— Миш, ну сколько можно? — Лена стояла в прихожей с сумкой в руках. — Опять всю ночь где-то пропадал, телефон не берешь.
Михаил потер глаза. Голова раскалывалась, во рту привкус вчерашнего виски. Он даже не помнил, как добрался домой.
— Да с ребятами сидели. Дела обсуждали.
— Какие дела? — Лена фыркнула. — Ты уже два месяца не работаешь. Какие у тебя могут быть дела?
— Лен, не начинай с утра. У меня голова болит.
— А у меня сердце болит! — она швырнула сумку на пол. — Михаил, мне надоело. Надоели твои гульки, надоели твои друзья-бездельники, надоело, что ты в тридцать лет живешь как студент.
Михаил прошел на кухню, налил воды. Лена шла за ним следом, продолжая говорить. Он включил кофеварку, пытаясь заглушить ее голос.
— Ты меня слышишь вообще?
— Слышу, слышу. Все как обычно. Я плохой, ты хорошая.
— Миша… — в голосе Лены появились слезы. — Я больше не могу. Правда не могу.
Он обернулся. Лена плакала, размазывая тушь по щекам. Красивая была девчонка. Жаль, что постоянно пилила.
— Хорошо, — сказал он устало. — Не можешь — не надо. Дверь открыта.
Лена посмотрела на него так, будто он ее ударил.
— Значит, так? После трех лет?
— А что ты хотела услышать? Что я изменюсь? Сколько раз уже обещал. Не получается у меня быть правильным.
— Получается, просто не хочешь.
Михаил пожал плечами. Может, она и права. Но зачем притворяться?
Лена собрала вещи и ушла к подруге. Михаил сначала обрадовался — наконец-то никто не будет читать нотации. Можно жить как хочется.
Позвонил Серому:
— Ленка свалила. Отмечаем?
— Да ты что, серьезно? — Серый засмеялся. — Ну наконец-то! Я давно говорил, что она тебе не пара. Слишком уж правильная.
Встретились в баре на Арбате. Серый привел еще двоих — Костю и какого-то нового парня по имени Влад. Тот работал в строительной фирме, деньги водились.
— За свободу! — поднял тост Серый.
— За свободу, — согласился Михаил.
Пили до утра. Влад рассказывал про свои проекты, обещал подкинуть работу. Михаил слушал вполуха. Главное — не думать о Лене.
Домой вернулся в шесть утра. Квартира показалась чужой. Везде следы Лениного присутствия — косметика в ванной, женская одежда в шкафу, фотографии на холодильнике. Михаил сгреб фотки и сунул в ящик стола.
Влад обещал работу, но недели шли, а он не звонил. Михаил пытался найти что-то сам, но без особого энтузиазма. На собеседованиях спрашивали про опыт, про рекомендации. А что он мог рассказать? Что полгода назад ушел с последнего места, потому что надоело рано вставать?
Деньги заканчивались. Лена раньше помогала с коммуналкой, теперь приходилось платить самому. Михаил подсчитал — на съемной квартире протянет максимум месяц.
— Слушай, может, к родителям переедешь? — предложил Серый. — Пока дела не наладятся.
— К родителям? — Михаил поморщился. — Они же мне всю голову проедят. Лучше уж где-нибудь комнату снять.
— На что снимать-то? У тебя денег кот наплакал.
Это была правда. На счету оставалось тысяч пятнадцать. Раньше такие деньги за один вечер просаживал.
— А что Влад? — спросил Михаил. — Он же обещал работу подкинуть.
— Влад? — Серый усмехнулся. — Он сам две недели назад вылетел. Фирма прогорела.
— Как прогорела? Он же говорил, что дела отлично идут.
— Много чего он говорил. Оказывается, уже полгода зарплату не получал. На кредитках жил.
Михаил выругался. Еще одна надежда рухнула.
С квартиры пришлось съехать. Михаил снял комнату в коммуналке на окраине. Хозяйка — пожилая женщина — сразу предупредила:
— Молодой человек, у меня порядок. Пьяных не приводить, музыку после одиннадцати не включать.
— Конечно, — кивнул Михаил. — Я тихий.
Комната была крошечная, мебель старая, но чистая. На стене висела репродукция каких-то цветочков. Михаил устало сел на кровать. Еще полгода назад он жил в двухкомнатной квартире с Леной, ездил на приличной машине, мог позволить себе ужин в ресторане. А теперь вот.
Телефон пискнул. Сообщение от Лены: «Как дела? Слышала, что съехал.»
Михаил долго смотрел на экран. Хотелось написать, что все отлично, что он нашел крутую работу и скоро купит квартиру получше прежней. Но врать не хотелось.
«Пока живой», — написал он.
«Может, встретимся? Поговорим?»
«Не о чем говорить.»
Лена больше не писала.
Работу нашел через знакомого знакомого. Грузчиком на склад. Зарплата копеечная, но хоть что-то. Михаил давно не работал физически — после первого дня болело все тело.
— Ничего, привыкнешь, — сказал напарник Василий. — Я вот уже пять лет здесь. Работа не престижная, зато стабильная.
Василий был лет сорока пяти, но выглядел лет на десять старше. Жил один в однокомнатной квартире, которую снимал уже десять лет. Никаких амбиций, никаких планов. Работал, получал зарплату, покупал водку.
— А семья? — спросил Михаил.
— Была. Жена ушла, когда поняла, что карьера у меня не сложилась. Детей нет, слава богу. Меньше проблем.
Михаил посмотрел на Василия и испугался. А вдруг и с ним так будет? Вдруг лет через пятнадцать он тоже будет грузить ящики и рассказывать новичкам, что семья — это лишние проблемы?
Серый звонил все реже. У него появилась новая компания — более успешная. Михаил несколько раз пытался присоединиться, но чувствовал себя лишним. У всех были деньги, планы, перспективы. А у него — работа грузчика и комната в коммуналке.
— Миш, ты какой-то кислый стал, — сказал как-то Серый. — Расслабься. Жизнь полосатая, черная полоса кончится.
— А если не кончится?
— Обязательно кончится. Главное — не раскисать.
Но Михаил уже раскис. Вставал в шесть утра, добирался до склада, таскал ящики до шести вечера. Домой приходил без сил. Телевизор не работал, интернета не было. Лежал на кровати и смотрел в потолок.
Хозяйка иногда предлагала чай попить на кухне. Рассказывала про свою жизнь — как работала учительницей, как вышла замуж, как муж умер, как осталась одна.
— Знаете, — говорила она, — жизнь штука непредсказуемая. Думаешь, все идет как надо, а потом раз — и все меняется.
— А жалеете о чем-нибудь? — спросил Михаил.
— О многом. Но больше всего жалею о том, что не сделала. Хотела переехать в другой город, хотела сменить профессию, хотела детей завести. Все откладывала на потом. А потом не наступило.
Осенью позвонила Лена. Голос был чужой, официальный.
— Михаил, мне нужно забрать мои вещи. Те, что остались в той квартире. Ты их забрал?
— Что за вещи?
— Книги мои, диск с фотографиями, сережки бабушкины.
Михаил вспомнил. Действительно, когда съезжал с квартиры, кое-что из Лениных вещей осталось. Он их просто выбросил.
— Их нет уже.
— Как нет?
— Выбросил.
Долгая пауза.
— Сережки тоже?
— Все выбросил.
Лена молчала так долго, что Михаил подумал — связь прервалась.
— Знаешь, — наконец сказала она, — я еще надеялась, что ты изменишься. Что поймешь, что натворил. Но ты стал еще хуже.
— А что ты хотела? Чтобы я хранил твои вещи как реликвии?
— Хотела, чтобы ты остался человеком.
Она повесила трубку. Михаил долго смотрел на телефон. Потом открыл ящик стола, достал их общие фотографии и разорвал одну за другой.
Зимой на складе сократили половину сотрудников. Михаил попал под сокращение. Выходное пособие — смешные деньги, которых хватило на месяц.
Новую работу найти не мог. То зарплата маленькая, то график не подходил, то просто не брали. Михаил понял, что опустился на самое дно. Он был никем — без образования, без опыта, без связей.
Деньги закончились в феврале. Михаил продал телефон, потом часы, которые подарила Лена на день рождения. Хозяйка дала отсрочку по оплате комнаты, но предупредила — максимум на месяц.
— Вы хороший человек, — сказала она. — Но я тоже живу на одну пенсию.
Михаил кивнул. Он понимал.
В марте пришлось съехать. Хозяйка плакала, когда он собирал вещи.
— Может, родителям позвоните? — предложила она. — Семья же.
— Не хочу, — сказал Михаил.
— А куда пойдете-то?
— Не знаю.
И он правда не знал. Денег не было совсем. Друзья исчезли. Лена замуж вышла — Серый проболтался как-то. Родители… к родителям он не мог. Слишком гордый был.
Михаил вышел из подъезда с сумкой в руках. Было холодно, падал мокрый снег. Он постоял немного, не зная, куда идти. Потом пошел к метро.
В переходе сидел пожилой мужчина с протянутой рукой. Михаил прошел мимо, потом остановился и вернулся.
— Дядя, а как… как тут устроиться?
Мужчина посмотрел на него внимательно:
— Молодой ты еще. Иди домой, к родителям.
— Не могу.
— Гордость?
Михаил кивнул.
— Знаешь, сын, — сказал мужчина, — гордость — это хорошо. Но когда есть что терять. А когда потерял все, гордость становится роскошью.
Михаил сидел на скамейке в парке и смотрел, как люди идут на работу. Деловые, уверенные, с планами на день. Еще два года назад он был таким же. Нет, врал себе. Он никогда таким не был. Всегда жил одним днем, не думая о последствиях.
Телефона не было, но номер родителей он помнил наизусть. Нашел таксофон, набрал номер.
— Алло? — голос матери показался далеким.
— Мам, это я.
— Миша?! Боже мой, где ты? Мы с отцом с ума сходим! Ты почему не звонишь?
— Я… — голос предательски дрожал. — Мам, можно я приеду?
— Конечно! Где ты? Отец сейчас за тобой приедет.
— Не надо, я сам доберусь.
— На чем? Где ты вообще?
— Мам, у меня больше ничего нет. Ни работы, ни денег, ни квартиры. Ничего.
Мать плакала в трубку. Михаил тоже плакал, не стесняясь прохожих.
— Сынок, — наконец сказала мать, — приезжай домой. Все будет хорошо.
Дома пахло маминым борщом и свежим хлебом. Отец встретил его без упреков, просто обнял. Мать суетилась, накрывала стол, плакала и смеялась одновременно.
— Худой какой стал, — причитала она. — Кожа да кости.
За ужином Михаил рассказал все. Про работу, которую потерял из-за лени. Про Лену, которая не выдержала. Про друзей, которые исчезли, когда кончились деньги. Про комнату в коммуналке и работу грузчика.
Родители слушали молча.
— Ну что ж, — сказал наконец отец. — Урок получен. Жесткий урок.
— Слишком жесткий, — прошептал Михаил.
— Может, и к лучшему. В тридцать лет еще можно все изменить. В сорок было бы сложнее.
— А смогу ли я? Изменить?
— Это зависит только от тебя, — сказала мать. — Мы поможем, чем сможем. Но жить свою жизнь будешь ты сам.
Михаил лежал в своей детской комнате и смотрел на потолок. На стенах висели его школьные грамоты, фотографии с выпускного. Казалось, это было в прошлой жизни.
Он думал о Лене. Интересно, счастлива ли она со своим новым мужем? Наверняка да. Тот, другой, точно не заставлял ее работать за двоих и не просаживал деньги в барах.
Думал о Сером. Тот, наверное, даже не заметил, что Михаил исчез. Таких друзей полно — пока ты успешный, они рядом. Стоит упасть — и все, ты им не интересен.
Думал о себе. Кто он такой? Тридцатилетний неудачник, который живет у родителей. У разбитого корыта, как в сказке про золотую рыбку. Просил у жизни многое, а не получил ничего.
Но завтра он начнет сначала. Не потому, что верит в успех. А потому, что другого выхода нет.
Из кухни доносился тихий разговор родителей. Они обсуждали его будущее, строили планы. Им было за шестьдесят, а они все еще надеялись, что их сын станет человеком.
Михаил закрыл глаза. Может, еще не все потеряно. Может, у разбитого корыта можно построить новую жизнь. Если очень захотеть.