— Да быть такого не может! — изумилась Лиза, услышав слова матери. Но, вспомнив о запятнанной репутации свекрови, внезапно ощутила сомнения.
Все оказалось еще запутаннее. Оказалось, что свекровь тоже подозревала ее мать в краже. Утром обе сватьи твердо решили прояснить ситуацию и поставить точку в этом неприятном эпизоде. А если не удастся договориться — обратиться в полицию.
***
Семейные встречи случались редко. В этот раз за весь год не удалось собраться всей семьей, поэтому решили, что хотя бы старый Новый год отпразднуют вместе.
Анна Сергеевна готовилась тщательно. Дом, в который она направлялась, не вызывал у нее теплых чувств. Поездка была всего лишь проявлением вежливости.
Свадьбе Дарьи и Игоря, своего сына, она противилась до последнего. Но ее мнение ничего не изменило. Упертый, как отец, Игорь настоял на своем и женился на Даше. Анне Сергеевне ничего не оставалось, кроме как выдавливать из себя натянутые улыбки и не допускать открытых конфликтов. Скандалов она не терпела и твердо верила, что лучше плохой мир, чем хорошая ссора.
Со сватьей у нее тоже не сложилось. Анна Сергеевна считала Татьяну Ивановну, мать своей невестки, простоватой женщиной с деревенскими манерами, которая не привыкла ни к изыскам, ни к высоким стандартам.
Вот и теперь она шла в гости к сватье, точно зная, что будет стоять на столе — холодец, оливье, залитый майонезом так, что тошно смотреть, бутерброды со шпротами и маринованными огурцами. Как предсказуемо! Можно вывезти женщину из деревни, но нельзя вывести деревню из женщины.
Про сватью, Татьяну Ивановну, это сказано как нельзя верно. Она всегда жила скромно, отказывая себе во всем, чтобы поднять единственную дочь. Жили они сначала в деревне.
Ходили слухи, что переехали они потому, что сватья, работавшая в местном колхозе, якобы воровала молоко и была на этом поймана. Ее уволили со скандалом, и мать Даши подалась в город, чтобы хоть как-то свести концы с концами. После такого в деревне ее бы никуда уже работать не взяли.
Хотя при мысли, что сватья украла литр-другой молока, Анне Сергеевне хотелось зло усмехнуться — велика кража! Мелочь же, можно было пожалеть и глаза закрыть. Но не закрыли и наказали.
Анна Сергеевна тоже растила Игоря одна: рано овдовев, она работала на хорошей должности и копейки никогда не считала. Хватало и на одежду, и сыну на учебу, а потом — и на приличный вуз.
Анна Сергеевна работала риелтором, и в своих кругах слыла профессионалом экстра-класса. Обширные связи позволяли ей быть очень востребованной у клиентов. Сделки с ее участием оплачивались втридорога, и Анна Сергеевна чувствовала себя в жизни очень уверенно и гордилась своей деловой хваткой.
Один раз только ошиблась — влезла в махинации с документами.
Продала дом в пригороде совсем не того качества, которое ожидал клиент. А деньги взяла дикие. Не черное риелторство, но клиент не из простых попался. Пытался ославить ее, упрекая в «левой» сделке. Спасли тогда только связи с влиятельными людьми, которые помогли «отмыть» значительно подпорченную после этого случая репутацию.
Анна тогда этот урок усвоила раз и навсегда — деньги не стоят того, чтобы замарать себя в чем-то недостойном. Или работать честно и хорошо, или не браться за работу вовсе.
Так она и жила потом, ни разу больше не замаравшись сомнительными сделками. До сих пор, пожалуй, по пальцам нашлись бы клиенты, кто чем-то был после работы с Анной Сергеевной недоволен. Она свое дело знала и выполняла работу на совесть.
Вынырнув из воспоминаний, Анна шагнула на заснеженный тротуар. Пятиэтажная панелька светилась желтыми окнами в сгущающихся сумерках.
Сватья открыла дверь в каком-то чудовищном безвкусном платье. Полная, румяная, она приобняла Анну Сергеевну и приветливо улыбнулась:
– Проходи, сватьюшка! Внуки уже заждались тебя! Саша, Настя! Бабушка приехала!
Малышня с радостным визгом высыпала из зала, в котором горела елка, опутанная гирляндами, а центр стола венчало блюдо с холодцом.
Невестка, Дарья, сидела тут же, подле ее сына. Игорь помахал матери, Анна Сергеевна мягко улыбнулась в ответ. Подхватила сразу обоих детей на руки, звонко расцеловала, испачкав розовой помадой:
– Вы ж мои сладкие! Выросли как!
– Бабушка! – обрадовалась шестилетняя Настя.
Восьмилетний Саша смотрел на бабушку с искренним восторгом:
– А что ты нам принесла, бабуль?
– А в сумке у меня, вот, смотри! Я по дороге заехала к Дедушке Морозу, он вам передал гостинцы!
– Сватьюшка, садись за стол! С ними ведь не переговоришь! Сейчас подарки разберут и снова прибегут к нам! – сказала Татьяна Ивановна.
Анна Сергеевна села за стол, к ней подсели сын с невесткой. Все положили салаты, выпили шампанского, скупо поздравив друг друга.
Разговор потек ни о чем: как отпраздновали Новый год? Как на работе дела? Как здоровье?
Выяснилось, что Настя без конца болеет и пропускает подготовку к школе. Саша уже ходит в школу, уже проучился полгода в первом классе. Он уже хорошо пишет и умеет читать. У Татьяны Ивановны часто болит спина, уже совсем она, бедная, измучилась.
Дети, на удивление, ко взрослым не пришли. Видимо, подарки оказались куда интереснее скучных взрослых разговоров. Дети подозрительно затихли где-то в соседней комнате, и взрослые о них благополучно забыли на время разговора. Заняты, и хорошо! Надо будет — или сами прибегут, или их позовут. Большие уже.
Просидели долго. Почти до десяти вечера.
– Ну, пора мне! – сказала, наконец, Анна Сергеевна. – Сынок, проводишь?
Игорь кивнул, помог матери надеть шубу, и они ушли.
Дарья с матерью остались одни.
– Мама, а надень свой ювелирный гарнитур, который мы тебе на юбилей дарили! Он такой красивый! Ведь сегодня праздник! – сказала Даша.
Гарнитур и правда был роскошный. Его подарили Татьяне Ивановне дочь с зятем, когда той исполнилось пятьдесят. Серьги, колье, браслет и кольцо из белого золота были выполнены в виде веточек с листиками и щедро усыпаны крупными гранатами. Мать носила его редко, боясь сломать или потерять. Да и некуда было зачастую.
– И то правда, дочка! – разулыбалась Татьяна Ивановна и пошла в спальню, где хранилась у нее шкатулка с немногочисленными драгоценностями.
Матери не было долго. Дарья допила сок из высокого стакана. Прислушалась, как мать что-то тихо спрашивает у детей, те тоже негромко ей отвечают.
Когда мать вошла в зал, на ней лица не было. Она дрожащей рукой держала в руках лакированную простенькую шкатулку, а в глазах стояли слезы:
– Даша, украшения пропали…
– Да как пропали? Куда?
– Украли… – и женщина вдруг расплакалась, вытирая слезы и всхлипывая.
– Да кто мог украсть, мама? Тут ведь свои все были…
– Грешу на твою свекровь, это она взяла. Больше некому. Помнишь, как она гарнитуром восхищалась, когда подарили? Когда в том году виделись, я его как раз к платью надевала. Она так его нахваливала, я даже удивилась такому вниманию, – вспомнила женщина. – Дочка, я неделю назад его чистить отдавала, все на месте было. А теперь его нет. И она, когда прощалась, к внукам как раз в спальню заходила, где шкатулка с украшениями стояла, помнишь?
Дарья округлила глаза, сначала засомневалась, а потом вспомнила про риелторское прошлое свекрови и подпорченную репутацию.
– Да как же так? Да разве могла она?
– А не ты ли мне рассказывала, как она какого-то мужчину с домом обманула много лет назад? Люди ведь не меняются, сама знаешь! – говорила мать, немного успокоившись.
– Думаешь, она могла такое сделать в твоем доме?
– Она всегда меня считала простушкой. И тебя не особо жаловала. Вспомни, на свадьбу вам, при ее-то деньжищах, подарила два комплекта постельного белья, и все. Она жадная, корыстная женщина, Даша!
Анна Сергеевна поехала домой с сыном. Жила они недалеко. Он выскочил из машины и отправился домой, когда жена позвонила и сказала, что заночует с детьми у матери. Голос у нее был расстроенный, как заметил Игорь, но допытываться он пока не стал.
Тем временем Анна рылась в сумке, ища кошелек. Но его не было. Она уже всю ее вытряхнула на сиденье, но кошелька как не бывало.
Растерянная, ничего не понимающая женщина извинилась перед таксистом, спросив, можно ли ей оплатить поездку через мобильный банк. Проблем не возникло: водитель принял такой способ оплаты, а расстроенная Анна Сергеевна попросила покатать ее по ночному городу.
Под дорожный шум ей всегда хорошо думалось. Риелтора ведь кормит не только голова, но и ноги, и почти вся жизнь ее прошла вот в таких поездках на машине от объекта к объекту. Когда она активно работала, у нее был свой автомобиль. Сейчас же ей хватало и обычного такси.
Обрадованный дополнительным заработком таксист повез катать Анну Сергеевну по городу, изредка поглядывая на нее в зеркало. Водители такси всегда чутко чувствуют, когда следует поговорить с клиентом. Этот также безошибочно понял, что сейчас стоит завести разговор с расстроенной потерей кошелька женщиной.
– Не переживайте так, может, просто выронили где-то?
– Мне шестьдесят семь. Я никогда в жизни ничего не теряла. Вообще ничего, даже варежек в детстве! – отозвалась Анна Сергеевна.
– Возможно, ограбили? – продолжал мужчина, мягко крутя баранку. – Сейчас воры такие ушлые пошли, и не заметишь, как кошелек вытянут из сумки.
– Я была в гостях у женщины, которую когда-то уволили за кражу, – сказала Анна Сергеевна. – Я почти уверена, что… Это она. Она всегда считала меня богачкой и завидовала.
– Может, тогда отвести вас в отделение полиции? Тут недалеко! – участливо откликнулся водитель.
– Нет. Отвезите меня домой, по изначальному адресу. Я разберусь со всем завтра.
Ночью Анна Сергеевна не спала. Все вспоминалось ей, как ее кошельком, когда она доставала из него карту, когда-то восхищалась сватья. Мол, и кожа-то красивая, и стоит-то, наверное, море денег!
И кошелек точно на месте был, когда Анна в дом Татьяны входила — она за полчаса до этого мятную жвачку покупала в ларьке, купюры доставала из него. А вышла — и вещи нет. Все деньги и карты пропали.
Пойти на конфликт в открытую для нее было тяжелым решением. Но она его приняла.
Не спали и Дарья с Татьяной Ивановной. Вспоминали всякие неприятные мелочи, которые Анна Сергеевна говорила и делала им обеим. Обе сватьи были уверены, что вторая — воровка.
Утро для Дарьи началось с веселого щебета детей и звонка Анны Сергеевны:
– Дарья, я сейчас приеду к вам, мне нужно поговорить с тобой и твоей матерью! – ледяным тоном отчеканила свекровь.
– Нам тоже нужно с вами поговорить! – не менее холодно ответила обиженная за мать невестка.
Когда она повесила трубку, мать подошла и обняла ее:
– Не горюй! Если что, я и в полицию пойду из-за такой обиды. Не дадим ей спуска! Украшения у меня украсть! Дожилась я до такого сраму, Дашенька!
– Мама! – подал тоненький голос Сашенька. – Мне надо тебе что-то сказать.
– Сынок, давай не сейчас, милый? Иди кашу поешь и проследи, чтобы сестренка поела, ладно?
– Мама! Баба! – заканючила Настя. – Это мы взяли!
– Что взяли, мои хорошие? – бабушка подхватила внучку на руки, и девочка крепко-крепко ее обняла.
– Прости!
– Мы взяли украшения бабы Тани и кошелек бабы Ани! – выпалил Саша, зажмурившись и покраснев до ушей.
– Как? – Дарья опешила. – Зачем?
– Мы играли, и… – Настя подбирала слова, и было видно, что девочка вот-вот заплачет.
– Боже мой! Как хорошо, что это вы! – сказала Татьяна Ивановна. – То есть, вы сделали очень и очень плохо, понятно? Но вы скажете бабушке Ане то, что сказали сейчас нам с мамой, да? Где мои украшения и кошелек?
Саша побежал в комнату, где из-за дивана достал пропажу. Он успел как раз вовремя: в дверь позвонили. Анна Сергеевна ворвалась настоящей фурией — бледная, натянутая, как струна.
– Анна Сергеевна, присядьте, пожалуйста, давайте спокойно поговорим, – мягким, но настойчивым тоном попросила Дарья.
– Благодарю, но я лучше постою. У меня серьезный разговор! – холодно и резко отрезала свекровь.
– Сватьюшка, дорогая, я знаю, что ты потеряла кошелек, – вдруг произнесла Татьяна Ивановна, решив не ходить вокруг да около.
– Ах, так вы даже не попытаетесь оправдаться? – глаза Анны Сергеевны вспыхнули гневом.
– У меня тоже пропала вещь, мой гарнитур… Тот, что подарили мне на юбилей. И, прости, но я подумала, что это ты его взяла, – призналась Татьяна Ивановна, краснея от стыда.
Анна Сергеевна замерла, словно ошеломленная, потом закашлялась, едва не задохнувшись от возмущения и неловкости.
– Дети, идите сюда! – позвала Дарья, обрывая накаляющуюся тишину.
Саша и Настя робко вошли в комнату. В руках у них были кошелек и драгоценности, которые тут же вернули бабушкам.
– Простите нас! – еле слышно произнес Саша, опустив глаза.
– Я… Я была не права, сватья, прости меня, – смущенно начала Анна Сергеевна, стараясь держать взгляд на уровне пола.
– И ты меня тоже, сватья, – тихо ответила Татьяна Ивановна, шагнув вперед и крепко обняв ее.
– А теперь, может, чаю? Думаю, это как раз то, что нужно нам всем, – с облегчением предложила Дарья, улыбнувшись.
Детей никто даже не ругал. Их поступок, к удивлению всех, оказался тем самым ключом, который принес долгожданный мир в семью.