— Корпоративчик? — спросил таксист, пока Олег рылся в бумажнике.
— Ага, директор наконец на пенсию ушел, — пробормотал Олег сонно. — Отмечали досрочно.
Он оставил щедрые чаевые и вышел, вдыхая холодный воздух июньской ночи. Голова кружилась — то ли от шампанского, то ли от усталости.
В прихожей горел ночник — слабый, желтоватый свет очерчивал знакомые контуры.
Олег аккуратно повесил пиджак на плечики, расслабил галстук. Хотелось пить. И спать.
Он сделал два шага к кухне и замер.
В полутьме прихожей, рядом с изящными туфлями Вали, стояли массивные мужские ботинки. Чужие. Незнакомые.
Сон как рукой сняло. Олег нащупал выключатель, резко щелкнул. Яркий свет залил прихожую, подтверждая: нет, не померещилось. Ботинки — коричневые, потертые, явно ношеные — были на месте.
Он наклонился, дотронулся до них кончиками пальцев. Настоящие.
Первая мысль — воры! — тут же отпала. Какой вор разуется в прихожей? Вторая была хуже. Намного хуже.
— Валя? — позвал он тихо. Потом громче: — Валя?!
Тишина. В спальне не горел свет.
Олег на цыпочках прошел через гостиную. В доме было непривычно чисто. Ни газет, ни чашек на журнальном столике.
Дверь в спальню была приоткрыта. Он заглянул — пусто. Постель аккуратно заправлена, на покрывале ни складочки.
Он замер на пороге другой комнаты, куда она обычно уходила, когда они ссорились. Сквозь щель виднелась её фигура под одеялом. Значит, там. Спит? Или притворяется?
И чьи, черт возьми, ботинки в его прихожей?!
Олег отступил от двери и обратил внимание на столик в коридоре. На нем стояла фотография в серебряной рамке — их свадебный снимок. Тридцать пять лет назад. Он тогда был стройным, с густой шевелюрой, она — тоненькая, с робкой улыбкой. Почему именно сегодня эта фотография здесь?
Он нахмурился, пытаясь вспомнить дату. Сегодня… 15 июня.
Их годовщина свадьбы! Тридцать пять лет вместе, а он… забыл. Опять.
Олег вернулся к ботинкам, разглядывая их с новым чувством — со страхом. Опоздал.
Но ботинки. Эти проклятые ботинки.
Он стоял в прихожей своего дома, чувствуя себя незваным гостем. Чужаком. Тем, кого здесь не ждали.
Олег вернулся в прихожую, тяжело опустился на банкетку и уставился на чужие ботинки, словно они могли дать ответ. Мысли метались, как перепуганные птицы.
Тридцать пять лет. Больше половины жизни вместе. Неужели она правда… с кем-то другим? Он провёл рукой по лицу, пытаясь вспомнить последние месяцы.
Телефон в кармане завибрировал. Олег машинально достал его — сообщение от Сергея, старого друга: «Ну что, живой после корпоратива?»
Он на секунду задумался, потом быстро набрал: «Серый, ты дома?»
Ответ пришёл почти сразу: «Да, а что случилось?»
«Возможно, крах моей семейной жизни. Я дома, а тут чужие мужские ботинки.»
Три точки мигали почти минуту. Потом: «Ты уверен? Может, это чьи-то старые?»
«Никогда их не видел. И Валя спит в другой комнате.»
«Погоди паниковать. Проверь гостиную, кухню. Может, она обувь прикупила, а ты не заметил.»
Олег медленно поднялся. Проверить. Да, логично. Может, есть какое-то разумное объяснение?
Он бесшумно прошёл на кухню. Идеальная чистота. И что это? На столе — остатки праздничного ужина. Два бокала, один — с отпечатком помады. Второй — пустой. В раковине — две тарелки.
Кровь застучала в висках. Значит, правда. Ужинали вдвоём.
Олег открыл холодильник — тот был забит едой. Салаты, нарезка, фрукты. Она всё это приготовила. Для годовщины, которую он забыл.
Он захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной. Боже, какой же он идиот! Эгоистичный, слепой, бесчувственный чурбан! Конечно, она напоминала ему. Неделю назад за завтраком: «Олег, у нас на следующей неделе важная дата, не забудешь?»
А он отмахнулся: «Да-да, помню, конечно». И тут же забыл. И ещё вчера она звонила на работу, но он не взял трубку — был на совещании. А потом сразу этот корпоратив.
Он вспомнил, как легко согласился пойти. Даже не позвонил ей, чтобы сказать, что задержится. Просто отправил короткое сообщение: «Буду поздно, не жди».
Олег вернулся в прихожую, снова уставился на ботинки. Размер примерно как у него самого. Довольно поношенные. Кто он, этот человек? Старый друг? Коллега? Или кто-то, с кем она познакомилась недавно?
И он что, без ботинок ушел?
Телефон снова зазвонил. Сергей.
— Ну что там? — без приветствия спросил друг.
— Ещё хуже, чем я думал. Стол накрыт на двоих. В раковине — две тарелки.
— Может, к ней подруга приходила? Посидели, выпили.
— В мужских ботинках?
— А ты их точно не знаешь? Может, сын приезжал?
— Антон в командировке в Новосибирске, — Олег потёр переносицу. — И он бы предупредил.
— Мда, ситуация.
— Годовщина сегодня, Серый. Тридцать пять лет. А я забыл. Не первый раз.
На том конце воцарилось молчание. Потом Сергей тихо присвистнул:
— Вот ты лопух. А она, значит, стол накрыла, ждала.
— И не дождалась, — Олег ощутил, как что-то горькое поднимается к горлу.
— Так. Ты сначала удостоверься. Загляни в эту комнату, где она спит. Она одна?
— Не могу — боюсь, — честно признался Олег. — А что если там…
— Если боишься, значит, уже веришь в измену. Надо проверить.
Олег медленно направился к гостевой спальне. Сердце стучало так, что он боялся, что Валя услышит. Остановился перед дверью, сделал глубокий вдох и тихонько повернул ручку.
Она спала одна. Свернувшись калачиком, обнимая подушку — как всегда, когда расстроена. На прикроватной тумбочке — книга, очки и пузырёк с каплями. Сердечными. Они ей прописаны уже давно, но она принимает их только в крайних случаях. Значит, опять прихватило.
Олег прикрыл дверь и вернулся в коридор. Не разбудил. И главное — никого с ней нет. На душе стало чуть легче, но тут же вспомнилось: а ботинки? Тарелки? Стол?
Снова телефон: «Ну что? Застал их?»
«Она одна. Спит.»
«Значит, всё-таки не измена! Уже хорошо. Подумай, что там могло быть?»
Олег опустился в кресло в гостиной и уставился в темноту за окном. Что там могло быть? Кто приходил?
Он вспомнил, как несколько лет назад Валя жаловалась:
— Ты перестал замечать меня, Олежек. Всё работа, работа… А я для тебя как тень в доме. Обслуживающий персонал. Готовлю, стираю, глажу — всё как положено. А я ведь жена, а не домработница.
Он тогда отмахнулся: «Что за глупости, конечно, я тебя замечаю». Но правда была в том, что он действительно пропускал многое мимо ушей, не обращал внимания на её новые платья, на её настроение, на её желания. Думал, что раз она рядом — этого достаточно.
И вот — результат. Эти проклятые ботинки в прихожей.
Утро выдалось пасмурным. Олег сидел за кухонным столом с чашкой остывшего кофе, когда услышал шаги. Валентина вошла на кухню — тихая, с покрасневшими глазами, в домашнем халате, который он подарил ей на прошлый Новый год. Волосы, уже с проседью, были аккуратно собраны в пучок. Она всегда старалась выглядеть достойно, даже когда никто не видит.
— Доброе утро, — сказал он, пытаясь поймать её взгляд.
Она кивнула, не глядя на него, и молча подошла к плите.
— Я уже приготовил кофе.
— Себе приготовил, — ответила она сухо. — Мне чай нужен. С каплями.
Олег встал:
— Давай я.
— Не надо, — резко ответила Валентина. — Сама справлюсь. Тридцать пять лет справляюсь.
Она налила воду в чайник, поставила на плиту. Всё так же не глядя на него. Между ними словно выросла стена — холодная, непроницаемая. И чьи-то ботинки в прихожей были кирпичами в этой стене.
— Валя, — начал он, не выдержав молчания. — Нам надо поговорить.
— О чём? — она наконец повернулась к нему. — О том, что ты снова забыл? Или о том, что я ждала тебя вчера до десяти вечера, как дура, с накрытым столом? Но тебе снова было не до меня.
— Я был на корпоративе, — проговорил он, понимая, как жалко это звучит. — Петровича провожали. Я правда забыл, что вчера годовщина.
— Не вчера, Олег, — устало ответила она. — А сегодня. Пятнадцатое июня — сегодня. Я накрыла стол вчера, потому что знала — сегодня ты тоже не вспомнишь.
Он замер. Значит, ещё не поздно. Сегодня — их день.
Олег бросил взгляд в прихожую — ботинки всё ещё стояли там. На душе снова стало паршиво.
— Слушай, — он понизил голос, не зная, как спросить. — А чьи это… в прихожей?
Валентина посмотрела на него долгим взглядом, и вдруг что-то в её глазах изменилось. Не то усмешка, не то облегчение.
— А, заметил всё-таки, — она отвернулась к закипающему чайнику. — Значит, не совсем слепой.
— Валя, что происходит? Чьи это ботинки?
Она налила кипяток в чашку, положила пакетик чая и лишь потом снова посмотрела на него:
— А как ты думаешь? У меня за тридцать пять лет могли появиться… другие интересы?
Олег почувствовал, как к горлу подкатывает комок.
— Не верю, — глухо сказал он. — Не верю, что ты могла…
— А почему нет? — перебила Валентина. — Ты-то смог на все эти годы вычеркнуть меня из своей жизни. Почему я не могла найти того, кто заметит меня?
Олег сел, чувствуя странную слабость в ногах.
— Кто он?
— А какая разница? — она пожала плечами. — Какая тебе разница, Олег? Ты вспомнил обо мне, только когда увидел чужие ботинки. А до того — сколько лет прошло бок о бок, а ты смотрел сквозь меня.
Вдруг что-то щёлкнуло в его мозгу. Он внимательнее посмотрел на жену — она не выглядела виноватой. Скорее торжествующей.
— Валя, ты меня специально мучаешь? Я не верю, что ты могла изменить. Не такая ты женщина.
— Какая — «такая»? — горько спросила она. — Незаметная? Удобная? Всепрощающая?
— Верная, — твёрдо ответил он. — И слишком тебя уважаю, чтобы поверить в измену.
Валентина вздохнула и села напротив него.
— Знаешь, я ведь ждала тебя вчера. А ты даже не позвонил.
— Я написал сообщение, — неуверенно вставил он.
— «Буду поздно, не жди,» — процитировала она.
Олег потянулся, взял её руку в свою. Она не отдёрнула, но и не ответила на прикосновение.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я правда виноват. Но я люблю тебя, Валя. Я всегда любил.
— Любовь — это не просто слова, Олег, — ответила она, глядя куда-то мимо него.
Валентина медленно поднялась и вышла из кухни. Олег слышал, как она ходит по квартире. Потом она вернулась, держа в руках те самые ботинки. Поставила их на пол перед ним.
— Я купила их вчера. В секонд-хенде на углу, — спокойно сказала она. — Потом нарочно поставила в прихожую, чтобы ты заметил. Чтобы хоть раз испугался потерять меня.
Олег смотрел на ботинки, не веря своим ушам.
— Это… твой план? Заставить меня ревновать?
— Не ревновать, а задуматься. Понять, что можно потерять то, что не ценишь, — она покачала головой. — И поначалу я думала просто подшутить. А потом поняла, что это может быть мой единственный шанс достучаться до тебя.
Он ошеломлённо смотрел на неё, на ботинки, на свои руки. И вдруг неожиданно для самого себя — рассмеялся. С облегчением, с каким-то странным восторгом.
— Знаешь, а ведь сработало, — признался он. — Я всю ночь не спал, представлял самое страшное. И понял, что не переживу, если потеряю тебя.
Валентина смотрела на него недоверчиво:
— Правда?
— Конечно, правда, — он встал, подошёл к ней. — Какой же я был дурак, Валюша. Не видел, что теряю самое ценное.
Её глаза наполнились слезами.
— Ты говоришь так только потому, что испугался. А завтра снова всё забудешь.
— Не забуду, — он осторожно взял её лицо в свои ладони. — Я отказался от повышения на работе. Знаешь, когда? Сегодня, в пять утра. Позвонил Семёнову, сказал, что не поеду в новый филиал.
— Но ты так хотел, — растерянно проговорила она.
— А теперь хочу другого, — просто ответил Олег. — Хочу наверстать то, что упустил. С тобой.
В прихожей раздался звонок. Валентина вздрогнула.
— Это курьер, — улыбнулся Олег. — Я заказал кое-что. Для нас.
Валентина нерешительно пошла к двери. Открыла. На пороге стоял паренёк в форменной куртке с огромной корзиной роз. Белых и красных — вперемешку. Тридцать пять штук, по числу лет их брака.
— Валентина Сергеевна? — спросил курьер. — Это вам. Распишитесь, пожалуйста.
Она механически взяла корзину, расписалась. Закрыла дверь. Повернулась к мужу, не понимая, что происходит.
Олег осторожно взял её руку:.
— Валентина Сергеевна, — проговорил он торжественно. — Вы согласны провести со мной следующие тридцать пять лет? И плевать, что нам будет по сто!
Она смотрела на кольцо, не веря своим глазам. И вдруг рассмеялась сквозь слёзы:
— Ты всего за ночь так изменился. А я чуть сердечный приступ не заработала, эти ботинки притаскивая.
Он наклонился, поднял эти злосчастные ботинки.
— Может, выбросим их теперь?
— Ни за что, — улыбнулась она. — Оставим как память. О том, как чуть не потеряли друг друга.
Олег притянул её ближе, поцеловал в лоб:
— С годовщиной, Валюша.
— С годовщиной, — прошептала она.
Чужие ботинки так и остались в их прихожей — уже не как напоминание о возможной измене, а как символ пробуждения. Валентина убрала их в антресоль, но иногда, когда Олег снова погружался в работу с головой и начинал забывать о ней, она доставала их и оставляла на видном месте.
И каждый раз, видя их, он улыбался и возвращался к ней — снова и снова выбирая любовь, которая не исчезла за долгие годы, а просто ждала, когда её заново заметят.
