— Как ты могла, Ирка? Как ты могла так со мной поступить? Это подло, Ира! За моей спиной встречаться с моим отцом…Да он же старый для тебя, Ира! Он же тебе в отцы годится! Он тебя маленькую на плечах катал, вату сладкую на праздниках покупал, плавать учил на озере, а ты! Уходи, Ирка, и даже близко не смей подходить ни ко мне, ни к нашему дому!
Таня, едва замолчав, тут же набрала побольше воздуха, и громко, визгливо закричала:
-А что, это ты хорошо придумала, подруженька! Старого мужика себе найти, чтобы за чужой счет свои проблемы решить! Только не думай, что я это все так просто оставлю, Ирка! Ты что же это думаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как ты хозяйничаешь в нашем доме, готовишь еду на маминой кухне, в маминых кастрюлях, ходишь по саду, который отец садил вместе с мамой, и ручки потираешь от собственной хитрости? Ну уж дудки, подруженька! Не бывать этому, ясно? Я не я буду, но ноги твоей в родительском доме не будет, поняла? И не смотри, что я давно уже живу отдельно от отца, я не позволю тебе лезть в его жизнь, поняла?
Ира молчала, низко опустив голову. Она знала, что именно так все и будет. Знала, как отреагирует Таня на новость о том, что она, Ира, встречается с Павлом Иванычем, ее отцом. Знала, что ничем хорошим это не закончится, но и молчать она больше не могла, потому что они с Пашей решили пожениться, и совсем скоро у них родится ребенок.
Паша, отец Тани, сказал, мол, Ира, вместе к Танюшке пойдём, поговорим, всё расскажем. Она поймёт, она ведь вон у нас какая! Она добрая, хорошая.
Ира тогда покачала головой отрицательно, мол, нет, Паша. Я сама должна, без тебя.
Знала Ира, что не поймёт Таня, не простит, и оказалась права.
Таня с ненавистью смотрела на бывшую уже подругу и не могла понять, как она всего этого не замечала?
Как могла она не заметить, что Ирка в последнее время стала более скрытной, неразговорчивой? И от встреч отказывалась, и в гости не забегала, да и телефонные разговоры сошли практически на нет.
На все вопросы о том, не нашла ли она себе кого, Ирка отвечала уклончиво, мол, это так, ничего серьезного, не стоит твоего внимания. И не уговаривай даже, знакомить не буду.
Таня ведь еще и подшучивала над подругой, мол, ты там поди себе пенсионера какого нашла, раз так стесняешься его? И ведь недалеко от истины ушла, почти угадала. Пусть и не пенсионер еще ее отец, но и не мальчик уже. И ей, Ирке этой подлой, в отцы годится.
Да и отец тоже хорош. Он в последнее время тоже вел себя странно. Часто задерживался на работе, ходил с блаженным выражением лица, улыбался по поводу и без, да и вообще, весь светился от счастья, а когда приходил в гости к ней, Тане, то был каким-то рассеянным, задумчивым. Таня даже как- то спросила отца, мол, уж не влюбился ли ты, папка? Светишься весь, из телефона не вылезаешь, да и вообще, ты какой- то другой стал. Поди нашел себе кого-то?
Отец тогда смутился, отвел взгляд, мол, скажешь тоже, влюбился, нашел! Просто устал, объект у нас новый, а сроки сжатые. За праздники новогодние хоть расшибись, а крышу перекрой.
Таня и правда списала эти странности в поведении отца на загруженность на новом объекте, но теперь все становилось на свои места. Они, ее отец и лучшая подруга, с которой дружили они с самого детства, обманывали ее, скрывали все, и крутили шашни за ее спиной, а теперь и вовсе решили пожениться. И как она должна на всё это реагировать? Молчать, улыбаться, и делать вид, что всё в порядке?
Ирка, такая тихая, виноватая, сделала шаг вперед, примирительно вытянула руки впереди себя, словно хотела взять Таню за плечи, и сказала:
-Таня, послушай…Мы взрослые люди, и имеем право…
Таня резко перебила её:
-Не смей! Не произноси больше ни слова! Я не хочу тебя слушать, не хочу знать твои оправдания! Ты предала не только меня, но и память моей мамы. Как ты могла так низко поступить? Взрослые, говоришь? Тогда тем более, я поражаюсь тому, как низко ты опустилась, Ира.
Ирка еще ниже склонила голову и опустила глаза. В них блеснули слезы. Как много хотела сказать она Тане! Где- то пожаловаться, где- то оправдаться, да и вообще, поговорить с подругой так, как раньше, в старые добрые времена, когда еще не было у них секретов друг от друга.
Тане было все равно. Она больше не чувствовала к бывшей подруге ничего, кроме презрения и горечи. Предательница! Подлая предательница! Как могла она, та самая Ирка, ее Ирка, которая была рядом с детства, которая знала все её секреты, которая делила с ней радости и печали, так подло поступить?
Настроение у Тани было отвратительным. Разговор с Иркой никак не выходил у нее из головы. Нет, а она что ожидала? Что Таня воспримет эту новость бурными овациями и порадуется тому, что ее подруга выходит замуж за ее отца?
Да уж. Ситуация если честно стремная, как в дешевой мелодраме. Про такое говорят, мол, нарочно не придумаешь. И расскажи кому, так ведь не поверят, скажут, что в жизни такого не бывает, только в кино.
Вот тебе и кино. Ох, Ирка, Ирка! Как же так? Как же ты могла?
Таня с Ирой дружили с детства. С тех самых пор, когда переехали родители Тани из квартиры в частный сектор. Мол, ребёнку в своём доме будет лучше, чем в каменной коробке на пятом этаже без лифта.
Сколько же лет им тогда было? Ещё и в школу не ходили они в то время. Ирку мама в садик водила, а Таня сидела дома, с мамой.
— Не садиковский она у нас ребёнок, Паша! Ну разве дело это, когда два дня ходит она в садик, и две недели на больничном сидит? Может, ну его, садик этот? Что зря её мучить?
Павел Иванович, отец Тани, с женой согласился. И то правда, не дело это. Да и вообще, какая необходимость рань- прерань будить ребёнка, и тащить в садик? Всё равно Лариса дома сидит, нет нужды в работе у неё.
Он, Паша, зарабатывает достаточно, и жену свою на работу не гонит. Наоборот, сколько он уговаривал её уволиться из этой музыкальной школы? Какая там зарплата? Курам на смех. Он мужик, и его святая обязанность содержать свою семью.
Отец Тани работал много и плодотворно. Начинал простым работягой на стройке, и постепенно, с самых низов поднялся, сколотил свою собственную бригаду, и был уже хоть небольшим, но начальником. Это всяко лучше, чем на дядю работать, и выглядывать, считать копейки, которые кинут им, как голую кость собаке. Своё есть своё. Пусть и ответственности больше, зато и деньги совсем другие.
Работников своих Паша не обижал, платил честно, а потому и держались мужики за работу. Работали исправно, на совесть, и от заказов отбоя не было.
Так и жили. Лариса наводила уют дома, сама занималась с дочкой, а Павел зарабатывал деньги.
Таня с Ирой сдружились. Вместе росли, вместе пошли в школу, сидели за одной партой и делились своими девичьими секретами.
Бегали девчонки из дома в дом, и везде чувствовали себя легко и свободно. Что в маленьком домике Ирки, где жила она с мамой и бабушкой, что в большом, просторном доме Тани.
Бабушка Иркина угощала их вкусными ажурными блинчиками и румяными пирогами, тайком давала конфеты » Гусиные лапки», а мама Тани кормила девчат и первым, и вторым, и строжилась, мол, ешьте давайте, стрекозы, а то не вырастите.
Танин папа водил девочек в парк, обеих катал на плечах, и оплачивал аттракционы за двоих, возил их на озеро, где учил плавать, и даже брал с собой на рыбалку.
Часто ночевали они друг у дружки, и взрослые только головами качали, мол, вы когда соскучиться так успели? Дня вам мало, девочки?
Они были ближе, чем подруги. Как сестры. Даже не сводные, а родные. И характеры их словно дополняли друг друга.
Ира- спокойная, покладистая, скромная, не любитель вступать в конфликты, избегающая ссор и шумных компаний, красивая какой- то особенной красотой, тихой и незаметной. И Таня- полная её противоположность. Яркая, красивая, как с картинки, немного вздорная, разбалованная, она любила и шумные компании, и ссоры, и постоянно была заводилой в любом деле.
Будь то срыв урока в школе, или организация побега с уроков, без Тани не обходилась ни одна шалость.
Мама Ирки погибла, когда девочке было 15 лет. Сложный возраст, сложно поверить в то, что ты осталась один на один со своим горем. Сложно принять то, что из всей родни осталась одна только бабушка. Отца своего девочка не знала, потому что сбежал он еще до ее рождения.
Если бы не Таня, если бы не Павел Иванович с Ларисой Кузьминичной, если бы не их помощь и поддержка, совсем туго было бы и Ирке, и ее бабушке. Тут даже не финансовая помощь была решающей, хотя, и она тоже. А вот поддержка, надежное плечо рядом, и доброе слово- это то, в чем нуждается каждый человек в трудную минуту.
Ничего, справились. Время на месте не стоит, бежит, летит, и не угнаться за ним, не ухватить его за исчезающее мгновение, и не вернуть назад. И Ирка выросла, и Таня. Студентками стали, много новых дел появилось, и очень уж мало времени стало у них на встречи, на общение. Но даже это не разрушило их многолетнюю дружбу, и в любую свободную минутку бежали они друг к дружке, а когда не было возможности встретиться, то часами болтали по телефону, делясь своими новостями и подробностями личной жизни.
В то время уже и у Ирки , и у Тани появились парни. Ирка не торопилась замуж, зато Таня уже хоть сейчас, в свои 18 лет готова была бежать в ЗАГС, и очень сокрушалась, что пока еще не зовут ее туда.
Лариса Кузьминична умерла неожиданно для всех. Молодая еще женщина, которой не было и 40 лет, просто вернулась в обед из магазина, и, снимая свою неизменную шляпку, пошатнувшись, упала. К тому моменту, когда ее нашли, она уже давно была в царстве мертвых.
Таня винила себя. Если бы вернулась она в тот день вовремя домой, то мама была бы жива.
Если бы не пошла она в кафе с Федором, женихом, то точно маму бы успели спасти. Это она виновата. Она одна, и больше никто. Даже слова врачей о том, что сделать ничего бы они не смогли, на Таню не действовали.
Теперь уже Ирка поддерживала подругу, утешала ее, разговаривала с ней, как с маленькой, и объясняла, что шансов было не много, потому что тромб- он в принципе коварный.
И Таня, и Павел Иванович без жены и матери осиротели. Они оба словно потеряли интерес к жизни, и скорее просто существовали, чем жили. И если Павел искал утешение в работе, трудился много, часто даже ночуя на объектах, то Таня утешалась по другому, в объятиях Федора.
Вполне ожидаемо, что объятия эти утешительные закончились беременностью, и Таня засобиралась замуж.
Удивительно, но эта беременность словно всколыхнула и саму Таню, и ее отца. Словно в один миг поняли они, что с уходом жены и матери жизнь не закончилась, не остановилась , и идет своим чередом. Что это вполне естественно, и смерть, и рождение, и надо жить, надо двигаться дальше. Живым живое.
Таня, выйдя замуж, решила, что хочет жить в квартире. Ну его, этот дом. Оказывается, тут столько дел! И трава сама себя не дергает, и цветы просто так не цветут. Да и вообще, с маленьким ребенком гораздо проще жить где-то в центре, там, где все важные и социально значимые объекты находятся в шаговой доступности. Частный сектор несомненно хорош, но слишком уж далеко.
Павел, оставшись один в большом доме совсем заскучал. Работать стал он еще больше, часто навещал дочь, а в глазах у него была такая тоска, что у Тани аж слезы наворачивались глядя на то, как страдает отец.
Даже Ирка говорила, мол, может зря вы от отца уехали, Танечка? Совсем дядя Паша заскучал.
Родилась у Тани дочка, Юленька, и жизнь теперь крутилась вокруг малышки. Целыми днями одно и то же, по кругу, и ничего нового. Павел, глядя на внучку улыбался, мол, на тебя она похожа, Танечка! Ожил мужчина, появился интерес к жизни. Шутка- ли. дедом стал! Жаль, что Лариса не дожила, а то бы вместе сейчас радовались внученьке.
Ира тоже вскоре вышла замуж и уехала к мужу в соседний город. Тут, в родном городе ее больше ничего не держало, потому что бабушка умерла за пол года до свадьбы.
Это Павел Иванович уговорил Иру не продавать дом. Ирка хотела уехать насовсем, обрубить все концы, чтобы ничего больше не держало ее тут, где потеряла она и маму, и бабушку.
Паша, серьезно глядя на Ирку, по отечески гладил ее по голове, мол, ты что творишь, Ира? Не вздумай дом продавать! Мало ли что случиться может? А вдруг не поживется вам, что тогда делать станешь? Деньги- они что вода, утекут, сама не поймешь куда. Куда вернешься в случает чего? Стоит он, дом твой родной, есть- пить не просит, вот и пусть стоит. Я пригляжу за ним. А там поглядишь, что да как, и видно будет. Продать никогда не поздно.
Как же хорошо, что послушала Ира тогда совет Павла. Как в воду глядел он. И правда не пожилось ей с мужем. Совсем не таким он оказался, когда вместе жить начали. Склочный, мелочный, скандальный. И руку на нее поднимал, и словесно унижал. Хотя, он таким и был, просто шторочки на глазах у Ирки были первое время. Хотелось ей плечо надежное рядом иметь, душу родственную, вот и полетела, как мотылек на свет, да крылышки свои и обожгла. Как же хорошо, что было ей куда вернуться!
С Таней они хоть и не прекращали общение, но было оно гораздо реже, да и былых откровений не было.
Разве могла Ирка сказать, что ошиблась, поторопилась с этим замужеством? Разве могла она признаться, что бьет ее муж, руки распускает, и унижает изо дня в день? Разве могла она хоть словом обмолвиться о том, что как огня боится того, кого казалось любила без ума и памяти? Разве могла хоть намекнуть на то, что нужна ей помощь?
И Тане не до разговоров было. Дочка растет, глаз да глаз за ней нужен. И мужу внимание нужно, и отцу. Сегодня не успела ответить Ирке, махнула рукой, мол, позже позвоню. Позже забегалась, забыла, не перезвонила. Завтра позвонила, да Ирка не ответила. То ли некогда ей, то ли обиделась. В общем, общение хоть и было, но уже не то, что раньше.
Зато когда вернулась Ирка в родной город, в родной дом, наговорились подруги вдоволь. Таня глядела на Ирку и качала головой.
— Что же молчала ты, Ира? Что же даже не намекнула, что плохо тебе? Ты посмотри на себя, подруга! Тебе 25 лет, а выглядишь…
И Ира, улыбаясь, отводила глаза в сторону.
— Зачем бы я жаловалась, Тань? Не переживай, всё хорошо.
С Павлом всё случайно вышло. Не думала Ира, что так всё случится. Сначала по соседски заходил мужчина, Где-то помочь, Где-то просто узнать, как дела. А потом бывший муж приехал со скандалом, и Павел на счастье Ирки оказался дома. Отправил он её в дом, а сам с этим бывшим мужем поговорил по мужски, мол, ещё раз сунешься, пеняй на себя.
Уже потом сидели они на веранде, пили чай, и Ирка, размазывая слезы благодарила Павла за то, что помог ей. Павел сначала просто обнял её, по отечески, и гладил по голове, как тогда, в детстве, а потом всё случилось. Они и сами не поняли, как так вышло, и Ирка, не глядя в глаза мужчине молчала, боясь сказать хоть слово.
Павел и сам не мог найти себе место, мысленно ругал себя последними словами. Это же дитя ещё, подруга дочки, Танечки, а он! Дурак, не сдержался, повёл себя как последний…
Долго они избегали друг друга. Ирка выставила дом на продажу, Павел почти не бывал дома, и всё думал о том, что же он натворил.
Только у обоих из головы не выходили случившееся. Павел всё чаще ловил себя на мысли, что Ира нравится ему. Нравится как женщина, не как ребёнок. И разница в возрасте тут ничего не значит.
Да и какой она ребёнок? Ребёнком Ирка была лет 18 назад, а сейчас она молодая женщина, умная, красивая. Да и он, Павел, тоже ещё ничего. Да, старше на 20 лет. Да, отец подруги. Да, уже не мальчик. Но ведь и не старик. Мужчина в самом расцвете сил. И не седина это в бороду, и не от одиночества с ума он сходит.
Как-то всё само собой у них вышло. Ирка в тот день цветы полола, а Павел траву косил. Взглядами встретились, и словно током обоих ударило. Сначала отвернулись друг от друга, сделали вид, что ничего не было, нет, и не будет.
А потом Паша, открыв калитку, по хозяйски зашёл, мол, давай и тебе траву скошу, Ира, а то заросло вон всё.
Скрывались долго. Целый год встречались украдкой, тайком, держа свои отношения в секрете ото всех, и особенно от Тани.
Павел и рад бы не скрываться, да Ира против была. Как Таня отреагирует? Что люди скажут? Ведь возраст, да и вообще, стыдно это.
Паша Ирку убеждал, что стыда никакого нет. Что они взрослые люди, и прятаться по углам это не дело. Что Таня всё поймёт, ведь ничего преступного они не делают. А люди-то, им хоть что, поговорят, да забудут. Да и вообще, мол, ты взрослая женщина, не ребёнок, я тоже взрослый, самостоятельный мужчина. Мы встречаемся, мы любим друг друга.
***
Не поняла Таня поначалу. И осудила, и Ирке скандал закатила, и отцу наговорила всякого, мол, ты меня предал, ты маму предал, память ее осквернил. Ребенок у вас родится? А ты головой своей думать не пробовал? Мне рожать через 4 месяца, а Ирка твоя когда родит?
И ёрничая, паясничая и кривляясь, Таня говорила отцу, мол, ты глянь-ка, папочка, какая красота! Да у тебя же внуки будут старше твоего ребенка! Юлька так и вообще большая уже, как я ей объясню, кем ей приходится ребенок дедушки?
Павел молчал. Да и что тут скажешь? Мог бы сказать он о том, что ни ее, дочь свою, не предавал, ни память жены не осквернял. Мог сказать и о том, что он взрослый мужчина, которому тоже хочется счастья, хочется жить, любить, и быть любимым. Мог сказать, что они с Ирой взрослые люди, и слушать никого не обязаны. Только не стал он ничего говорить, потому что все равно не поймет сейчас его дочь. Время ей надо, чтобы и принять ситуацию, и понять ее, и пережить, а уж потом только принять.
Ира замуж за Пашу идти отказалась. Пока не стоит. Не до того. Да и какое может быть замужество, когда все так сложно? Зачем Таню лишний раз нервировать?
Ирке Таня позвонила сама, через месяц. Мол, встретиться нам надо, поговорить. Да не бойся ты, драться с тобой не буду, не в том положении я сейчас, чтобы кулаками махать, пузо перевешивает уже.
Долго разговаривали подруги. И плакали, и ревели навзрыд, и смеялись, вспоминая свое детство, юность. И Таня, глядя Ирке в глаза спросила:
-Когда свадьба у вас, Ирка? Ты смотри, не затягивай, я тоже погулять на свадьбе хочу, пока не родила. А то с малым какая свадьба? Да и у тебя пузо скоро на нос полезет, ни в одно платье не влезешь…
***
Поженились Ира с Пашей тихо, спокойно. Просто расписались, и посидели в ресторане, в небольшом, семейном кругу. Ну в самом деле, какая свадьба? И она, Ирка, уже надевала платье, да и Паша не мальчик, чтобы всякие выкупы да кражу туфли с невестой на себя примерять.
Уже потом, когда родила Таня вторую дочку, а Ирка только готовилась стать матерью, гуляли они по парку, как в старые, добрые времена, и Ирка, смущаясь, спросила Таню, мол, а почему ты разрешила нам быть вместе? Почему простила меня, Тань? Ведь и правда, виновата я…
И Таня, остановившись, чтобы поправить пледик малышке, глянула на подругу так серьезно, строго, что аж сжалась Ирка в ожидании ответа.
-Дура ты, Ирка! И я дура. А вот муж мой, и свекровь- умные люди. Они мне тогда такую головомойку устроили, так все популярно и подробно объяснили, почти что на пальцах, что поняла я, что никакой вины тут нет. Ни твоей, ни папиной. Взрослые вы люди, а не дети малые, и сами решите, как быть и что делать.
Ира молчала, слушая подругу, а Таня, лишь на секунду замолчав, продолжила:
-Папа сколько лет один жил, ни на кого не глядя? Вот то- то же. Траур свой он сполна относил. Мне свекровь знаешь что сказала? Что я эгоистка, которая кроме себя и не любит никого. Что нельзя так себя вести, как я веду. Молодой еще у меня папка, и семью ему хочется, и тепла, и уюта. И то, что полюбил он, счастье это, а не беда. Радоваться надо за него, да и за тебя, Ирка.
Молчали подруги. Каждая думала о своем. Ирка думала о том, что все же повезло ей , что есть у нее такая подруга, а Таня думала о том, что хорошо, что на Ирке отец женился, а не на мегере какой незнакомой. А возраст- да разве так он важен? Любви все возрасты покорны…
Да и то, что подруги они, для счастья и личной жизни не имеет никакого значения. Это их жизнь, сами разберутся. И она, Таня, не имеет права им указывать как жить и что делать.
Ира аж вздрогнула, когда Таня, повернувшись к ней, громко сказала:
-А ведь и правда, Ирка! Ну хорошо же, что с тобой папа встречаться начал, даже к лучшему. А то нашел бы себе не пойми кого, как в сказке, злую мачеху, а меня бы в лес она отправила. Ой, Ирка, так это что же получается? Ты мне теперь и не подруга вовсе, а мачеха?
И девчата рассмеялись как тогда, в детстве. Звонко, искренне, заразительно, так, что проходящие мимо люди , глядя на них, невольно улыбались.
-Да ну тебя, Тань! Скажешь тоже, мачеха!
-Мачеха- мачеха, Ира. А как иначе? Вон, скоро брата мне родишь. Ладно, пошли домой, а то скоро Ларочка проснется, кормить уже пора. Да и тебе отдохнуть надо, а то родишь раньше времени, папа с меня три шкуры сдерет…
Не нам судить героев. Есть ли на них вина, или нет, все мы не безгрешны. Они взрослые люди, Ира с Пашей. Не дети малые. А то, что возраст, то ли проблема?
