудом открыла глаза. Над ней склонилась пожилая женщина в вязаной кофте.
— Бабуля! — София обняла её и зарылась лицом в мягкий шерстяной воротник.
— Внученька моя, что с тобой приключилось? Почему ты лежишь на полу?
— Не хочу рассказывать… Ты тоже меня возненавидишь, как мама! — всхлипнула София.
— Ты же мой любимый цыплёночек, рассказывай всё как есть.
Бабушка поглаживала её по волосам, а София, запинаясь, стала рассказывать обо всём, что произошло.
***
Максим появился в их доме два года назад. Высокий, широкоплечий слесарь-сантехник.
Он пришёл чинить протекающий кран на кухне и сразу приглянулся всем домашним.
— Дядя Максим, а почему у вас такие большие руки? — спросила тогда маленькая соседка Катя, которая гостила у них.
— Чтобы лучше краны чинить! — засмеялся он и показал фокус с гаечным ключом.
София в ту пору училась на третьем курсе педагогического института и готовилась к летней практике в детском лагере.
Максим ей сразу понравился, такой уверенный в себе, совсем не был похож на ее однокурсников.
С Ларисой он познакомился месяцем позже, когда приехал устанавливать новую ванну.
Лариса работала бухгалтером, была на три года старше Софии и считалась в семье образцом благоразумия.
— Мужик что надо, — сказала тогда мама, наблюдая, как Максим управляется с инструментами. — Золотые руки, и характер покладистый.
Лариса начала встречаться с Максимом в октябре. Они ходили в кино, катались на его мотоцикле, а по вечерам гуляли в парке. София наблюдала за их романом со стороны и чувствовала непонятную досаду.
В декабре случилось то, что перевернуло всю её жизнь. Родители и Лариса уехали к дедушке в деревню помогать с ремонтом, а София осталась дома готовиться к зимней сессии.
Максим заехал забрать инструменты, которые забыл после последнего ремонта.
— София, дома кто-нибудь есть? — спросил он, переступив порог.
— Только я. Все в Круглове до воскресенья, — ответила она, не поднимая глаз от учебника.
— А ты что такая грустная сидишь? Давай чайку попьём!
София отложила книгу и пошла на кухню ставить чайник. Максим тем временем отправился в ванную мыть руки после работы.
— Максим, печенье будете? — крикнула она, доставая из буфета пачку «Юбилейного».
Ответа не последовало. София вышла в прихожую и столкнулась с ним прямо у входа в ванную. Он стоял молча, странно на неё глядя.
— Что-то случилось? — спросила она, покраснев от его пристального взгляда.
— Софочка, ты очень красивая девушка, — тихо сказал он и неожиданно обнял за талию.
— Что вы делаете? — прошептала она, но сопротивляться не стала.
— То, о чём давно думаю, — ответил Максим и поцеловал её в щёку, потом в уголок губ.
София застыла как завороженная. По телу разливалось непонятное тепло. Касания такие аккуратные, еле заметные, будто она была из тончайшего фарфора.
Через несколько минут он отстранился и виновато улыбнулся.
— Прости, не удержался. Ты не обиделась?
София молча покачала головой. Обижаться было не на что. Она сама хотела, чтобы это произошло, хотя и не признавалась себе в этом.
Максим ушёл, а София просидела на диване до глубокой ночи, прокручивая в памяти каждую секунду той сцены.
Потом всю неделю избегала встреч, когда он приходил к Ларисе. Пряталась в своей комнате, делала вид, что занята, Но мысли постоянно возвращались к тому декабрьскому вечеру.
В январе, когда родители опять уехали по делам, Максим пришёл снова. На этот раз он не стал ничего объяснять, просто обнял и поцеловал, а София не сопротивлялась.
***
К весне родители снял Софии небольшую однокомнатную квартиру поближе к институту.
Там они и встречались. Они проводили вместе мгновения, которые казались ей самыми счастливыми в жизни.
Максим рассказывал о своей работе, о планах открыть собственную мастерскую, мечтал купить участок земли и построить дом. София слушала, затаив дыхание, и представляла, как они будут жить вместе в том доме.
— А что будет с Ларисой? — спросила она однажды.
— Не знаю пока, — честно ответил Максим.
— Почему мы должны прятаться и встречаться тайком?
— Потому что ты сильнее её. И потому что… я трус, наверное.
София злилась на него за эти слова, но потом он брал её за руки, смотрел в глаза, и весь гнев испарялся. Она готова была на всё ради этих редких встреч.
В мае за семейным ужином Лариса и Максим объявили, что они решили пожениться в августе.
— Наконец-то! — обрадовалась мама. — А то засиделась ты, доченька. Пора семью создавать.
София едва сдержалась, чтобы не вскочить и не выбежать из гостиной. Она смотрела на счастливое лицо сестры и чувствовала, как внутри всё сжимается от ревности.
После ужина Максим поймал её в коридоре.
— Не думай ни о чём плохом, — прошептал он. — Я пока не могу ничего изменить, но это не значит, что между нами всё кончено.
— Значит, ты всё-таки на ней женишься?
— Софочка, попытайся понять…
— Я ничего не хочу понимать! — прошипела она. — Ты обещал, что разберёшься с этой ситуацией!
— Обещал, и я разберусь. Только дай мне время.
Но ничего не изменилось. Свадьба состоялась в конце августа. София сидела за столом и улыбалась гостям, а внутри у неё всё горело от досады и обиды.
После свадьбы встречи стали реже. Максим приходил в квартиру раз в неделю, потом раз в две недели. Говорил, что Лариса стала подозрительной.
— Может, нам стоит прекратить эти встречи? — предложил он в сентябре.
— Ты хочешь меня бросить? — ахнула София.
— Я не хочу. Но так нельзя продолжать. Мы обманываем твою сестру, и рано или поздно она всё узнает.
— Пусть узнает! — крикнула София. — Я устала скрываться! Хочу, чтобы все знали, что мы вместе!
— София, будь разумной…
— Не хочу! Хочу быть с тобой!
Максим замолчал и больше к этому разговору не возвращался. Но София видела, что он отдаляется от неё. Встречи стали ещё реже, он приходил мрачный, рассеянный.
В ноябре Лариса объявила, что ждёт ребёнка.
В тот вечер София позвонила Максиму и потребовала встречи.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, — заявила она, когда он пришёл ней.
— София, если это о ребёнке, то…
— Я не могу больше так жить! — перебила она. — Хватит притворяться! Я расскажу Ларисе обо всём!
— Ты не можешь этого сделать! Она ждёт ребёнка!
Максим попытался её успокоить, но София была непреклонна. Она любила его больше, чем родителей, больше, чем саму себя.
И если он не может сделать выбор сам, то она сама всё решит.
***
— Ох, внученька моя, — вздохнула бабушка, выслушав всю историю. — Что же ты наделала?
— Я за своё счастье боролась, бабуль. Разве это плохо?
— Счастье, построенное на чужих обломках, добром не кончается. Это же не посторонняя тётенька какая-то, а родная сестра твоя.
— Но я же его люблю! А Лариса… она его просто не ценит!
— Да кто тебе сказал, что не ценит? — удивилась бабушка. — Она светится от счастья рядом с ним. Софочка, да пойми ты, наконец — любовь не в мечтах измеряется. Лариса создала ему уют, заботу, ждет от него ребенка. А ты что ему дала, кроме тайных встреч?
София хотела возразить, но слова застряли в горле. Действительно, что она могла дать Максиму? Час-другой украденного времени, постоянные требования бросить жену, скандалы и упрёки?
— Но он же сам говорил, что любит меня! — слабо сопротивлялась она.
— Мужчины всякого наговорят, лишь бы добиться своего, — вздохнула бабушка. — А ты, дурёха, поверила. Думаешь, если бы он тебя по-настоящему любил, стал бы на другой жениться?
— Он сказал, что не может её бросить…
— Не может или не хочет? Вот в чём вопрос. Мужчина, который действительно любит, горы свернёт ради своей женщины. А этот твой Максим что сделал?
София поняла, что бабушка права. Он просто пользовался её чувствами.
— Что теперь делать, бабуль? — прошептала она.
— Иди к Ларисе и проси прощения. Может, ещё не поздно всё исправить.
— А если она не простит?
— Не простит — значит, так тебе и надо. Сама заварила кашу, сама и расхлёбывай.
Бабушка поднялась с пола и стала собираться домой. Когда она ушла, София долго сидела на полу в прихожей. В квартире стояла тревожная тишина, лишь слышалось, как за окном изредка проезжали машины.
Никто не звонил.
София поняла, что впервые в жизни осталась совершенно одна. И виновата в этом была только она сама.
Она достала телефон и стала писать сообщение сестре. Потом стёрла и начала заново. Стёрла опять. Что она может сказать сестре?
София прислонилась к стене и закрыла глаза. Впереди была длинная-длинная ночь, а потом новый день, который придётся как-то прожить. И ещё один день, и ещё один…
Но сначала нужно было найти в себе силы встать с пола и начать собирать осколки того, что ещё можно склеить.
