— Я хочу сообщить радостную новость, — продолжил Андрей. — Мои родители все-таки смогли приехать на нашу свадьбу.
Они будут с минуты на минуту…
Эльвира изумленно уставилась на мужа. Он ничего не говорил ей об этом!
Краем глаза она заметила, как напряглась мать.
***
Эльвира нервно одернула платье и позвонила в дверь родительской квартиры. Андрей, стоявший рядом с букетом пионов, легонько сжал ее локоть.
— Все будет хорошо, — шепнул он. — Твои родители не могут быть страшнее декана с кафедры экономики.
Эльвира только головой покачала.
Если бы он знал…
Дверь распахнулась, являя высокую фигуру Марии Борисовны.
Ее взгляд мгновенно прошелся по Андрею — цепкий, оценивающий, как у опытного товароведа.
— Ну наконец-то, — протянула она вместо приветствия. — А мы уж заждались.
В просторной гостиной, куда их провела хозяйка дома, все дышало той особой чопорностью, что бывает только в квартирах, где мебель расставлена раз и навсегда, а безделушки протирают каждый день.
Тяжелые бархатные портьеры, хрустальная люстра, старинный буфет красного дерева — все кричало о незыблемости установленного порядка.
Борис Сергеевич поднялся из кресла навстречу гостям.
В отличие от жены, он искренне улыбнулся и крепко пожал руку Андрею.
— Рад познакомиться, молодой человек. Наслышан о вас от дочери.
— Очень приятно, — Андрей протянул букет Марии Борисовне. — Это вам.
Та поджала губы, разглядывая цветы.
— Пионы? В сентябре? — В ее голосе прозвучало плохо скрытое разочарование. — Что ж, спасибо. Проходите к столу, остынет все.
За ужином Мария Борисовна методично допрашивала будущего зятя.
Вопросы сыпались один за другим — где учился, где работает, какие планы на будущее.
Андрей отвечал спокойно и уверенно, но Эльвира видела, как подрагивают его пальцы, сжимающие вилку.
— А родители ваши чем занимаются? — вкрадчиво поинтересовалась Мария Борисовна, подливая себе вина. — Где живут?
— В области, — коротко ответил Андрей. — У нас дом.
— Вот как? — Мария Борисовна многозначительно переглянулась с мужем. — Домик в деревне, значит?
Душевно.
Эльвира почувствовала, как краска заливает щеки.
— Мама! — возмущенно воскликнула она.
— А что такого? — невинно пожала плечами Мария Борисовна. — Я же не осуждаю. Просто интересуюсь.
Мы должны знать, куда выдаем единственную дочь.
— Маша, — мягко вмешался Борис Сергеевич, — может, не стоит…
— Отчего же не стоит? — Мария Борисовна выпрямилась, словно проглотила штык. — Я мать! Я имею право знать!
После ужина, едва за Андреем закрылась дверь, Мария Борисовна обрушилась на дочь:
— Ты с ума сошла? Этот провинциал? Да у него же ничего за душой! Ни квартиры, ни нормальной работы!
Только какой-то старый дом!
— Ты ничего о нем не знаешь! — вспыхнула Эльвира. — Андрей умный, порядочный…
— Умный? — перебила мать. — А по-моему, просто хитрый!
Окрутил городскую девочку из хорошей семьи! И ведь как ловко — даже родителей своих не показывает. Небось стыдно!
— Прекрати! — Эльвира вскочила, опрокинув стул. — Ты не имеешь права так говорить!
Андрей…
— Что Андрей? — Мария Борисовна тоже поднялась, нависая над дочерью. — Думаешь, я не вижу, к чему все идет?
Сначала свадьба, потом внуки, а жить где? В деревенской развалюхе?
Чтобы моя дочь полы мыла в съемной квартире?
— А хоть бы и так! — выкрикнула Эльвира. — Это моя жизнь! Мне решать!
— Ты еще слишком молода, чтобы решать! — отрезала мать. — Я не позволю тебе сломать себе жизнь!
— Не позволишь? — Эльвира истерически рассмеялась. — А ты попробуй! Мне двадцать пять лет, мама! Я взрослый человек! И я выйду замуж за кого хочу!
— Только через мой труп! — припечатала Мария Борисовна.
Повисла звенящая тишина. Борис Сергеевич беспомощно переводил взгляд с жены на дочь, не решаясь вмешаться.
— Что ж, — тихо произнесла Эльвира, чувствуя, как по щекам катятся слезы, — значит, так тому и быть.
Она резко развернулась и выбежала из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стекла. Последнее, что она услышала — возмущенный крик матери:
— Эля! Немедленно вернись! Я тебе приказываю!
Но Эльвира уже не слушала. Она бежала по лестнице, глотая слезы и чувствуя, как рушится весь ее мир.
Почему, ну почему мама не может просто порадоваться за нее? Почему обязательно нужно все испортить?
На улице моросил мелкий дождь. Эльвира остановилась у подъезда, тяжело дыша.
В голове билась только одна мысль: она больше никогда не переступит порог родительского дома. Никогда.
Хрустальные бокалы мелодично позвякивали, официанты бесшумно скользили между столами, разнося закуски.
Эльвира украдкой поглядывала на мать, которая, поджав губы, что-то нашептывала тетке Валентине.
— …и ведь даже родителей своих не позвал, — долетали до нее обрывки разговора. — Говорит, они в отъезде.
А по мне — просто стыдно показать. Небось колхозники какие-нибудь…
Эльвира стиснула под столом салфетку. За три месяца, прошедшие после той ссоры, Мария Борисовна не изменила своего мнения об Андрее ни на йоту.
Даже на свадьбу явилась с таким видом, словно не на торжество пришла, а на поминки.
— Не переживай так, — шепнул Андрей, накрывая ее руку своей. — Скоро все изменится.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Эльвира.
Но Андрей только загадочно улыбнулся и поднялся, постукивая ложечкой по бокалу:
— Дорогие гости! Прошу минуточку внимания!
Разговоры стихли. Все повернулись к молодоженам.
— Я хочу сообщить радостную новость, — продолжил Андрей. — Мои родители все-таки смогли приехать на нашу свадьбу.
Они будут с минуты на минуту…
Эльвира изумленно уставилась на мужа. Он ничего не говорил ей об этом!
Краем глаза она заметила, как напряглась мать.
В этот момент двери банкетного зала распахнулись. На пороге стояла пара — высокий седовласый мужчина в безупречном смокинге и изящная дама в вечернем платье цвета бургундского вина.
На шее дамы поблескивало колье, при виде которого у Марии Борисовны округлились глаза.
— Простите за опоздание, — произнесла дама, направляясь к молодоженам. — Спектакль затянулся, пришлось задержаться.
Она легко поцеловала Андрея в щеку, потом повернулась к Эльвире:
— А вот и наша невестка! Андрюша столько о тебе рассказывал…
Я Елена Витальевна, а это мой муж, Сергей Александрович.
Мужчина галантно поклонился:
— Рад наконец познакомиться с девушкой, которая украла сердце нашего сына.
В зале повисла звенящая тишина. Все взгляды были прикованы к родителям Андрея.
Эльвира заметила, как тетя Валентина толкает локтем Марию Борисовну, беззвучно шевеля губами:
«Это же…»
— Позвольте представить вам моих родителей, — громко произнес Андрей. — Народные артисты, ведущие актеры театра…
Договорить он не успел — зал взорвался аплодисментами.
Эльвира ошеломленно смотрела то на мужа, то на его родителей.
Вот это сюрприз! Теперь понятно, почему Андрей так редко виделся с семьей — они постоянно были на гастролях.
Мария Борисовна застыла, словно громом пораженная. На ее лице отражалась такая гамма чувств, что Эльвире стало даже жаль мать.
Но тут Елена Витальевна, элегантно опустившись на стул рядом с новоиспеченной тещей, произнесла:
— А вы, должно быть, мама Эли? Как я рада познакомиться!
Знаете, мы с Сережей так волновались — все-таки единственный сын женится.
Но когда увидели фото Элечки… Она просто чудо! И совершенно неважно, что она не из театральной семьи.
Мария Борисовна поперхнулась вином.
А Елена Витальевна как ни в чем не бывало продолжала:
— Кстати, о семьях. Андрюша говорил, вы беспокоились насчет их будущего жилья? Не волнуйтесь, у нас отличный дом. Места хватит всем.
— Дом? — пролепетала Мария Борисовна. — Тот самый… домик в деревне?
— О да, — подключился к разговору Сергей Александрович. — Наше родовое гнездо. Мой прадед еще строил. Андрей его обожает.
Эльвира едва сдерживала улыбку, глядя на растерянное лицо матери. А когда Андрей достал из внутреннего кармана пиджака конверт и торжественно произнес:
«Дорогие родители! Приглашаем вас на новоселье…», она поняла — это конец старым обидам.
— Буквально через неделю, — продолжал Андрей, — как раз закончится ремонт в западном крыле. Комнаты для вас уже готовы.
— В западном крыле? — переспросила Мария Борисовна севшим голосом.
— Да, там прекрасный вид на парк, — кивнула Елена Витальевна.
Мария Борисовна побледнела и схватилась за сердце.
Эльвира испуганно дернулась к матери, но та остановила ее жестом.
Медленно поднялась, расправила плечи и вдруг резко направилась к выходу из зала.
— Мама! — Эльвира бросилась следом.
Она нашла мать в холле, у огромного, во всю стену, зеркала.
Мария Борисовна стояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу.
— Мама, — тихо позвала Эльвира, — ты в порядке?
Мария Борисовна обернулась. По ее щекам текли слезы.
— Прости меня, доченька, — прошептала она. — Я такая… Как же я могла…
Эльвира шагнула к матери, обняла ее за плечи.
— Ну что ты, мам. Ты просто волновалась за меня.
— Волновалась! — Мария Борисовна горько усмехнулась. — Я вела себя как последняя базарная торговка! Наговорила гадостей, обидела твоего Андрея…
А он, оказывается… И родители его… Господи, стыдно-то как!
— Ничего, — улыбнулась Эльвира. — Андрей не злопамятный. И родители у него замечательные, сама видишь.
— Вижу, — кивнула Мария Борисовна. — И дом этот в Петергофе… А я-то думала…
Она осеклась, покачала головой:
— Нет, правда, дочка, прости меня. Я была не права. Во всем не права. И насчет Андрея, и насчет вашей свадьбы…
— Забыли, — твердо сказала Эльвира. — Главное — ты поняла, что ошибалась. Пойдем обратно? Там гости волнуются.
Мария Борисовна промокнула глаза платочком, расправила плечи.
— Пойдем. Только… Мне нужно еще перед Андреем извиниться. И перед его родителями тоже.
— Успеется, — подмигнула Эльвира. — У нас еще целая жизнь впереди. Будет время и извиниться, и подружиться.
Они вернулись в зал под руку — мать и дочь, такие разные и такие похожие.
А за праздничным столом их ждали любящий муж, понимающий отец и новые родственники, готовые принять в свою семью еще одну своенравную, но бесконечно любящую мать.
В конце концов, разве не об этом мечтает каждая женщина — чтобы ее дочь была счастлива?
Пусть даже это счастье приходит не совсем так, как представлялось изначально.
