– Мама, тетя Лариса звонила. Просит погостить немного – внука на обследование везет. У мальчика какие-то проблемы со спиной. Что мне ей ответить? – Аня поставила перед матерью чашку чая и, не дожидаясь ответа, взялась за тряпку, стирая пыль.
Еженедельная уборка у мамы была ее неоспоримой обязанностью еще с тринадцати лет. Тогда мать, вернувшись к своей научной карьере и долгожданной диссертации, с легким сердцем переложила этот долг на дочь, аргументируя: «Я должна была заниматься ребенком, а теперь твоя очередь взять на себя часть обязанностей».
Эти обязанности обошлись Ане дорого. Постоянное давление, расписания кружков и бесконечные требования матери не оставляли ей ни минуты покоя. Пока соседские дети гоняли мяч во дворе, Аня наигрывала гаммы или корпела над очередным натюрмортом, украдкой вздыхая, что свобода, если и существует, то точно не для нее.
Непосильная нагрузка нередко приводила к болезням. Но в них Аня находила свое утешение: дни, проведенные в постели с книгой, казались ей оазисом. Мама приносила графин морса и пару апельсинов, слегка прикасалась холодной ладонью ко лбу и, озабоченно произнеся:
– Главное, чтобы я не заразилась. Мне работать надо!
– тут же покидала комнату.
Аня облегченно вздыхала. За закрытой дверью она могла позволить себе чтение Даррелла без оглядки на мамины комментарии:
– Аня, не зацикливайся на книгах! Нужно развиваться всесторонне!
Может быть, поэтому, после того как мама решила, что Ане полезно будет научиться вести домашнее хозяйство, девочка против этой инициативы возражать не стала. Это означало, что у нее будет больше времени, которое можно провести дома, а не бежать куда-то, сломя голову. Конечно, частенько уборка ставилась ею на паузу, и Аня замирала посреди гостиной, усевшись на не дочищенный ковер и забывая даже выключить пылесос, с первой попавшейся книгой в руках. Минуты летели незаметно, и иногда мать, вернувшись домой после работы, заставала там форменный разгром.
– Аня! Почему ты не убрала?! Что это такое? – спотыкалась о ведро или швабру, брошенную в коридоре, Елена Петровна. – Детка, нужно быть более ответственной!
Аня, спохватившись, кое-как завершала уборку, смакуя в памяти строки Ахмадулиной или Есенина.
Стихи она любила. Пусть мама и считала их лишней тратой времени.
В обязанности Ани также входило «принимать» непрошенных гостей, которых мать отчаянно не любила, но вынуждена была терпеть. Против семьи она идти не решалась, несмотря на свой, поистине, железный характер.
– Бедные родственники! Сколько можно?!
Эту фразу Аня не раз слышала от матери. Но произносила ее Елена Петровна только тогда, когда думала, что ее никто не услышит. Это позже Аня поняла, что, если бы хоть раз тетя Лидия, старшая сестра матери, стала бы свидетелем этого раздраженного монолога, маме бы крепко досталось. Лидия Петровна, отчаянная насмешница и хохотушка, никому и никогда не спускала нападок на свою семью, справедливо полагая, что это единственное, что стоит защищать и беречь на этом свете всеми силами.
– Историю семейства Лидия рассказала племяннице в подробностях в день, когда Ане исполнилось шестнадцать. Мать уехала в очередную командировку, почему-то напрочь забыв за хлопотами, что неплохо было бы отметить такое событие и поздравить дочь. Но Аню это нисколько не расстроило. Она мечтала получить пару дней свободы, чтобы устроить праздник по собственному вкусу. Без взрослых «посиделок» в ресторане, со скучными тостами и велеречивыми поздравлениями. Тетка ее идею поддержала, выдав Ане определенную сумму на расходы и пообещав ничего не говорить матери.
– Анечка, я надеюсь на твое благоразумие. Сделай так, чтобы мне не пришлось потом краснеть перед твоей мамой, хорошо?
– Тетя Лида!
– А что я такого сказала? Ты уже взрослая! Парень-то есть у тебя? О! Краснеешь! Я думала, что девицы уже разучились это делать! Такого насмотришься да наслушаешься за прием, что диву даешься и гадаешь, остались ли еще девицы, которые… девицы? Вон, на днях маман ко мне привела деточку. Глазки голубеньки, кудряшечки беленьки, бантики-рюшечки. Кукла! И лет меньше, чем тебе. Крику было!
– Почему?
– А неженка ее, оказывается, не ребенок давно. Сама скоро матерью станет.
– Ого!
– Вот тебе и ого! А матери каково?! Говорит, что глаз с нее не спускала и как вышло – не понимает. А дурное дело, Анечка, оно не хитрое! Береги себя! Если вдруг что – поднимем и воспитаем, но оно тебе надо так рано?
– Тетя Лида!
– Я за нее! Все сказала! А ты – думай! Девка ты умная, а потому пасти тебя я не считаю нужным. Сама разберешься.
– Спасибо…
Могла ли Аня обмануть доверие тети? Конечно, нет!
Мать о празднике так и не узнала. Квартиру Аня после вечеринки выдраила так, что даже старый паркет заиграл, а потолки будто поднялись выше. Мама порядок оценила и, видимо, тогда еще решила, что лучше Ани с уборкой все равно никто не справится, а, значит, и менять ничего не стоит. Пусть практикуется.
Вот Аня и практиковалась. Пока училась в школе и в университете, а потом и после того, как вышла замуж. Приезжала к матери раз в неделю и наводила порядок в большой, гулкой квартире, где можно было потеряться, если не знать, куда идти темными коридорами, заставленными стеллажами с книгами.
Квартира эта принадлежала когда-то родителям Аниного отца. Мальчика из профессорской семьи сосватали с перспективной девочкой из глубинки, хотя, честно сказать, считать мать Ани таковой, было бы неправильно. В отличие от сестер, которые выросли в далеком сибирском поселке, Лену воспитывала бабушка со стороны отца. Она забрала девочку почти сразу после рождения, так как сын ее, едва успев оформить отношения со своей «любовью», пропал без вести где-то в тайге вместе со всей своей геологической партией.
– О том, что случилось с этими людьми, узнали только несколько лет спустя, когда егерь совершенно случайно наткнулся рядом со старой сгоревшей заимкой на обглоданные кости и остатки одежды и документов. Партия, по всей видимости, сбилась с пути, заплутав в тайге, и решила остановиться на ночевку на заимке. Ссора, которая случилась между рабочими и руководителями экспедиции, стоила жизни почти всем, кто был в тот момент в старом домике. Примирение, как и драка перед этим, было, вероятно, долгим и бурным, а потому спалось участникам экспедиции хорошо и крепко. Спастись не успел никто.
Мать Лены, о жизни которой можно было бы написать не один роман, отдала младшую свою дочь на воспитание бабушке, так как решила, что в столице девочке будет лучше.
Надо отдать должное бабушке Лены, со своей задачей она справилась на отлично. Леночка была одета, обута, учила французский и занималась фигурным катанием. С мамой девочка виделась раза два в год, когда бабушка отправляла ее на каникулы в поселок, твердя:
– Твоя семья здесь, деточка! Там – родственники, но не более. Маму слушайся, но помни – я жду тебя дома! Поняла?
Леночка все понимала очень хорошо. Она видела, как живут мать и сестры, и ей такая жизнь совсем не нравилась. Может быть, поэтому она старалась держаться подальше от старшей сестры даже тогда, когда та приехала в столицу на учебу. Остановиться в доме бабушки Лены Лидия отказалась наотрез. Жила в общежитии, требуя только встреч с «младшенькой», которые ей с радостью разрешали, ведь к тому времени бабушка с Леной уже не справлялась.
Своенравная, амбициозная, по-своему умная, Лена всегда была себе на уме. Зная, что у матери все дети от разных отцов, еще в неполные пятнадцать лет заявила бабушке:
– Я так жить не буду! У моих детей будет самый лучший отец, которого я смогу найти. Да и вообще, рожать такую ораву… Лучше один ребенок.
– Это ты сейчас так думаешь. А вот влюбишься…
– Бабушка, ты о чем вообще? Какая любовь? Замуж нужно выходить, хорошо подумав головой! Чтобы не получилось такой истории, как у мамы. Я не хочу, чтобы мои дети расплачивались за мою глупость! Нет! Свою жизнь я буду строить совершенно иначе.
– И как же?
– А вот увидишь!
Линию свою Лена вела с упорством, достойным осла Ходжи Насреддина. Мужа своего будущего заприметила еще на втором курсе и сделала все, чтобы свадьба состоялась. Против такого напора и бабушкиной интеллигентности, продемонстрированной при встрече с будущими родственниками, устоять было сложно.
– У вас прелестная девочка! Вы такая молодец! Воспитать такого ребенка чудного в наше время… Ах, как это сложно! Леночка, а чем занимаются ваши родители?
– Отец был геологом. К сожалению, его жизнь была не столь долгой, как мне бы хотелось.
– А мама?
– Мама положила жизнь на алтарь воспитания моих сестер. Она удивительный человек!
– И чем же занимаются ваши сестры?
– Старшая – будет врачом. А младшая пока еще учится в школе.
– Это прелестно! Женщина, способная в одиночку поднять трех детей, достойна уважения!
– Меня воспитывала бабушка.
– Ах, да-да-да! Конечно!
– Она – мой ангел-хранитель! И ее помощь моей маме просто бесценна!
На свадьбе, которая состоялась спустя полгода, матери Лены не было. Как и младшей сестры – Марины.
Была лишь Лидия, которая сидела в дальнем углу, куда усадила ее лично Лена, опасаясь неуместности или скандала.
Лидия ела салат, с любопытством разглядывая гостей, приглашенных на свадьбу сестры. Там почти не было молодежи, зато было много «нужных» людей, приглашенных новыми Лениными родственниками.
– Что вас так удивляет, Лидочка? – свекровь Лены проплывала по залу, приветствуя гостей, величественная и грациозная. Остановившись у стола, где сидела Лидия, она обмахивалась кружевным платочком. – О будущем нужно заботиться заранее. Лучше – вчера. Или же, в крайнем случае, сегодня! Потому, что завтра будет уже поздно!
После пышного торжества свекры Лены перебрались на просторную теплую дачу, оставив «молодым» свою квартиру.
– Живите! И поскорее порадуйте нас внуками!
С этим Лена спешить, как раз, не стала. Распланировав свое будущее, по совету свекрови, на несколько лет вперед, она страшно разозлилась, когда после допущенной неосторожности узнала, что ждет ребенка.
– Я не буду рожать! Рано! Я не хочу! У меня впереди столько планов! – рыдала она в объятиях сестры, которая к тому времени уже окончила университет и устроилась на первую в своей жизни работу в женскую консультацию.
– Не рожай. Если нет такого желания, то зачем? – Лидия утешала сестру по-своему. – Только имей в виду, твое решение может иметь далеко идущие последствия. И по мне, так пусть лучше эти последствия пачкают пеленки и голосят, чем доставят тебе в будущем массу проблем со здоровьем.
– Но все говорят, что это безопасно!
– На заборе тоже много чего написано, но это не значит, что это правда, Лен. Я тебе, как врач, говорю – ничего безопасного в этой процедуре нет!
Путем долгих раздумий и взвешивания всех «за» и «против» Лена пришла к неутешительному выводу – придется рожать.
И поскольку, образу идеальной невестки и жены соответствовать было все-таки нужно, по ее сугубому мнению, воспитанием единственной дочери Лена тоже занялась сама.
Свекры радовались, муж Лену просто боготворил, а Аня росла, обласканная всеми до того дня, как не стало отца. Тихий, никогда не требовавший к себе внимания, он ушел из жизни так незаметно и легко, что Лена, вернувшись с дочерью с прогулки, даже не сразу поняла, что случилось. Она решила, что муж задремал, готовясь к очередной лекции, и укрыла его пледом, отправившись на кухню готовить чай. И только рев обиженной Ани, которая решила воспользоваться моментом и пообщаться с вечно занятым папой, дал понять ей, что что-то не так.
Родители мужа Лену поддержали во всем. Сами занялись организацией, оградив невестку от хлопот, а потом сообщили ей, что все останется, как было. Лена с дочерью в городской квартире, а они на давно обжитой, любимой своей даче. Лену этот вариант вполне устроил.
Свекров она досмотрела честь по чести, а потом распорядилась доставшимся ей имуществом, рассудив так:
– Анечка, мне эта дача в страшном сне не приснится! Я ненавижу возиться с грядками. Да и дом там старый. Им заниматься нужно. Решено! Продаем его! И покупаем тебе квартиру!
– Мама, а может, не надо?
– Почему?
– Бабушка с дедушкой так любили этот дом…
– Аня! Жить надо настоящим, а не прошлым! Ты еще мала и заниматься домом не в состоянии. А у меня на это нет ни сил, ни средств. Поэтому, делать будем так, как я скажу.
Аня спорить больше не стала. Поехала на дачу в выходные, отпросившись у матери и соврав, что идет в гости к подруге. Бродила по участку, прощаясь с каждой сосной, с каждым кустиком. А потом долго сидела на веранде, грея руки о чашку с чаем, и ревела. Уезжая, забрала с собой любимую трубку деда и чайную пару, которую особенно любила бабушка. И эти вещи хранила трепетно и нежно, не позволяя даже мужу прикасаться к ним.
В отличие от матери, замуж Аня вышла по любви, несмотря на то, что ее выбор одобрили только тетки.
– Хороший парень! – Лидия мыла посуду на кухне сестры после сватовства и крутила мокрым пальцем у виска. – Что тебе еще надо, Лена? Умный, способный, и Аню любит без памяти! А что молодой… Так кому это когда мешало? Повзрослеют вместе! Оно и к лучшему…
– Что ты несешь, Лида?! У Ани такое приданое! Квартира, машина, счет в банке! Пусть и небольшой, но все-таки! Я все сделала, чтобы моя девочка ни в чем не нуждалась! А этот?! Гол, как сокол! Из нажитого только диплом с отличием и амбиции! А ими, дорогая моя, сыт не будешь!
Лидия в сердцах шарахнула тарелкой о край раковины и рявкнула так, что услышала даже Аня, провожавшая будущих родственников и стоявшая с женихом у подъезда:
– Ты дочь замуж выдаешь или ее приданое? Что тебе важнее – счастье девочки или деньги? Поди, спроси у нее, чего она хочет?
– Не шуми, Лида! – Лена подобрала крупные осколки с пола и достала веник. – Чего хочет Аня, я знаю. Но это не значит, что ее желания правильны. Понимаешь? Про рай в шалаше – это только в пошлых романах бывает. А для жизни нужно чуть больше, чем удобства во дворе. Тебе ли не знать?
Этот легкий намек на свое детство Лидия сестре не забыла. Переговорила с племянницей и дала ей свой материнский совет, к которому Аня решила прислушаться. Да, рождение первого ребенка им с мужем пришлось отложить на какое-то время, да и ипотека, которую они взяли, радости в повседневные заботы не добавила. Но зато теперь они жили в собственной квартире, которая, хоть и уступала по площади и расположению той, что куплена была когда-то мамой для Ани, зато позволяла не оглядываться на мнение Лены, которое та высказывала с завидной регулярностью и весьма безапелляционно.
– Аня, я не понимаю этого демарша! Зачем? – Лена искренне была удивлена поступком дочери и зятя.
– Затем, мама! Думаю, ты сама прекрасно понимаешь причины, которые меня на это решение подтолкнули. Я не хочу с тобой ссориться. А это случится неизбежно, поскольку Алексей мой ко двору тебе не пришелся. Поэтому, давай-ка мы договоримся – ты живешь своей жизнью, а в нашу стараешься не вмешиваться. А я в ответ тебя люблю, ценю и уважаю. И помогать буду по мере возможности так, как ты сочтешь нужным. Хорошо?
Что Лене оставалось делать, кроме как согласиться?
И теперь Аня приезжала к ней раз в неделю для того, чтобы привезти продукты и сделать уборку. А заодно обсудить семейные новости.
Вот и сейчас Лена Петровна приспустила очки на кончик носа и воззрилась на дочь.
– Что мне сказать Ларисе? Ты ведь сама не знаешь, да?
– Конечно, нет. Я только пообещала уточнить твои планы.
– Могла бы сразу ответить, что меня дома нет и не будет!
– Мама, ты это серьезно?
– Еще как серьезно! Надоело! Квартира превратилась в проходной двор! С тех пор как папы твоего не стало, все считают, что сюда можно просто так приезжать со своими делами! Как будто у меня самóй никаких забот быть не может!
– Мам, а какие у тебя дела? Ты ведь сейчас не работаешь. И с внучкой, извини, сидеть отказываешься.
– Аня! Как ты со мной разговариваешь?!
– А разве я сказала что-то не так? На прошлой неделе я просила посидеть с Аришей. И что ты мне ответила? «Мне некогда». В итоге я потащила ребенка в клинику, и Ариша узнала много нового, ведь у гинеколога она еще не была! Спасибо, что хоть тетя Лида меня поняла. Она, кстати, только удивилась, как ты могла отказать. Сказала, что у тебя совести нет.
– Да что она себе позволяет!
– Что хочет, то и позволяет. Она же вам старшая сестра. Имеет право. Тем более, что вы сами этим правом ее и наделили, когда бабушка заболела. Так?
– Нет! Не так! Мы решили, что она теперь глава семьи. Но это же не дает ей права так отзываться о родственниках!
– Да ты что! А тебе, значит, можно? Тетя Лариса у нас бедная родственница, получается?
– Бедную нашла! – фыркнула Лена Петровна и потянулась за конфетой. – Да она богаче нас всех вместе взятых. Помещица! Ты же видела, какая у нее усадьба! Барыня, да и только!
– Мам, она эту усадьбу своими руками создавала. И уж барыней ее назвать – у меня, допустим, язык не повернется. Я не смогла бы жить в таком режиме и столько работать.
– Конечно! Здоровье тебе не позволило бы!
– А ей – позволяет! И работать так много, и за бабушкой ухаживать! Даже тетя Лида не стала спорить и оставила бабушку там, у Ларисы. Хотя здесь, в столице, возможностей для ухода за бабушкой куда больше.
– Это упрек, дочь? – Лена нахмурилась и отложила так и не надкушенную конфетку в сторону.
– Ну что ты! Ты же помогаешь им финансово! А уход за бабушкой тебе никто и не доверил бы! – Аня легонько усмехнулась.
– Почему это?!
– А у тебя почти отсутствует такое понятие, как «кровные узы». Тебе хорошо и прекрасно одной. Самой по себе. А все эти родственники – сестры, племянники, внуки… Это все лишнее! Так, ведь, мам?
– Аня!
– А что, Аня? Ты ведь даже меня не дослушала. Я не просила тебя принять у себя тетю Ларису с мальчиком. Об этом и разговора не было! Я хотела узнать, когда мы сможем собраться все вместе, чтобы пообщаться. Но ты почему-то решила, что гости приедут к тебе.
– А разве, нет?
– Нет, конечно, мама. У тети Лиды, конечно, квартира маленькая и места там немного, но у меня-то с этим все в порядке. И я с радостью приму у себя тетю Ларису. А тетя Лида обещала помочь с клиникой. Мы справимся.
– Вот и прекрасно! А то все я, да я…
– Мам, не льсти себе! – Аня забрала у матери чашку с недопитым чаем и покачала головой. – Что ты-то? Припомни-ка, когда у тебя гости были в последний раз? Вспомнила? То-то! Ты – одна, мамочка! Совсем одна! И совершенно этого не понимаешь.
– У меня есть ты!
– Да. Тут ты права. Я у тебя есть и всегда буду. Вот только ты всегда хотела, чтобы я жила по твоим правилам. Сколько раз я от тебя слышала, что все эти люди мне практически посторонние. Что семья – это ты, я, ну и ладно, так уж и быть, Леша с Ариной. Ты даже моего собственного ребенка не воспринимаешь, как близкую тебе душу. Так, какая-то надоедливая девчонка, с которой тебе иногда приходится возиться, чтобы совсем уж не рассориться со мной.
– Аня, что с тобой?! Что ты болтаешь?!
– А ничего, мам! – Аня сердито дернула плечом и собрала со стола оставшуюся посуду. – Ты хотела, чтобы у меня не было семьи, совершенно не понимая, что, если тебе она не нужна, это вовсе не значит, что я разделю такую точку зрения. Молчи! Я знаю все, что ты сейчас скажешь! Дословно знаю, мам! И про то, что мне эти хлопоты не нужны и не должны быть интересны. И про то, что мне необходимо думать, прежде всего, о собственной семье и своем ребенке. Только, знаешь, что? Я именно об Арине и думаю! Я хочу, чтобы она знала своих бабушек двоюродных, дядюшек, тетушек, братьев и сестер! Пусть они не так часто видятся, но Арина, в отличие от тебя, знает, что Никита, которого тетя Лариса везет сейчас к нам, отлично играет в шахматы и очень хорошо рисует. Он такие письма Арине шлет, ты бы видела! Знает, что она читать пока не умеет, а потому рисует ей целые истории! И она ждет его! Выбирает подарки и самые любимые игрушки, которые хочет ему отдать на память, потому, что любит этого мальчика.
– Любит?! Да она видела его пару раз в жизни!
– И что? Этого ведь недостаточно, да, мама? С глаз долой – из сердца вон? Так? И родными люди перестают быть, как только между ними появляется расстояние больше, чем пара метров? Знаешь, что? Пара метров – это, когда тебе уже никто не нужен. Дырка в земле… И ты там в гордом одиночестве, весь такой красивый и никому уже особо неинтересный. Я так не хочу, мам.
Аня обернулась в дверях, глядя на мать:
– Ты подумай над тем, что я тебе сказала. И позвони мне, если что-то надумаешь, хорошо? А если решишь, что тебе это все-таки ни к чему, то я всегда знаю, что сказать тетушкам. Твоя мигрень – это прекрасное средство от надоедливых родственников. Так ведь?
Аня ушла, а Лена Петровна задумалась.
Она долго еще сидела в тот вечер в темноте пустой гулкой гостиной, перебирая в памяти свою жизнь и все, что было известно ей о родных и близких. И результат этих раздумий удивил ее. Оказалось, что родня знала о ней куда больше, чем Лена о ком бы то ни было, кроме разве что Ани. Да и то, не факт. Дочь поразила ее своими рассуждениями и отчаянным желанием донести то, чего Лена Петровна понять, до определенного момента, в силу своего характера и возраста просто не могла.
Девчонка! Как смела она учить ее жизни?! Семью ей захотелось! Матери уже недостаточно?!
Лена негодовала, спорила сама с собой, но уже понимала – дочь права. Пусть и не во всем, но все-таки. Люди, увы, не вечны… И с кем останется Аня, когда ее, Лены, не станет? Кто будет ей поддержкой и опорой? Те самые «бедные родственники»? Так, стоит ли их гнать от себя в таком случае?
Лена думала и думала, глядя, как за окном зажигаются огни и люди спешат куда-то, пытаясь решить какие-то свои дела и проблемы, ей неведомые, но, наверняка, важные и нужные…
Ночь опустила на город свое покрывало: улицы обезлюдели, тишина поглотила последние шаги редких прохожих. Лена встрепенулась, взглянув на часы.
Поздно. Звонить дочери сейчас не стоит — пусть Аня выспится.
Завтра Лена обязательно возьмет телефон и наберет ее номер. Нужно договориться о встрече, обсудить список подарков для племянников, а заодно придумать, чем порадовать Аришу. Аня была права: бабушка из нее — так себе. Возможно, она и дальше не станет образцом семейной мудрости, но, кажется, впервые в жизни готова попытаться что-то изменить. Пусть и неловко, пусть шаг за шагом, но иначе никак.
Ее внучка удивительно напоминает Аню в детстве… Добрая, чуткая, живая. Ариша наверняка оценит бабушкин подарок. Примет его с такой радостью, с какой дети принимают все искреннее и светлое.
Вот Ариша схватит Никиту за руку, подсунет ему альбом и карандаш и с сияющими глазами попросит:
– Нарисуй бабушку! Пожалуйста! Она ведь такая красивая. Я редко ее вижу, а так у меня будет ее портрет!
Лидия, едва сдерживая улыбку, ринется за валерьянкой. Аня выпроводит детей, не сдерживая тихого смеха, пока сестры будут говорить наперебой, спеша поделиться всем важным и сокровенным.
Прикрыв за собой дверь, Аня обернется к мужу и с лукавой улыбкой ответит на его немой вопрос:
– Ох, даже не спрашивай. Иногда возраст приходит один! И, слава богу, это не наш случай.