— Опять его дома нет, — Марина вытирала глаза салфеткой. — Точно завёл кого-то… Я же чувствую…
— Марин, а может, ты его замучила? — Вера никогда не лезла за словом в карман. — Вечно ноешь, денег требуешь… Ты же постоянно ему на мозги капаешь.
— Он мужчина, обязан обеспечивать… — Марина шмыгнула носом. — Почему я должна горбатиться?
— Может, потому что молодая и здоровая? — Вера тяжело вздохнула. — Слушай, у него отец болеет, а ты тут комедию ломаешь…
— Да как ты смеешь! — Марина вскочила с дивана. — У меня постоянная усталость! Голова раскалывается! Я в таком состоянии работать не могу! А он просто сбежал!
Она швырнула телефон на диван. Разговор с Верой только взбесил её. Какое право эта дура имеет её осуждать? Марина растянулась на кровати в их просторной трёхкомнатной квартире и приложила к голове мокрое полотенце.
Голова, естественно, была в полном порядке, но образ измученной болезнью женщины требовал поддержания.
Она ждала, что Игорь вернётся под утро, будет извиняться и умолять простить. Но он не пришёл. Не появился и днём. Телефон недоступен.
Марина перешла от злости к панике. Вдруг он правда свалил? На какие шиши она будет существовать? От одной мысли о поиске работы её передёргивало.
Дверь хлопнула только под вечер. На пороге стоял Игорь. Но вид у него был такой, что Марина забыла все заготовленные претензии.
Бледный, измождённый, с красными глазами, он был похож на привидение. Молча прошёл в кухню, опустился на табурет и уставился в стену.
Марина выждала минут пять, но терпение кончилось. Сцена должна была состояться.
— Приперся наконец! — начала она самым трагичным тоном. — Где шлялся двое суток? Можешь не врать, я всё знаю! У бабы своей ночевал? Нашёл себе покрепче, которая не будет ныть?
Игорь медленно повернул к ней измученное лицо.
— У отца был, Марин. В реанимации.
— Что-то серьёзное? — спросила она равнодушно, больше для приличия. Её волновала только тема измены.
— Более чем, — тихо ответил он. — Рак печени, нужна срочная операция в Израиле.
Новость была неприятной, но Марина мгновенно прикинула главное. Лечение в Израиле — это космические деньги.
— И откуда возьмёшь? — с деловым интересом поинтересовалась она. — Тебе же такой кредит не одобрят.
— Не одобрят, — кивнул Игорь. Он потёр лоб, пытаясь унять головную боль, которая была реальнее Марининых выдуманных мигреней. — Поэтому продаём джип.
Марина окаменела. Этого она точно не ожидала. Их практически новый внедорожник был её гордостью, символом успешной жизни.
— Чего? — переспросила она, думая, что ослышалась. — Какой джип? Ты спятил?
— Выхода нет. Часть денег есть, брат поможет, но основную сумму нужно найти. Джип покроет недостающее.
— А я как?! — в её голосе зазвенели слёзы, на этот раз настоящие, слёзы ярости. — Как я буду в спортзал ездить? На маникюр? К девчонкам? Ты хочешь, чтобы я в маршрутке толкалась?
Игорь посмотрел на неё долгим взглядом. В нём не было ни любви, ни жалости, только холодное отвращение.
— Да, Марина. Я хочу, чтобы ты немного потолкалась в маршрутке. А ещё я хочу, чтобы ты встала с кровати, выбросила своё полотенце и нашла работу. Потому что жизнь моего отца важнее твоих маникюров. И хватит изображать больную, я всё прекрасно понимаю. Джип уже выставлен на продажу.
Слова Игоря ударили Марину как пощёчина. Одно дело — подозревать, что муж догадывается о её притворстве, и совсем другое — услышать это в лицо. Её главное оружие было разбито. На мгновение в глазах мелькнул страх, но его тут же сменила ярость. Жертва должна защищаться.
— Ах вот как заговорил! — её голос задрожал от злости. — Значит, знал всё? Смотрел, как я страдаю, и молчал? Бездушный! Ты просто повод искал меня унизить!
Она шагнула к нему, театрально схватившись за сердце.
— Тебе наплевать на моё самочувствие! Тебе всегда был важнее твой отец, твоя родня! А я кто? Я для тебя никто! Человек, который должен молча смотреть, как ты всё рушишь!
Игорь даже не пошевелился. Он смотрел на неё так, словно видел впервые — не жену, а избалованного, злобного ребёнка.
— То, что мы строили, Марина, сейчас пытается спасти жизнь моего отца. А твоё «самочувствие»…
Он не договорил, но презрительная усмешка сказала всё. И тогда Марина пошла ва-банк. Слова больше не действовали. Нужна была тяжёлая артиллерия.
— Ох… — она тихо застонала, закатила глаза и начала медленно сползать по стене. — Голова… Игорь, плохо мне… Всё кружится… Давление скачет…
Это был её коронный приём, отточенный до автоматизма. Обычно после такого Игорь бросался к ней, подхватывал, укладывал на диван и мчался за лекарствами. Но не сегодня. Он сидел на том же месте, сложив руки на груди.
— Марина, прекрати спектакль, — произнёс он ровным голосом. — Бесполезно. Завтра утром приедет покупатель. Ключи от джипа отдай сейчас, или вскроем без тебя.
Полное поражение. Её главный манёвр разбился о стену его безразличия. Поняв, что представление провалилось, Марина мгновенно «выздоровела». Она перестала сползать и выпрямилась, лицо исказилось от ненависти.
— Подонок! — прошипела она, и в ход пошло последнее оружие — слёзы обиды. — Я всем расскажу! Маме своей позвоню, твоим родственникам! Расскажу, как ты жену до приступа довёл, как на улицу выкидываешь! Посмотрим, что скажут!
— Звони, — равнодушно бросил Игорь и, поднявшись, ушёл в спальню, захлопнув дверь.
Марина осталась одна на кухне, её трясло от бессилия. Он не испугался, не сдался, не пожалел. Он просто вычеркнул её из жизни, оставив наедине с самым страшным — реальностью, где придётся отвечать за себя самой.
Утром Марина проснулась от рёва мотора под окном. Выглянула — эвакуатор грузит их внедорожник. Рядом стоял Игорь и двое мужчин. Не блеф, он действительно продаёт.
Вчерашние угрозы оказались пшиком. Её мать, выслушав сбивчивый рассказ о «муже-изверге», неожиданно заявила: «Мариночка, но его отец же умирает. А ты и вправду могла бы уже делом заняться. Не всю жизнь на шее у мужика висеть».
Даже родная мать отказала в поддержке. Мир, где все ей должны, рушился.
Она выскочила на улицу, растрёпанная, в халате, готовая устроить скандал.
— Игорь, прекрати! Не смей! Это и мой джип тоже!
Игорь даже не обернулся. Один из мужчин вежливо сказал:
— Женщина, не мешайте. Автомобиль оформлен на вашего супруга, всё по закону.
Когда эвакуатор скрылся, Игорь молча протянул ей пачку денег.
— Тут шестьдесят тысяч. Половина наших сбережений. Хватит снять жильё и продержаться, пока работу не найдёшь. Больше дать не могу. Остальное сегодня перевожу в клинику.
Марина смотрела на деньги как на гадюк. Взять — значит согласиться, признать поражение.
— Подавись! — выплюнула она. — Думаешь, пропаду? Найду мужчину, который будет холить и лелеять, а не гроши считать! Настоящего, а не папенькиного сынка!
Развернулась и гордо пошла в подъезд, чувствуя взгляды соседей. В квартире она уже не плакала. Жить с этим типом больше не будет. Не потому, что поняла свою неправоту, а потому, что он перестал быть удобным. Сломался. Перестал выполнять главную функцию — обеспечивать её комфорт.
Методично она собирала лучшие вещи. Платья, сумки, косметику — всё, что составляло смысл её существования. Упаковывала не прошлое, а стартовый капитал для поиска нового «спонсора».
Когда Игорь вернулся, у порога стоял упакованный чемодан.
— Развожусь, — деловито сообщила Марина без вчерашней истерики. — Квартира в ипотеке, делить нечего. Оставайся в своей берлоге. Поживу у Ленки, она оценит твоё «благородство».
Игорь промолчал. Просто смотрел, как женщина, с которой прожил шесть лет, застёгивает сапоги и выходит, не оглядываясь.
Мужчина выдохнул с облегчением. Зазвонил телефон.
— Игорь Сергеевич, нашёлся меценат, всё оплачено. Вашего отца готовим к транспортировке в Израиль.
Игорь горько усмехнулся и набрал покупателя джипа.
— Можно отменить сделку?
Марина увидела мужа на автомобиле через неделю. Сначала остолбенела, потом кинулась с попыткой помириться… Бесполезно, он даже слушать не стал.
