— Саш, твоя мама звонила, зовет нас завтра на пироги. Пойдем? — спросила Оля, обращаясь к своему мужу.
— Завтра? Завтра я не могу, у меня дежурство в больнице.
— Как это? Почему? Ты же должен был дежурить в среду?
— Палыч попросил заменить его. У него там какие-то семейные проблемы.
— Что же ты не сказал? Я бы тоже поменяла свои смены.
Оля печально посмотрела на мужа. Они с Сашей уже несколько лет работали вместе в одной больнице и даже в одном отделении. Оле очень нравилось то, что они с мужем могут видеться не только дома, но и на работе. Поэтому женщина частенько подменялась с кем-либо из своих коллег, если ее ночные смены не совпадали с дежурством Саши. К тому же, Оля крайне не любила проводить ночи дома одна, лежа в холодной постели. Ей было страшно и неуютно, и уж лучше бы она провела это время в больнице рядом со своим мужем, чем ворочаясь с боку на бок и пытаясь заснуть.
— Мне казалось, я говорил тебе об этом. Разве нет? — спросил Саша, целуя жену в шею.
Ощутив горячее дыхание мужа, Оля непроизвольно улыбнулась.
— Не говорил.
— Наверное, просто из головы вылетело. Прости, Ольчик. Старею.
Поцелуи стали более страстными, и через секунду Оля перестала думать о больнице, дежурствах и прочей чепухе.
На следующий день Оля одна отправилась в гости к своей свекрови, приняв ее предложение полакомиться пирожками. Готовила Анна Романовна просто чудесно. Сколько бы Оля ни пыталась повторить ее рецепты, у нее никогда так вкусно не получалось.
Невестка и свекровь чудесно провели время, болтая о разных пустяках, а когда Оля уже собиралась домой, прощаясь в прихожей с Анной Романовной, ей на телефон поступил звонок с незнакомого номера.
— Ольга? — спросил мужской голос.
— Да. Слушаю вас.
— Меня зовут Слава. Моя жена, Наталья Громова, работает у вас в отделении.
— Да. Это так. Что-то случилось?
— Случилось то, что ваш муж положил глаз на мою супругу.
— Что за глупости, с чего вы взяли?
— С того! — авторитетно заявил звонивший. — Я знаю, о чем говорю. Они и сегодня ночью дежурят вместе.
— И что же это, по-вашему, значит? Кроме них в больнице дежурят и другие медработники.
— То есть вас ничуть не беспокоит то, что ваш муж по ночам лапает чужих жен?!
— Мой муж никого не лапает. И если вам больше нечего сказать, то до свидания.
Оля положила трубку. Щеки ее горели, и Анна Романовна тут же спросила:
— В чем дело, Оля? Кто это звонил?
— Какой-то сумасшедший. Муж одной из наших сотрудниц.
— Понятно. А уже было забеспокоилась.
— Не волнуйтесь, Анна Романовна. У некоторых людей случается помешательство на фоне ревности.
Оля постаралась забыть об этом звонке, но в памяти нет-нет да и всплывали слова мужа Наташи Громовой. Сама того не замечая, Ольга стала следить за поведением Саши и Натальи, когда они находились вместе. Неуловимые взгляды и обычные движения стали казаться ей двусмысленными, и, в конце концов, Оля не выдержала, рассказав обо всем своему мужу.
— Почему ты сразу не сказала мне об этом? — недовольно спросил Саша.
— Не знаю. Не хотелось даже обсуждать такое.
— Почему же сейчас решила рассказать?
Оля пожала плечами.
— Выкинь из головы эти глупости. Ты же умная женщина и понимаешь, что у некоторых ревность зашкаливает. Наверное, муж Громовой ревнует ее к каждому столбу, вот и бесится от того, что ей приходится работать ночами, да еще и находясь при этом в обществе мужчин.
— Хорошо. Ты прав. Я и сама поначалу так же решила.
Александр чмокнул жену в щеку, а потом, не удержавшись, поцеловал и в губы быстрым поцелуем, так как разговор этот проходил в кабинете, куда в любое время мог кто-нибудь войти.
Оля совершенно успокоилась и остаток дня провела в приподнятом настроении. Ближе к окончанию рабочей смены Олю завалили работой, так что она боялась не успеть закончить дела вовремя. Чаще всего до дома они с мужем ехали вместе на его машине. А сегодня Оля еще планировала заехать в торговый центр за покупками.
— Катюш, я сбегаю предупредить Александра Михайловича о том, что задерживаюсь? — обратилась Оля к старшей медсестре и, едва дождавшись утвердительного ответа, побежала по коридору к врачебному кабинету.
Однако кабинет был пуст, и Оля в растерянности пыталась сообразить, куда мог отлучиться ее муж? Пока женщина еще стояла на месте, ей вдруг почудился голос Саши, доносящийся из-за закрытых дверей кабинета главврача. Оля точно знала о том, что главный уже ушел с работы, она своими глазами видела, как он садился в свой автомобиль. Еще раз прислушавшись, Оля осторожно повернула ручку соседней двери и теперь уже более отчетливо услышала голос своего супруга.
— Скажи спасибо своему мужу ревнивцу! Теперь Ольга точно будет следить за каждым моим шагом. Больше мы не сможем с тобой тут развлекаться, даже если Вадик будет нас прикрывать.
— А может, ничего страшного, а? — ответил голос Наташи Громовой. — Олька у тебя наоборот, слишком доверчивая.
— Не хочу рисковать. Все-все, Наташа, прекращай!
— Ну, еще один поцелуй! Прощальный. Саш, меня так возбуждают эти наши игры! Не представляю, как буду обходиться без этого.
Ноги Оли, будто стали ватными и весили не менее ста килограмм каждая. Ей страшно хотелось оказаться сейчас в процедурке, и чтобы разговора этого она никогда не слышала. «Трусиха! — пронеслось в ее голове. — Страус, прячущий свою голову в песок! Или «слишком доверчивая», как сказала только что Наталья». Оля толкнула дверь и вошла в кабинет, Парочка расположилась на кожаном диванчике, где иногда отдыхал главврач Вадим Павлович. Главный врач и муж Оли учились в одном университете и сейчас все еще оставались хорошими приятелями. Вероятно, узы дружбы и подвигли Вадима Павловича сдавать свой кабинет для встреч Александра с его любовницей.
В тот момент, когда Оля появилась на пороге кабинета главврача, ее супруг, запустив свои руки под блузку Громовой, терзал ее пухлые губы в отвратительном с виду поцелуе. Они даже не сразу поняли, что за ними кто-то наблюдает. А когда муж Оли поднял на нее глаза, он в первую очередь ссадил со своих колен Громову и спросил, обращаясь к ней же:
— Ты что, дверь не заперла?
Громова не ответила. Спешно поправила на себе одежду и присела на край дивана, сложив нога на ногу. Женщина, очевидно, приготовилась выслушать обвинительную речь, но Оля решила не устраивать скандал.
— Поговорим дома? Так, Саша? — насмешливо глядя в испуганные глаза супруга, проговорила Оля и, развернувшись, вышла.
Странно, но в ее глазах не было ни одной слезинки. Оля вернулась в процедурный кабинет и занялась своими делами. Лишь бледность щек выдавала пережитый ею шок, да еще побелевшие костяшки пальцев.
За несколько минут до окончания смены Оле позвонила свекровь и спросила:
— Оля, вы, кажется, сегодня после работы собирались заехать в торговый центр? Можешь прихватить кое-что для меня?
Услышав голос матери Саши, Оля не выдержала. По щекам ее в два ручья потекли слезы, а из горла вырвался тяжелый всхлип.
— Ты что там, плачешь, что ли? Что-то на работе случилось? — обеспокоилась Анна Романовна.
— Не совсем, — еле-еле выдавила из себя Оля и на выдохе произнесла, — Саша мне изменяет.
Анна Романовна ненадолго замолчала. Затем, взяв себя в руки, спросила:
— Ты уверена?
— Да.
— Приезжай сейчас же ко мне. Такси возьми. Хорошо?
— Хорошо.
Оля так и сделала. Еще из раздевалки вызвала такси и, никому ничего не объясняя, поехала к дому свекрови.
Она и сама не понимала, почему ей сейчас не хотелось ехать ни к подругам, ни даже к своей собственной маме. Оле как будто было стыдно рассказывать кому-то еще обо всем, что она сегодня увидела и узнала. А выговориться все же нужно было.
Заикаясь и обливаясь слезами, Оля рассказала Анне Романовне о том, как все было, после чего свекровь произнесла:
— Как же я боялась когда-нибудь услышать подобное!
— Почему? — непонимающе посмотрела на нее Оля.
— Потому что мне всегда казалось, что это самое дело передается по наследству. Мой покойный муж не пропускал ни одной юбки. Я хотела от него уйти, но забеременела Сашей. Затем я думала, куда я пойду с маленьким ребенком на руках? А потом еще куча причин находилось для того, чтобы просто молча наблюдать за тем, как об меня вытирают ноги. Так я и прожила свою жизнь. Всю свою жизнь, Оля! Для тебя я не желаю такой участи. Саша мне сын и мне рано или поздно придется простить его и принять таким, какой он есть. А вот тебе я этого делать не советую. Иначе может так случиться, что ты повторишь мою судьбу.
Тем же вечером Оля вернулась домой только для того, чтобы собрать свои вещи. Она не слушала, что там говорил Саша в свое оправдание. В голове стояли слова свекрови о том, что если она простит измену один раз — будет прощать всю жизнь.
Оля не сказала мужу ни того, куда она направляется, ни того, что собирается делать дальше. Личных сбережений у нее было не так много. Но Оля все равно, потратив часть из этих средств, сняла небольшую, но уютную квартирку, а уже на следующий день занялась поиском новой работы. Женщина справедливо полагала — работать бок о бок со своим мужем у нее точно не получится.
Хороших предложений на должность медсестры было так немного, и Оля уже готова была согласиться на низкооплачиваемую работу в одном медицинском центре, как ей вдруг позвонила свекровь.
— У меня к тебе есть предложение, — загадочно проговорила в трубку Анна Романовна.
— Какое предложение?
— Приезжай ко мне, все обсудим.
Когда Оля появилась на пороге дома своей свекрови, та удивила ее не сходящей с губ улыбкой и лукавым блеском в глазах.
— Что такое, Анна Романовна? Дело касается Саши?
— Причем тут он? Я об этом человеке даже слышать не хочу. Пускай теперь попробует найти себе такую, какую по глупости потерял! Я ему так и сказала: «Дурак ты, Сашка! Такую женщину променял на обычную интрижку!».
Оля невольно улыбнулась, слушая свекровь.
— Анна Романовна, мне, конечно, льстит то, что вы приняли мою сторону, но Саша все равно ваш сын.
— Это так, конечно. Никуда от этого не денешься. Но лишний раз ему помучиться не помешает из-за того, что родная мать его возненавидела. Ладно, я вот что подумала. На зарплату медсестры особо шиковать не приходится. Поэтому тебе пора сменить род деятельности.
— Как это сменить?
— Очень просто! Новая жизнь, новая работа и вообще все новое! Не пугайся, я тебе сейчас все объясню. У одной моей знакомой сын травмировал позвоночник, и теперь мальчик не может ходить. Ну как мальчик? Сыну Раисы, считай, уже почти сорок. Но он же мужчина, а они все словно малые дети. Так вот. Врачи в один голос твердят о том, что парню давно пора встать и ходить, но этот инвалид на всю голову решил, будто это ему не под силу.
— И? Причем здесь я?
— А притом! Григорий, сын Раисы, в прошлом спортсмен. Гонщик. У него вся квартира медалями увешана. Позвоночник он повредил во время соревнований. Этот случай даже в новостях как-то упоминали. Гришка, естественно, мечтает вернуться в большой спорт, но это ему уже точно не светит. Ходить, максимум бегать, но не на мотоцикле гонять. А сейчас ему требуется помощница по дому, и хорошо было бы, если бы у нее было медицинское образование. Раисе так спокойнее будет. Вот я и подумала о тебе.
— Вы предлагаете мне стать уборщицей?
— Почему сразу уборщицей? Помощницей по дому. И потом, ты знаешь, сколько Гриша готов платить за такую работу?
— Сколько? — снисходительно спросила Оля, скрестив на груди руки.
Анна Романовна назвала сумму, и усмешка тут же сползла с лица Оли.
— Вы уверены, что все правильно поняли? Почему он платит такие деньги за уборку своей квартиры?
— Что ты заладила с этой уборкой? Да, следить за порядком, безусловно, придется. Но ведь женщина, ведущая хозяйство, — это не просто поломойка. В ее обязанности входит абсолютно все! И готовка, и уход за больным человеком, если потребуется, и прочее.
— А прочее — это что? Развлекать вашего инвалида, что ли, придется? Нет уж, Анна Романовна. И не просите. Я не готова опуститься до подобной работы даже за такие огромные деньги.
— Оля, ты не спеши. Я ведь еще не все сказала. Я почему о тебе подумала? Мы с Раисой давно дружим, и Гришу я с малых лет знаю. Поэтому и переживаю за парня, что он совсем сдался. А ты с твоим упорством и добросердечностью, как мне кажется, способна помочь ему вновь начать радоваться жизни.
— Да с чего вы взяли? Я с ним даже не знакома!
— Вот и познакомься для начала, а там и решишь. Не захочешь помогать Григорию, никто тебя заставлять не станет. Ты просто подумай об этом на досуге. Раиса и ее сын очень хорошие люди, хотя и довольно обеспеченные. И если бы ты смогла помочь Грише встать на ноги — это было бы просто подарком для его матери. Ну и о деньгах не забывай, они тебе сейчас очень нужны, как я понимаю. Ты же у нас гордая, просить ни у кого не станешь.
Анна Романовна улыбнулась, довольная своей речью. Оля же упрямо помотала головой, но все же сказала:
— Только ради вас я готова познакомиться с вашим Григорием. Но имейте в виду, это ничего не изменит.
Гриша и впрямь оказался довольно милым человеком. Он много шутил, когда рассказывал о себе и о том, что (в случае, если Оля согласиться) будет входить в ее обязанности. Еще пару дней после знакомства с ним у Оли ушло на раздумья. Но так как предлагаемая сумма была в разы больше той, что Оля могла заработать в медицинском центре, женщина решила попробовать себя в новой роли. В конце концов, никогда не поздно отказаться. А на данный момент деньги ей и впрямь не помешают.
Первый свой рабочий день Оля провела, занимаясь генеральной уборкой квартиры бывшего гонщика. Через какое-то время Оля так увлеклась, что ей стало казаться, будто она прибирается у себя дома. Женщина мурлыкала что-то себе под нос и не сразу заметила, что за нею наблюдают.
— Вы хорошо поете.
Услышав голос своего нанимателя, Оля вздрогнула.
— Простите. Я, вероятно, задумалась о чем-то.
— Ничего. Вы мне не мешаете. Даже наоборот.
— Я сейчас здесь закончу и займусь обедом.
— Не спешите. Я не голоден.
Григорий удалился, оставив Олю одну. Он передвигался по квартире в специальном кресле с электроприводом, которое жужжало, словно шмель. Оля, глядя ему вслед, улыбнулась. Интересно, почему он закрылся здесь и не хочет слушать советы врачей? Вот бы посмотреть историю его болезни. Ольга не считала себя специалистом во всех областях, но все-таки подобные случаи были ей знакомы. И в большинстве из них на самом деле результаты лечения во многом зависели от пациента и его силы воли. У Григория, по мнению Оли, силы воли было достаточно, но что-то его все-таки останавливало на пути к выздоровлению. А вот что Оле очень захотелось выяснить.
Анна Романовна оказалась права. Ничего сложного в работе помощницы по хозяйству не было. Можно сказать, Оля делала все то же самое, что и у себя дома, только за деньги. При этом за большие деньги.
Несколько раз за то время, пока Оля пробовала себя в новой роли, ей звонил ее муж и уговаривал вернуться домой. Оля, помня о том, что ей сказала мать Саши, стояла на своем. Хотя несколько раз у нее возникало желание уступить и приехать в их с мужем квартиру, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Именно об этом и умолял Олю супруг всякий раз, когда звонил ей. Однако Оля не была уверена в самой себе и в том, что сможет устоять, не поддавшись на уговоры мужа. Саша, когда хотел, мог быть слишком убедительным.
Нельзя сказать и того, что Олю не терзали сомнения по поводу правильности своего решения. Частенько, лежа в постели в своем съемном жилье, она думала о том, что, вполне возможно, все не так страшно? Многие мужчины увлекаются кем-то, и это вовсе не значит того, что они всю оставшуюся жизнь изменяют своим женам. Только каждый раз, когда подобные мысли возникали в голове у Оли, она представляла себе ту картину, что видела в кабинете Вадима Павловича. Данное видение моментально отрезвляло Олю, и она старалась поскорее заснуть, чтобы не думать ни о чем.
Оля все чаще размышляла и о том, как бы ей выполнить то, на что надеялись ее свекровь Анна Романовна и мама Гриши Раиса. А именно — помочь Григорию встать на ноги. Немного изучив характер мужчины, Оля уже ничуть не сомневалась в том, что обычными уговорами тут не обойтись. Гриша был крайне упрям и во всем опирался только на собственное мнение. Пока в голове у Оли рождались различные версии того, как она могла бы повлиять на ситуацию, у Гриши случился нервный срыв. Наверняка подобные случаи бывали и раньше, но держались втайне, и Анна Романовна об этом ничего не знала. Иначе бы она ни за что не посоветовала Оле устроиться работать в этот дом.
До того как Григорий начал крушить все вокруг, он целый час разговаривал с кем-то по телефону. После этого в его комнате сначала повисла зловещая тишина, а потом раздался страшный грохот. Перепугавшись, Оля бросилась на звуки падающей мебели. Открыть дверь она не смогла, та была забаррикадирована изнутри опрокинутым шкафом. Из-за дверей Оля слышала, как Гриша рычал, точно разъяренный зверь, и продолжал громить все, что подворачивалось ему под руку.
Первой мыслью Оли было позвонить в скорую и вызвать врачей. Но затем она, дождавшись, когда на какое-то время воцарилась тишина, громко прокричала:
— Трус! Какой же ты несчастный страус! Давай, прячь свою голову в песок, так тебе станет легче!
Григорий ничего не ответил, но и звуки борьбы с предметами интерьера прекратились. Оля села под дверью и заговорила:
— Я знаю, почему так происходит. Каждый человек склонен жалеть самого себя, и ему кажется, будто то, что с ним происходит, — самое страшное на свете. Хуже и быть не может. Только когда приходится столкнуться с чем-то более ужасным, нам становится стыдно за собственную слабость. Как-то раз, еще до того, как я вышла замуж, мы, студенты медицинского колледжа, сопровождали группу паломников, что отправилась к святым местам. Крестный ход шел несколько дней, и люди вокруг были крайне изнурены длительным переходом. Путь наш пролегал через почти непроходимые леса, и ко всему прочему шел непрекращающийся мелкий дождь. Я так устала, что мне казалось, я больше не могу сделать ни одного шагу. И все мои друзья чувствовали то же самое. И вот в тот момент, когда мне захотелось заплакать, нашу группу обогнал мужчина с двумя детьми. Дети были примерно одного возраста, возможно, даже близнецы, так как они были очень похожи один на другого. Да. Лица их были схожи, вот только один мальчик был инвалидом и почти совсем не мог идти самостоятельно. Его отец и брат, можно сказать, волокли его на себе, держа под руки с обеих сторон. Мальчику, что на пару с отцом тащил на себе своего брата, было не больше десяти лет. Но они шли вперед, несмотря на грязь под ногами и мокрую одежду. И знаешь, что я прочла в их глазах, когда они прошествовали мимо нас? Веру, надежду и любовь друг к другу! Они верили в то, что пока они рядом, им под силу все что угодно. Они надеялись на чудо, что не раз являла собой чудотворная икона, которую несли впереди шествия. И они любили… Любили друг друга так, что готовы были терпеть все тяготы пути для того, чтобы тот малыш получил исцеление. Представляешь, насколько мне стало стыдно тогда за собственные жалобы на неудобства в дороге? Я даже перестала ощущать мозоли на своих ногах и прошла оставшуюся часть пути без единой мысли о собственной усталости.
Оля хотела еще что-то сказать, но из-за дверей раздался звук двигающейся мебели, а потом дверь отворилась.
— Знаешь, сколько я уже слышал рассказов о чужой самоотверженности и так далее. Мои друзья постоянно пытаются меня приободрить, приводя в пример различные истории. Но то, что ты только что сказала… Это… Я словно увидел ту троицу, отца и его сыновей, своими собственными глазами. И знаешь, что? Мне, пожалуй, впервые тоже стало стыдно… Прости за то, что тебе пришлось сегодня здесь увидеть. Я ведь и сам понимаю, как глупо так себя вести. Напоминает капризы ребенка. Понимаешь, это кресло отняло у меня жизнь и мечту. Зачем мне ходить, если я не смогу вернуться к прежней жизни? Это все равно буду уже не я, а кто-то другой.
— А кто тебе сказал, что ты не сможешь принять того «другого»? Откуда ты знаешь, что у другого тебя не появятся новые мечты и желания? Месяц назад, мне казалось, моя жизнь закончилась. Все, что мне было дорого, все, чем я жила, больше не существовало. Но вот я снова просыпаюсь по утрам, смотрю в окна чужой квартиры и вижу тот же самый рассвет. Мир вокруг меня все такой же, он не изменился. А значит, и мне в нем есть место, в любом моем новом обличии.
Гриша смотрел Оле прямо в глаза и молчал. Внутри него в этот момент происходила настоящая борьба с самим собой. С грохотом падали на землю его принципы, разбивались вдребезги остатки самомнения и рушились глупые загородки, построенные из его гордости. Впервые за все то время, что Гриша провел в инвалидном кресле, ему вдруг захотелось встать с него. Не сесть снова за руль, а просто сделать несколько шагов по комнате, подойти вплотную к этой необыкновенной женщине и, если она позволит, обнять ее.
Спустя год Анна Романовна, ожидая в гости своего сына, установила на комоде в самом центре фотографию в рамке. На снимке была запечатлена улыбающаяся Оля в нежно-кремовом платье и с букетом в руках. Бывшую невестку Анны Романовны обнимал за плечи красивый мужчина с небольшой проседью в волосах. Это было свадебное фото. Оля и Гриша не так давно расписались.
Анна Романовна ничуть не ошиблась насчет того, что Оля сможет поднять Гришу на ноги. И если уж начистоту, пожилая женщина очень надеялась именно на такой счастливый исход из ее затеи. Оля достойна счастья! Как бы ни было Анне Романовне больно от того, что эта женщина теперь принадлежит другому человеку, а не ее сыну.
Еще от порога Саша заметил ту фотографию, где его бывшая жена улыбается своему новому мужу. Укоризненно посмотрев на мать, мужчина произнес:
— Мама, зачем ты так со мной? Неужели недостаточно того, что мы с тобой почти целый год не разговаривали?!
Анна Романовна вздохнула.
— Помнишь, в младших классах ты украл у одноклассника деньги, и отец тебя потом выпорол? Ты тогда пришел ко мне жаловаться, а я спросила — знал ли ты, что так делать нельзя? Ты ответил, что знал. А я сказала, что тогда все справедливо. За свои поступки нужно отвечать, Саша. Ты никак не можешь упрекнуть меня в том, что я веду себя несправедливо по отношению к тебе. Разве ты не был предупрежден мною? Ведь года не прошло после вашей свадьбы с Олей, как я узнала о том, что ты бегаешь к своей бывшей Оксане. На мой вопрос, отчего же ты не женился на ней, раз она тебе так нужна, ты ответил, будто из Оксаны выйдет крайне ненадежная жена, так как она слишком ветрена. Я позволила тебе уговорить себя не рушить твой брак и согласилась ничего не рассказывать Ольге о твоей интрижке. Ты клялся мне, что этого никогда не повторится, и сказал мне, будто очень дорожишь своими отношениями с Олей. И я была уверена, что это именно так. Тебе досталось настоящее сокровище, а ты снова полез в грязь. Не удивляйся теперь, что твоя мать продолжает стоять на своем. Жизнь, Саша, дана нам для того, чтобы постоянно учиться. На собственных ошибках, но учиться, пытаясь стать лучше. Учись, Саша, учись жить, чтобы в конце жизненного пути тебе не было стыдно за самого себя! И если тебе удастся встретить на своем пути хорошую женщину, береги ее как зеницу ока! Супружеская верность, Саша, — это верность самому себе. А без нее ты никто, обычный пустой сосуд, пустышка, а не мужчина.
По дороге домой Саша шел, низко опустив голову. Отповедь матери больно била по его самолюбию. Особенно ее последние слова, когда она назвала его пустышкой. Александру все равно казалось, что мать к нему несправедлива. Разве может мужчина прожить жизнь с одной только женщиной? Разве что в глупых рассказах о какой-то там верности. Саша набрал номер телефона Наташи Громовой, но на другом конце послышались короткие гудки. Похоже, Наталья выполнила свою угрозу и внесла его в черный список. Ну и плевать на нее. У Саши есть с кем провести сегодняшнюю ночь. Мужчина открыл список контактов и принялся листать его, отыскивая тех, кто когда-то уже скрашивал его досуг. Глупости все это про какие-то там сожаления и стыд за себя на смертном одре. Супружеская верность — это верность самому себе? Ерунда полная! Надо же такое выдумать!
Саша поежился на холодном ветру и улыбнулся, услышав в трубке женский голос.
— Маришка, приветик! Чем занимаешься?
