Стук был такой, будто кому-то за дверью реально приперло.
— Кто там, блин, у шести утра?
Я стояла на кухне в футболке, держала чашку с холодным уже кофе и тупо смотрела на входную дверь. Потом — снова: тук-тук-тук, но не «тук», а «бах-ба-бах», как будто двери не существовало. Максим в коридоре зевнул и натянул штаны прямо поверх боксёров.
— Это, наверное, мама, — пробормотал он. — Может, что-то случилось…
— Конечно. Какое-то горе по расписанию.
Я вытерла руки о кухонное полотенце, накинула халат и медленно подошла. За дверью уже кто-то возился с пакетами — слышался хруст и глухие переговоры. Я услышала голос Изольды:
— Да точно спят ещё, ну и что — мы же не чужие.
Открываю.
— Сюрприз! — Изольда с расцветшим лицом держит контейнер с голубцами, Катерина тащит торт, сзади мелькает дядя Паша с термосом. Все бодрые, все в ботинках и с утра какие-то уверенные.
— Не слишком ли рано для сюрпризов? — говорю я, не отступая ни на шаг.
Максим за моей спиной молча почёсывает затылок. Глаза в пол.
— Сонечка, не глупи. Мы же семья. — Изольда сразу пытается шагнуть вперёд.
Я ставлю ногу на порог.
— С шести утра — прям особенно близкая.
Катерина улыбается, будто я шучу. Но я не шучу. Тишина висит неловкая. Только сквозняк из подъезда.
— Мы подумали, вы дома. Решили не звонить, — продолжила Изольда и уже не улыбается.
— А я подумала, что мой дом — это не станция для пересадок.
— Соня, ну что ты начинаешь? — у Максима голос как у школьника перед директором.
Я его не трогаю. Смотрю на Изольду.
— Ваши сюрпризы всегда неожиданны. Но не всегда желанны.
Катерина закатила глаза, Паша достал сигареты.
— Мы всего лишь в гости! — взрывается Изольда. — Или ты думаешь, мы за подачками?
Я сглатываю. У меня ноги мокрые — на кухне капнул кран, я босиком. И меня это вдруг настолько выбесило.
— Я думаю, что вы не умеете звонить. И спрашивать. И уважать. Мам. — Я специально подчеркнула. — Мы не ждали. И я не готова. И это — нормально.
— Максим, ну скажи ей! — Катерина.
А он — молчит.
— Вы правда думаете, что можете входить, когда вам вздумается?
— Мы — не чужие.
— Тем более. Чужие хоть звонят.
Пауза. Изольда ещё держит контейнер, но уже не так уверенно. Я делаю шаг назад, но дверь не распахиваю — наоборот. Прикрываю.
— Соня, ты перегибаешь, — успевает сказать Катерина.
— Может. Но это мой дом. Тут можно.
Я захлопнула. Не громко. Но с таким эхом — что сама вздрогнула.
Из-за двери послышалось тихое: ну и стерва. Не разобрала — кто. Неважно.
Просто пошла в кухню и долила себе кофе.
Он всё равно был холодный.
Ваши сюрпризы всегда неожиданны. Но не всегда желанны.
— Мы же просто заглянули, чего ты как чужая? — Катерина уже успела снять сапоги и поставить их под вешалку.
— Потому что вы и есть чужие, — Соня не смотрела на неё. Вытирала руки о полотенце, будто хотела стереть с себя их визит.
— О́й, — Изольда закатила глаза. — Не начинай с утра. Мы же по-доброму. Просто приехали с тортиком! Вот. «Птичье молоко», ты любишь.
Соня села на край табуретки. Стол был завален крошками — они, значит, вошли и даже не постеснялись заварить себе чай. Максим прятался у окна, в свитшоте и с обиженным лицом.
— А кто планировал сообщить мне, что у нас сегодня опять «семейный день»? —
— Да ладно тебе, — хмыкнул Леонид. — Сколько можно эту тему мусолить? Ну заехали. Мы же всегда так.
— Вот именно, — Соня посмотрела на Катерину. — Всегда.
— Что ты имеешь в виду? —
— Помнишь, как вы к нам с Жанной приехали в прошлом декабре? Я только устроилась на новую работу. Встали у двери с сумками — «Мы в командировку, остановимся на недельку». Я тогда даже свою одежду в коробку собирала, потому что шкаф вам нужен был «всего на пару дней».
Тишина. Кто-то отодвинул кружку. Изольда нервно перекрестилась — по привычке.
— Так вышло. Жанну попросили, вот и…
— Или когда вы «случайно проезжали» летом? Мы с Максимом собрались в Питер, а вы уже на кухне — «Ой, а мы забыли позвонить». Пять человек. С надувными матрасами и кошкой.
— Мы же семья, Сонь. Мы просто приходим, потому что нам хорошо вместе. — Изольда вцепилась взглядом. Тёплым, липким, как кисель.
— Вам — хорошо. А я как в гостинице: смена белья, завтраки, ключи от двери.
Кто-то сзади хмыкнул — то ли Матвей, то ли Паша, непонятно. Максим всё ещё у окна.
— Ты раньше не возмущалась, — тихо сказал он.
— Раньше я проглатывала. Думаешь, не бесило? Когда звонят в домофон вместо «Привет» говорят: «Открывай, мы у подъезда». А я просто на работу собираюсь. Или болею. Или не хочу. Просто не хочу!
Катерина покраснела.
— Никто не хотел обидеть.
— Да вы никогда и не спрашивали, удобно нам или нет. Просто идёте как к себе. Потому что «вы же семья».
— Ну… да, — пожала плечами Изольда. — Так принято.
Соня вздохнула. Посмотрела на часы.
— Я раньше тоже думала, что семья — это без границ. Теперь думаю иначе.
Максим хотел что-то сказать — передумал.
— Просто скажи — вы с нами больше не хотите общаться? — спросила Катерина.
— Я хочу, — коротко кивнула Соня. — Только на своих условиях. Не по вашему расписанию. Не внезапно. Без ключей от моей двери и планов за моей спиной. Я не гостиница.
Тишина. Опять. Вторая за утро.
— Значит, вот как, — сказала Изольда. И встала.
Соня посмотрела ей прямо в глаза:
— Внезапные визиты для вас привычка. А для меня — испытание.
Никто не ответил. Максим стоял притихший, будто его не касается.
— Я вас провожу.
И да — этого уже было достаточно.
— Вы что, поженились?! — Изольда даже не пыталась это смягчить. Сказала как «А где соль?» — громко, на весь коридор.
Воздух в тесном проходе между ними стоял как в электричке в августе — душно и липко. Соня всё ещё держала дверь одной рукой, в другой — всё та же тряпка из кухни. Мокрая, тёплая, будто она сейчас вытирает об неё не руки, а последние остатки терпения.
— Ты говорил, что вы просто… ну, живёте, — Катерина переглянулась с Жанной. — Без ЗАГСа. Типа, свободно.
— Мы поженились месяц назад, — Соня отчётливо проговорила. — А Максим, видимо, забыл вам об этом сказать.
Максим вздрогнул. Чуть заметное движение рядом, будто он надеялся слиться со стеной.
— Очень своевременно, — Изольда оглянулась. — Мы, значит, приезжаем помочь, поддержать, а тут… тайны какие-то.
— Я не знал, как… — начал Максим, и тут Соня повернулась к нему. Быстро, почти резко.
— А как долго ты ещё планировал “не знать как”? До первой годовщины? Или пока кто-нибудь случайно бы не проболтался?
Он отвёл взгляд. На коврик. На стену. На свои носки — лишь бы не на неё.
— Я всё объясню потом, — промямлил он.
— Сейчас объясняй, — Изольда прижала к груди бумажный пакет, оттуда торчала зелень и багет. — Мы же твоя семья.
— А я кто ему тогда? — Соня по-прежнему стояла у двери. Без громкости, без истерик. Просто прямо. — Я что, бонус в приложении?
Жанна фыркнула. Где-то сзади дядя Паша выдохнул «ну-ну». Катерина закатила глаза. А Матвей просто отвернулся к окну и сделал вид, что изучает батарею.
— Максим, ты серьёзно? — Изольда снова. — Мы тебя растили, а ты вот так — за спиной?
— Это не за спиной, — Соня сделала шаг назад. — Это — вне вашей головы. Мы с ним взрослые люди, брак — наш выбор.
— А нам когда бы ты рассказал? — Катерина скрестила руки на груди. — После развода?
Максим всё ещё молчал.
— Что ж, — Соня вытерла руки о тряпку и бросила ту на пол. — Прямо сейчас — самое подходящее время. Не правда ли, Максим?
Он ничего не сказал. Просто стоял. Тихо, как тень.
И тогда она поняла: ждать тут больше нечего. Взрослые люди, говорите?
— Удивительно. В браке два человека, но стыд всегда на одного.
Она прикрыла дверь. Осторожно. Без хлопков.
В последний момент Изольда прокричала:
— Скрывать правду означает вызывать недопонимание!
Соня остановилась на секунду, ничего не сказала. Только посмотрела на Максима.
Ему и объяснения не нужны были — всё уже в глазах написано.
«Скрывай дальше. Только уже не со мной.»
Дверь хлопнула так, что у Изольды дрогнули очки на переносице.
Максим стоял в коридоре молча, с тем самым выражением лица, как будто его застукали с пустой коробкой из-под торта.
«Ты не можешь так просто взять и уйти!» — взвизгнула Изольда через закрытую дверь. За ней — глухое недоумение, шорохи, кто-то что-то бормотал про «нехорошо», «обиделась» и «вот и спасибо».
Соня стояла босиком в подъезде. В тонком свитере, с хвостом на боку и каплями кофе на джинсах. Лестничная площадка дышала холодной лампой, линолеум трещал, как нерв.
«Ты серьёзно?!» — прорвался голос Катерины. — «Соня, это семья!»
«Вот и пусть ведёт себя как семья, а не как комиссия по неожиданным обыскам», — сказала Соня, даже не оборачиваясь.
Дверь снова дёрнули — с той стороны. Потом повисло молчание. Как в театре, где никто не понял: начинается драма или уже закончилась.
«Я вообще-то бабушке привезла варенье!» — возмутилась Жанна, будто этим можно отменить хамство.
Соня не слушала. Спустилась на один пролёт. Телефон в руке дрожал, но не от страха.
«Ты куда?» — прошептал Максим, высунувшись из двери.
Она посмотрела вверх. Глаза — на секунду, как ледяная вода в лицо.
«Домой, Максим. Туда, где меня слышат. И стучатся. А не вламываются утром в субботу, как участковый с ордером».
Он не ответил.
Дверь снова захлопнулась — на этот раз тихо. Соня вздохнула и пошла вниз — медленно, без оглядки.
Иногда уход — единственный способ остаться верным себе.
Сначала она просто стояла. Спиной к двери, лицом к стене. Руки дрожали, губы пересохли от того, что не кричала. Потом повернулась и толкнула дверь так резко, что даже воздух дрогнул.
— Соня! — Изольда вскрикнула, как будто та вместо двери ударила ей по лицу. — Мы всего лишь…
— Я знаю, чего вы «всего лишь». В этот раз вы — всего лишь с утра пораньше прийти в дом, о существовании которого вы не знали. В другой — с ключами в руках.
— Ты ведёшь себя как посторонняя, — зашипела Катерина, — мы же семья, ты…
— Вы для себя — семья. Для меня — вторжение. И я больше не пущу.
Максим стоял за спиной, бледный. Хотел что-то сказать, покашлял, шагнул — и передумал. Соня даже не повернулась.
— Этот коридор — последнее место, где они должны были стоять, — тихо бросила она. — Но пусть будет теперь первым, где они останутся.
Изольда метнулась вперёд, будто боялась, что Соня щёлкнет замком.
— Ты не можешь так просто взять и уйти! Мы приехали поговорить!
— Боюсь, могу, — ответила Соня и захлопнула дверь. Глухо. Без сцены.
Тишина длилась секунд десять. Потом раздался недоумённый голос дяди Паши:
— Ушла, что ли?..
— Да чтоб я её больше на порог!.. — прошипела Изольда, но тише, в грудь.
Соня в это время уже стояла у лофтового окна в кухне. Свет как сквозь марлю пробрался в комнату. Она вдохнула — впервые за долгое время без оглядки.
Никакие хлопки в коридоре уже не долетали. Даже тиканье часов стало тише.
Она посмотрела на своё отражение. Волосы взлохмачены, кофточка в пятне, но лицо — странно спокойное.
«Защита своего пространства — это не объяснение, это факт», — произнесла вслух.
Спокойно. Не громко. Но до самой себя — очень понятно.
