— Ленька, да куда же ты меня тащишь?! — Маша с такой силой хлопнула дверцей кухонного шкафчика, что вся посуда внутри жалобно зазвенела. — В прошлом году до мозолей наработалась, а теперь опять?
Леонид осторожно подошел к жене, словно к рассерженной кошке. Знал — когда Машка так губы поджимает, лучше не дергаться.
— Машенька, ну послушай меня… Мама просто попросила помочь с посадками. Всего два дня, честное слово.
— Ага, два дня! — Маша схватила огурец и принялась резать его так, будто это был не овощ, а все ее проблемы разом. — В прошлый-то раз тоже «два дня» были, а потом каждые выходные все лето мотай! А в итоге что? Твоя мамаша весь урожай Каринке отдала — до последней морковки!
Леонид тяжело вздохнул и опустился на край стола. Ну вот, опять началось. И ведь жена права, черт возьми. Но что делать — мать есть мать.
— Я уже маме пообещал, что ты приедешь, — выдавил он, глядя в пол.
Нож в руках Маши замер на полпути к помидору.
— Ты что, серьезно сейчас?! — голос у нее стал тише, но от этого только опаснее. — Опять за меня решил, даже не спросив? После всего, что было?
И тут Машу накрыло воспоминаниями. Как же бесила прошлогодняя история! Сначала действительно просили на два дня. Потом Ирина Евгеньевна каждую неделю названивала: то прополоть надо, то полить, то подвязать. А Маша, дура, ездила — думала, свекровь оценит старания.
Больше всего ее добил день урожая. Стоит Ирина Евгеньевна посреди огорода, как генерал перед парадом, и деловито раскладывает овощи по ящикам. Большую часть — Каринке, студентке драгоценной.
— А нам что? — спросила тогда ошарашенная Маша.
— Вам? — свекровь посмотрела на нее так, будто та что-то неприличное сказала. — Да берите вот эти помидорчики на салатик. Кариша-то студентка, ей питаться надо нормально, а не всякой ерундой из магазина.
— Так пусть Кариша сама и приезжает полоть, раз ей так овощи нужны, — не выдержала тогда Маша.
А свекровь на нее посмотрела, как на сумасшедшую:
— У Кариши учеба! Она же не от нечего делать в институт ходит!
— Я понимаю, что ты обиделась тогда, — Леонид вернул Машу в настоящее. — Но мама обещала, что теперь все по-другому будет.
— Конечно-конечно, — Маша фыркнула. — В этом году она меня не только полоть заставит, но еще и закрутки для твоей сестрички делать.
— Маш, да перестань ты, — Леонид нервно потер лоб. — Мама уже старенькая, ей одной тяжело.
— А Виктор Петрович куда девался? — Маша вспомнила соседа по даче, который в прошлом году вокруг Ирины Евгеньевны как юла крутился. — Он же помогал активно.
— У них… того… небольшие разногласия вышли, — Леонид замялся.
Маша усмехнулась. Ну надо же, не только она одна имела наглость с драгоценной свекровью не соглашаться.
— Леня, послушай меня внимательно, — Маша отложила нож и повернулась к мужу. — Я понимаю — она твоя мама. Но ты пойми и меня: не хочу я больше быть дурочкой, которую используют. Если Карина весь урожай забирает, пусть она и работает.
Телефон Леонида заверещал. На экране высветилось «Мама». Леонид виновато взглянул на жену и скрылся в гостиной.
Вечером Маша встретилась со Светкой в их любимом кафешке. Подруги еще со школы, и Света всю эту свекровную эпопею знала от и до.
— Представляешь, Ленька опять за меня решил! — Маша яростно мешала мороженое в креманке. — Что я, крепостная что ли?
— А ты прямо откажись, — Света пожала плечами. — Не рабыня же ты на плантации.
— Легко сказать. Тогда скандал на весь дом, Леня между нами застрянет, а в итоге все равно я виновата буду.
Света задумчиво постучала ногтями по столу — привычка у нее такая с детства.
— Слушай, а ты знаешь, что Карина твоя эти овощи терпеть не может?
Маша чуть не подавилась мороженым:
— В каком смысле?
— Ну мы же в соцсетях иногда переписываемся. Так вот она как-то жаловалась, что мать заставляет забирать эти «деревенские продукты», а она половину выбрасывает — не успевает съесть.
У Маши внутри все закипело:
— То есть я весь год спину гнула, чтобы эта принцесса мою работу на помойку выкидывала?!
— Она не совсем моя подруга, — поправила Света. — Просто знакомая. Но да, суть ты поняла правильно.
Домой Маша вернулась с еще более твердым намерением.
— Леня, я решила! — объявила она с порога. — На дачу не еду. И точка.
Леонид вылез из кухни с таким виноватым лицом, что сразу стало ясно — дело плохо.
— Маш, я… я уже билеты купил на электричку.
— Замечательно! Поедешь один. Или возьми с собой Карину — раз ей так овощи нужны.
— Карина не может, у нее…
— Учеба, работа, дела важные, — Маша перебила его. — Я уже наизусть знаю все оправдания твоей сестрички. А я что, должна свои выходные жертвовать?
Проговорили до ночи. Леонид клялся и божился, что теперь все честно будет, что он с мамой поговорит про урожай. Маша не верила ни единому слову.
В итоге сошлись на компромиссе: едет она, но только на один день. И работают они на отдельной грядке, урожай с которой точно им достанется.
Суббота началась кошмарно. Подъем в пять утра — электричка в семь. Маша всю дорогу до станции ныла:
— Может, все-таки повернем домой?
— Маш, мы же договорились, — Леонид устало вздыхал. — Один день, и все.
На станции их ждал Виктор Петрович — высокий, подтянутый дедуля с хитрыми глазками.
— О, молодежь приехала! — помахал он рукой. — Ирина меня вас встретить послала.
— А я думала, у вас размолвка, — не удержалась Маша.
Виктор Петрович хмыкнул:
— Была. Но потом помирились. У нас с Ириной как в море — то штиль, то шторм.
По дороге к даче старик травил последние новости: кто что посадил, у кого что взошло, какие планы на лето. Маша слушала вполуха, любуясь майской зеленью и мысленно готовясь к бою.
Ирина Евгеньевна встретила их у калитки. Женщина за шестьдесят, но бодрая и подтянутая, стояла, скрестив руки, как полководец перед боем.
— Наконец-то! — вместо приветствия. — Леня, быстро переодевайся и к теплице — пленку натягивать. Маша, со мной к грядкам пойдешь.
Ни «здравствуйте», ни «как доехали». Маша многозначительно посмотрела на мужа. Тот пожал плечами: мол, что поделаешь, это же мама.
— Ирина Евгеньевна, — твердо сказала Маша. — Мы с Леней договорились работать на той грядке, что у забора. И урожай с нее будет наш.
Свекровь окинула ее ледяным взглядом:
— Это еще что за новости? Работы полно, а вы на одной грядке ковыряться будете?
— Мам, мы же договаривались, — вступился Леонид. — Маша только на день приехала, и мы хотим…
— Один день?! — перебила его мать. — А кто все остальное делать будет? Виктор, конечно, помогает, но у него своя дача!
— Вот поэтому и один день, — тихо, но решительно сказала Маша. — В прошлом году я каждые выходные мотала, а урожай весь Карине достался.
— Кариша студентка, ей нужнее! — отрезала свекровь. — Растущий организм!
— Мне двадцать семь, я тоже не пенсионерка, — заметила Маша.
— Ладно, делайте что хотите! — махнула рукой Ирина Евгеньевна. — Только потом ничего с огорода не просите!
Развернулась и пошла в дом, вся ее фигура выражала крайнее недовольство.
Виктор Петрович подмигнул Маше:
— Не обращай внимания. Она всегда сначала фыркает, потом отходит.
К обеду они с Леонидом успели вскопать свою грядку и даже посадить помидоры с перцами. Работа спорилась — погода отличная, не жарко, но солнечно.
Ирина Евгеньевна позвала обедать. На веранде стол накрыт на пять персон. Маша удивилась:
— А кто еще будет?
Леонид пожал плечами, но в глазах у него что-то промелькнуло подозрительное.
Ответ не заставил себя ждать. Калитка скрипнула, и на участок вошли двое: девушка с длинными светлыми волосами и парень с фотоаппаратом на шее.
— Кариночка! — завизжала Ирина Евгеньевна, бросаясь к дочери.
Карина, младшая сестра Леонида, расцеловала мать и помахала брату. Машу удостоила кивком — как собачку дворовую.
— Мама, знакомься — Станислав, — представила она спутника. — Фотограф. Снимает проект о дачной жизни.
— Как интересно! — расплылась в улыбке свекровь. — Проходите скорее, мы как раз обедать садимся!
За столом весь разговор крутился вокруг Карины. Какая она умная, талантливая, как преподаватели хвалят. Станислав поддакивал, называя ее «восходящей звездой». Маша молча жевала, изредка переглядываясь с Леонидом, который выглядел все более неловко.
— А вы надолго к нам? — поинтересовался Виктор Петрович.
— Только на сегодня, — ответила Карина. — У нас завтра в городе важная встреча.
— А поработать на огороде не хочется? — не выдержала Маша. — Ведь урожай-то потом тебе достается.
Повисла тишина. Карина посмотрела на Машу с недоумением, словно та предложила что-то неприличное.
— Карише некогда в земле копаться! — вступилась Ирина Евгеньевна. — У нее образование, будущее!
— А у меня, значит, только лопата в руках, — констатировала Маша.
— Маша! — одернул ее Леонид.
— Что «Маша»? Я правду говорю. Твоя сестра получает все плоды нашего труда, даже пальцем не шевельнув.
— Я не просила мне что-то отдавать, — холодно сказала Карина.
— И даже не спросила, нужно ли тебе это, — продолжила Маша. — А ты половину выбрасываешь, потому что съесть не успеваешь.
Все взгляды устремились на Карину. Та слегка покраснела:
— Я… стараюсь все использовать…
— Кариночка, не оправдывайся! — перебила мать. — Ты имеешь полное право на помощь семьи! А некоторые, — выразительный взгляд на Машу, — могли бы быть благодарны, что их вообще в семью приняли!
У Маши залило краской лицо. Она хотела ответить, но Леонид положил руку ей на плечо.
— Давайте не будем обед портить, — вмешался Виктор Петрович. — Погода хорошая, урожай обещает быть отменный.
— Кстати об урожае! — оживилась Ирина Евгеньевна. — Я решила огород расширить. За малиной место есть — можно картошку посадить, морковь. Леня, вам придется каждые выходные приезжать!
Маша замерла с вилкой в руке:
— А потом все опять Карине достанется?
— Конечно, Карише! — не задумываясь ответила свекровь. — Ей же правильно питаться надо! А консервацию в этом году сделаем — у меня рецепт отличный…
— Нет, — твердо сказала Маша.
— Что «нет»?
— Нет, мы не будем каждые выходные приезжать. Нет, консервацию для Карины делать не буду. И нет, бесплатной рабочей силой больше быть не согласна.
Свекровь посмотрела на нее, как на сумасшедшую:
— Леня! Ты слышишь, что твоя жена говорит?! Это же неуважение!
Леонид мучительно переводил взгляд с матери на жену:
— Мам, Маша права. В прошлом году было нечестно весь урожай Карине отдать.
— Вот как?! — поджала губы Ирина Евгеньевна. — Значит, жена теперь важнее матери?!
— Дело не в этом, — попытался объяснить Леонид. — Просто справедливости хочется.
— Справедливости?! — голос свекрови поднялся на октаву. — Я вас растила, кормила, на ноги ставила! А теперь помощи попросила — и это несправедливо?!
— Помощи — это одно, — вмешалась Маша. — А использования — совсем другое.
— Да как ты смеешь?! — Ирина Евгеньевна стукнула по столу так, что вся посуда подпрыгнула. — Совсем обнаглела! Всегда говорила Лене — неправильный выбор сделал!
— Мама! — возмутился Леонид.
— Что «мама»?! Правду говорю! Эта твоя… супруга только о себе думает! А у нас в семье всегда друг другу помогали!
— А почему тогда Карина не помогает? — спросила Маша. — Почему только я должна?
— Кариночку не впутывай! — уже кричала свекровь. — У нее жизнь своя, дела!
— У меня тоже жизнь есть, — тихо, но решительно сказала Маша. — И тратить ее на неблагодарную работу не собираюсь.
— Может, успокоимся? — попытался вмешаться Виктор Петрович, но его никто не слышал.
— Не хочешь помогать — не надо! — выпалила Ирина Евгеньевна. — Обойдемся! Леня и один справится!
— Мам, но я работаю, — робко возразил Леонид. — Времени не всегда хватает…
— А у твоей жены, значит, время есть по кафе с подружками ходить, а к свекрови на дачу — нет?!
Маша вздрогнула. Откуда она знает про Светку?
— Я не обязана отчитываться, как свободное время провожу, — сдержанно ответила она.
— Конечно! — язвительно воскликнула свекровь. — Сама по себе! Только когда что нужно — сразу к нам!
— Что нужно? — не поняла Маша. — Когда я у вас что-то просила?
— А кто на свадьбу деньги давал? Кто с ремонтом помогал?
— Мам, ты сама предложила, — напомнил Леонид. — Никто не просил.
— Ну да! Теперь я еще и виновата, что помочь хотела! — всплеснула руками Ирина Евгеньевна. — До чего же я от вашей неблагодарности устала!
Станислав тихонько поднялся из-за стола:
— Извините, я, пожалуй, пейзажи пойду поснимаю. Спасибо за обед.
И был таков, оставив семейку разбираться самостоятельно.
Карина смотрела на Машу с плохо скрываемой неприязнью:
— Ты всегда так с моей мамой разговариваешь? Неудивительно, что она тебя не любит.
— Карина! — одернул сестру Леонид.
— А что? Правду говорю! — воскликнула та. — Твоя жена ведет себя как… как…
— Как человек, который устал от использования, — закончила Маша. — И знаешь что, Карина? Света мне рассказала, что ты половину дачных овощей выбрасываешь. Мою работу на помойку!
Карина побледнела и быстро взглянула на мать:
— Это… это неправда…
— Да? А как тогда? — не отступала Маша. — Расскажи, как ты использовала все те ящики, что тебе в прошлом году отдали?
Тишина. Карина явно не знала, что ответить.
— Маша, может, не стоит… — начал Леонид.
— Нет, стоит! — перебила жена. — Хочу правду знать. Хочу, чтобы все правду знали. Помочь — не против, использовать себя — против!
— Какой еще правды? — вскинулась Ирина Евгеньевна.
— Правды о том, что Карине не так уж нужны эти овощи. Правды о том, что я должна жертвовать выходными ради чужого блага. Правды о том, что это называется «справедливость».
Маша встала из-за стола:
— Леня, я хочу домой. Прямо сейчас.
Леонид поднялся следом, хоть и выглядел растерянным:
— Мам, извини, но мы поедем. Так лучше для всех.
— Езжайте! — махнула рукой свекровь. — Только потом ни овощей, ни фруктов, ни варенья не просите!
— Не попросим, — спокойно пообещала Маша.
Собирались молча. Леонид был подавлен, Маша решительна. У калитки их догнал Виктор Петрович:
— Подвезу до станции. Автобуса ждать долго.
В машине старик неожиданно заговорил:
— Знаете, Маша, я на вашей стороне. Ирина… хороший человек, но дальше носа не видит.
— Спасибо, — тихо ответила Маша. — Но вряд ли она изменится.
— Это точно, — хмыкнул Виктор Петрович. — Мы в прошлом месяце поссорились именно из-за этого. Говорю ей: слишком много от сына с невесткой требуешь, а Карину слишком балуешь. Две недели со мной не разговаривала.
— И как помирились? — поинтересовался Леонид.
— Да просто решил — жизнь коротка для обид. Пришел, теплицу помог поставить, она и оттаяла. Но мнения не изменила, конечно.
На станции попрощались. Виктор Петрович пожал им руки:
— Не переживайте. Все устроится.
В электричке долго молчали. Наконец Леонид заговорил:
— Прости, Маш. Должен был предупредить про Карину.
— Ты знал? — повернулась к нему Маша.
— Догадывался. Мама про сюрприз что-то говорила.
— Хорош сюрприз, — горько усмехнулась жена.
Снова молчание. За окном плыли дачи, леса, поля.
— Маш, понимаю — мама несправедлива, — наконец произнес Леонид. — Но она уже старая, вряд ли изменится.
— Я и не жду, что изменится, — ответила Маша. — Но на дачу больше не поеду. Никогда. И это окончательно.
Леонид кивнул:
— Понимаю. Заставлять не буду. Только… не заставляй меня выбирать между тобой и мамой, ладно?
Маша долго смотрела на мужа:
— Не заставляю. Просто хочу, чтобы ты мои решения уважал, как я твои.
Через неделю на телефон Леонида пришла эсэмэска от Виктора Петровича. Маша случайно увидела, когда муж попросил проверить, не звонили ли с работы, пока он в душе был.
«Леня, новости интересные. Карина заявила — овощи с дачи не нужны, переходит на модное питание по совету фотографа. Мать в шоке! Говорит — зачем тогда огород расширять? Похоже, жена твоя права была. Привет передавай. Виктор».
Когда Леонид вышел, Маша показала сообщение:
— Вот тебе и Кариша с потребностями.
Леонид почесал затылок:
— Да уж… Интересно, что мама теперь скажет.
Узнали через два дня. Ирина Евгеньевна позвонила, и ее громкий голос было слышно даже без громкой связи:
— Леня! Представляешь, что сестра твоя выдумала?! Говорит — овощи не нужны! Питание какое-то новое нашла! А я уже рассаду купила, грядки расширила! Что теперь делать со всем этим?!
Леонид посмотрел на Машу и включил громкую связь:
— Мам, может, не стоит столько сажать?
— Как не сажать?! — в голосе искреннее недоумение. — Всю жизнь сажала! Только что с урожаем делать?
Маша покачала головой и отошла к окну. Пусть Леонид сам с мамой разбирается.
— Мам, слушай, — голос Леонида стал тверже. — Мы с Машей можем иногда приезжать на ту грядку у забора. Но весь урожай с нее забираем себе — это условие.
Пауза. Потом свекровь фыркнула:
— Надо же, какие расчетливые стали. Раньше родителям просто так помогали.
— Мам, времена изменились, — терпеливо сказал Леонид. — У нас своя жизнь, планы. Каждые выходные на даче проводить не можем.
— А планы у вас какие важные? — съязвила мать.
— Наши планы — наше дело, — твердо ответил Леонид. Маша удивленно на него посмотрела — обычно он с матерью так не разговаривал. — Принимаешь условия или нет?
Снова пауза. Почти видно было, как свекровь губы поджимает.
— Ладно, — буркнула наконец. — Приезжайте на свою грядку. Только учтите — полив, инструменты мои.
— Без проблем, — легко согласился Леонид. — До встречи, мам.
Нажал отбой и повернулся к Маше:
— Ну что, поедем в выходные? Только на нашу грядку, только за нашим урожаем.
Маша подошла и обняла мужа:
— Удивил меня. Не думала, что сможешь с мамой так твердо говорить.
— Сам от себя не ожидал, — смущенно улыбнулся Леонид. — Но пора границы расставлять, правда?
Следующая суббота выдалась солнечной. Приехали после обеда, когда жара спала. Ирина Евгеньевна встретила сухо, но без откровенной враждебности:
— Ваша грядка там же. Инструменты в сарае.
И ушла в дом, всем видом показывая обиду.
— Могло быть хуже, — шепнул Леонид.
Работали часа два. Свекровь несколько раз мимо проходила, но делала вид, что не замечает. Зато Виктор Петрович заглянул поздороваться, даже помог компост перетащить.
— Как она? — тихо спросил Леонид, кивнув в сторону дома.
— Да ничего, — махнул рукой старик. — Ворчит, конечно. Говорит, никто ее не ценит. Но это пройдет.
Когда собирались уезжать, Ирина Евгеньевна неожиданно вышла с банкой компота:
— Вот, в дорогу возьмите. Жарко сегодня.
Протянула Леониду, старательно не глядя на Машу.
— Спасибо, мам, — взял банку Леонид. — Как справляешься?
— А куда денусь? — вздохнула мать. — Справляюсь потихоньку. Виктор помогает.
Попрощались, пошли к остановке. Свекровь не проводила, но с крыльца крикнула:
— В следующий раз на весь день приезжайте! Пирогов напеку!
Леонид помахал, но ничего не ответил.
— Не изменится она, — задумчиво произнесла Маша. — Не признает ошибок, не извинится. Будет считать, что мы ей должны.
— Наверное, — согласился Леонид. — Но теперь мы знаем, как с этим жить. Своя грядка, свои правила.
— И свой урожай, — улыбнулась Маша.
Через месяц позвонила Карина. Неожиданно — обычно она общалась только с матерью, с Машей почти не разговаривала.
— Привет, — сказала без обычного высокомерия. — Слушай, я тут подумала… Может, и мне на дачу приехать? Каникулы начались, времени полно.
Маша чуть трубку не уронила:
— Серьезно?
— Ну да. Мама все уши прожужжала — тяжело ей одной. И… понимаю теперь, что ты была права. Нечестно урожай получать, не работая.
— Ого, — только и смогла сказать Маша. — Не ожидала.
— Я тоже от себя не ожидала, — хмыкнула Карина. — Стас сказал — неправильно чужим трудом пользоваться. И вообще, почему бы маме не помочь? Семья же.
Маша задумалась. Может, не все потеряно?
— Приезжай, — решила она. — Мы с Леней тоже будем. Только работать придется по-настоящему, не для красоты.
— Понимаю, — серьезно ответила Карина. — Буду в субботу.
Леонид удивился не меньше жены:
— Карина? Добровольно на дачу? Не верится.
— И мне, — призналась Маша. — Но вдруг это шанс?
В субботу приехали и обнаружили Карину со Станиславом. Оба в рабочей одежде, уже трудились рядом с Ириной Евгеньевной.
— О, вы приехали! — помахала Карина. — Мы уже начали!
Свекровь выглядела довольной, но с Машей все еще держалась прохладно:
— Видите, помощники у меня есть. Кариша огородничеству учится.
— Вижу, — кивнула Маша. — Молодцы.
Работали весь день — пололи, окучивали, поливали. К вечеру устали, но были довольны. За ужином на веранде разговор шел легче обычного. Карина рассказывала про учебу без хвастовства, Станислав показывал фотографии, Виктор травил байки.
Ирина Евгеньевна постепенно оттаивала. Все еще обращалась в основном к детям, Машу игнорировала, но уже без злости.
Когда дело дошло до чая, свекровь неожиданно повернулась к Маше:
— А ты, смотрю, работать умеешь. Не отлыниваешь.
— Никогда не отлынивала, — спокойно ответила Маша. — Просто хотела, чтобы труд ценили.
Ирина Евгеньевна хмыкнула, но промолчала. Не извинение, конечно, но что-то похожее на признание.
К концу лета отношения так и не стали теплыми, но перестали быть враждебными. Свекровь по-прежнему считала, что невестка должна ей во всем помогать, Маша стояла на своих границах. Но научились сосуществовать без скандалов.
Карина действительно стала чаще приезжать, даже консервированием занялась под маминым руководством. Все еще была любимицей, но теперь хотя бы заслуживала то, что получала.
В последний день урожая все собрались на даче. Ирина Евгеньевна сама разделила овощи на три части: себе, Карине и Маше с Леонидом.
— Забирайте, — подвинула к ним полные корзины. — Это с вашей грядки и еще немного с моих. Помидоры удались в этом году.
Не извинение. Не признание ошибок. Но что-то вроде молчаливого согласия, что Маша заслуживает уважения.
— Спасибо, Ирина Евгеньевна, — приняла корзину Маша. — Помидоры действительно отличные. Может, в следующем году поделитесь секретом?
Свекровь оценивающе на нее посмотрела, словно решая, стоит ли доверять садоводческие тайны:
— Весной приезжайте, покажу. Только не опаздывайте на посадку.
Не приглашение в семью. Не извинение за прошлые обиды. Ирина Евгеньевна по-прежнему считала, что невестка должна ей подчиняться. По-прежнему Карину любила больше. По-прежнему была властной и требовательной.
Но это был шаг. Маленький шаг к тому, чтобы жить рядом, не причиняя друг другу боль.
Маша взглянула на Леонида. Тот благодарно улыбнулся — спасибо, что не требует от матери невозможного.
— Весной приедем, — пообещала Маша. — На нашу грядку.
Ирина Евгеньевна фыркнула и пошла в дом, бормоча что-то про «нынешнюю молодежь». Но злости в голосе не было — только привычное ворчание, которое не стоило принимать близко к сердцу.
Виктор Петрович подмигнул Маше:
— Она никогда не признает, что была неправа. Но то, что предложила вам часть своего урожая — это ее способ сказать: заслужили уважение.
Маша кивнула. Не ждала, что свекровь изменится. Но научилась принимать эту семью такой, какая есть — со всеми странностями и недостатками. И научилась отстаивать право на уважение.
А это оказалось важнее любых извинений.
Когда они шли к остановке с тяжелыми сумками, полными овощей, Леонид вдруг остановился:
— Знаешь, Маш, я понял одну вещь.
— Какую?
— Семьи не бывают идеальными. Но можно научиться в них жить, не теряя себя.
Маша улыбнулась и взяла мужа под руку:
— Мудрые слова для человека, который полчаса назад морковку от свеклы отличить не мог.
— Эй! — возмутился Леонид. — Я теперь дачник со стажем!
Они рассмеялись, и Маша подумала, что, возможно, в следующем году она действительно приедет на дачу весной. Не потому, что должна, а потому, что хочет. На свою грядку, за своим урожаем, на своих условиях.
И это чувствовалось правильно.
Прошел год. Маша и Леонид действительно приехали весной — не на два дня, как раньше требовала свекровь, а на один. Но приехали сами, по собственному желанию.
Ирина Евгеньевна встретила их без восторга, но и без холодности:
— А, приехали. Ну проходите, я как раз семена перебираю.
За этот год многое изменилось, но главное — все привыкли к новым правилам. Свекровь больше не требовала невозможного, Маша не чувствовала себя использованной, Леонид не разрывался между женой и матерью.
Карина приехала через час после них — теперь она действительно помогала регулярно. Станислав остался в городе, но прислал с ней семена каких-то экзотических томатов.
— От фотографа, — объяснила Карина. — Он теперь не только снимает, но и садоводством увлекся.
— Хороший парень, — одобрительно кивнул Виктор Петрович. — В прошлый раз помог мне забор починить.
День прошел спокойно и продуктивно. Работали на своих участках, но помогали друг другу когда нужно. Обедали все вместе, и даже Ирина Евгеньевна несколько раз обратилась к Маше напрямую — спросила совета по поводу рассады.
Когда вечером собирались уезжать, свекровь как обычно вынесла банку компота, но на этот раз протянула Маше:
— Вот, из прошлогодних яблок. По моему рецепту.
— Спасибо, — Маша взяла банку. — А рецепт не поделитесь?
— В следующий раз расскажу, — пообещала Ирина Евгеньевна. — Если захотите.
В электричке Леонид сказал:
— Знаешь, а мне кажется, мы все-таки стали семьей. Не идеальной, но настоящей.
Маша посмотрела в окно на проплывающие поля и леса:
— Да, похоже на то. Семьей, где каждый остается собой, но все уважают друг друга.
— И где есть место для своих грядок, — добавил Леонид.
— И для своего урожая, — засмеялась Маша.
Банка компота тихонько булькала в сумке, как будто одобряя их разговор. А за окном начинался новый дачный сезон — честный, справедливый и без обид.
