— Мам, ну чем тебе Сережка не угодил?
Вот вам, пожалуйста — вопрос прямо в лоб! Не любит Ольга ходить вокруг да около. Хотя Елена Викторовна вроде ни слова против ее избранника не сказала. Это же дочке с ним жить, а не ей… Но, видно, где-то прокололась, не совладала с эмоциями. А Ольга ее читает, как открытую книгу. Близки они с дочерью.
— Да не то чтобы он мне не нравился. Но яблочко от яблоньки, как говорится…
— Ну что за снобизм, мама? — возмутилась Ольга. — Я-то уж была уверена, что ты у меня далека от этого. А ты… Сережка на своих родителей-маргиналов вообще не похож, да и не общаются они уже сто лет. Не о чем им разговаривать.
— Да никакой не снобизм. Просто пример из жизни есть нехороший. Иди-ка сюда. — Елена Викторовна поманила Ольгу к окну. — Глянь.
Ольга послушно выглянула во двор.
Там, закинув ногу на ногу, восседала на скамейке Танька-синюшка, в ожидании компании. Теткой она была довольно безобидной. Только уж больно шумной. Особенно когда примет на грудь. Иногда забегала к Елене Викторовне, чтобы одолжить денег. Та ей обычно не отказывала, так как просила Танька немного и даже иногда возвращала долг.
— Ну? Подружка твоя на солнышке греется. И что дальше?
— Подружка… Раньше мы и правда дружили, — сказала Елена Викторовна. — Но тогда Танька была другой.
***
В новый дом их семьи переехали почти одновременно. Семья Лены мало чем отличалась от миллионов обычных семей: мама — продавец в промтоварном магазине, папа — инженер-технолог на фабрике.
Семья Тани была другой, как принято говорить, неблагополучной. Мама — дворник, папа… Сложно сказать, кем он был. Иногда грузчиком в продуктовом магазине, иногда разнорабочим на стройке, но чаще всего он был безработным. Злоупотребить оба любили…
Таня с Леной подружились просто потому, что особого выбора у них не было. Танька жила на девятом, Лена на восьмом, обе вместе пошли в новую, свежепостроенную школу, правда, в параллельные классы.
И вот в школе с Таней произошли метаморфозы. Лена не знала, что стало катализатором, но внезапно Танька стала стыдиться своей семьи.
— Лен, ты не говори, что мои любят выпить, — просила она. — Да и вообще ничего о моей семейке не рассказывай.
— Не буду, — соглашалась Лена. — Только ведь и без меня все знают. Твоя мама, когда из магазина идет, так ее весь двор слышит.
Это была правда. Танькина мать, Валентина, худенькая, маленькая и в трезвом состоянии тихая — как только принимала на грудь, преображалась. Словно чертик выскакивал из табакерки. Злой, вредный, скандальный.
— Ну что, бациллы?! — задирала Валентина бабулек на скамеечке, притулившейся у железного гаража, — Всем кости перемыли? Идите, внуков нянчить, носы сопливые подтирать!
Бабульки с Валентиной предпочитали не связываться. Перешептывались меж собой, осуждали тихонечко, но в словесную перепалку не вступали. Тогда Валентина находила другую мишень.
— А, Валерка?! Опять своего людоеда вывел? — нападала она на владельца кавказской овчарки с первого этажа. — У, зверюга лохматая! Я, между прочим, из-за твоего пса вдоль дома боюсь ходить. Как он на меня из окна зимой гавкнул! Я, как была в тапочках, так в сугроб и прыгнула. Называется, сходила к соседке!
Валерка слышал эту душещипательную историю уже раз сто, а извинился за нее и того больше: «Да, виноват — открыл окно, чтобы пес подышал воздухом. Плохо кавказцу в квартире. Больше так не буду!». Но Валентина каждый раз ему это припоминала.
Короче, о том, что сегодня семейство Таньки «празднует», обычно знал весь двор. С этим она поделать ничего не могла. Тогда она придумала себе легенду. Наивную, нелепую…
— Я с ними временно живу. У меня тетка за границей. Обещает меня забрать, как только сможет, — говорила приятелям Таня и смотрела грозно.
«Только посмейте захихикать, только усомнитесь, что я говорю правду — в порошок сотру и сверху плюну!» — говорил ее взгляд. И никто не хихикал. Все знали, что Танька, несмотря на субтильную комплекцию, дерется, как обезумевший бульдог.
***
Годы шли, наступила пора влюбляться. И в жизнь Тани вошли терзания.
— Лен, ну вот что мне делать? — вопрошала она. — Вовка меня любит! Но у него родители ничем не лучше моих. Да и сам он — гопота дворовая. Стоило от своих родаков открещиваться, чтобы в такое же г… влезть обеими ногами?
— Ну а ты-то его любишь? — наивно спрашивала Лена.
— Да какая разница! Дело ведь не в том, кого я люблю, а в том, кто меня из этого болота вытащит! — злилась Танька.
— А кто тебя должен вытащить? Есть, что ли, кто на примете?
Танька загадочно улыбалась.
— А как же… Мужик на меня запал. Тридцать лет, живет один, зарабатывает вроде неплохо. Он какой-то то ли доцент, то ли педагог, короче — интеллигенция. Мы с ним в универсаме познакомились.
— Он же старый!
— Взрослый, — поправляла Танька.
— И что? Ты-то ему зачем? — не понимала Лена.
— Ну уж точно не о науке говорить, — Танька закидывала одну ногу на другую, принимала красивую, как ей казалось, позу. — Единственное, что у моих родителей получилось хорошо — это я! Хоть на этом спасибо… Так что ему со мной скучно не будет.
Она и правда была хороша. Невысокая, стройненькая, ножки длинные, реснички пушистые, волосы почти до талии… И какие волосы! Густые, блестящие, какого-то шоколадного вкусного оттенка. В общем, Лена ей даже завидовала.
— Так скажи Вовке, что ему ничего не светит, — предлагала Лена.
— Скажи… Он же взбесится, по шее может дать. А к тому же я еще не до конца уверена, что мой интеллигент готов на мне жениться. У нас и не было пока с ним ничего. Вот когда сделает предложение, тогда и Вовку можно лесом послать. Хотя… Он, конечно, симпатичный, — карие глаза Таньки грустнели.
Лена не знала, что посоветовать. У нее жизнь была куда проще, чем у подруги. Встречалась с одноклассником, планов далеко идущих пока не строила. Поэтому единственное, чем она могла помочь Таньке — это выслушать, да вовремя кивнуть.
***
Очаровывала Таня своего интеллигента долго. Все это время Вовка исходил от ревности и подозрений.
— Где была? Чего довольная такая? Схлопотать хочешь?
— Да чего ты пристал?! — возмущалась Танька. — Я тебе не жена!
— Скоро будешь! — обещал Вовка.
— Это кто так решил?
— Я решил!
Такие перепалки у них случались частенько, причем Вовка любил ругаться при свидетелях. Словно прилюдно заявлял свое право на Таню. И самое удивительное, похоже, той это нравилось!
Лена уже начала было думать, что не удалось Тане убежать от судьбы. Никуда она не денется от своего Вовки. Тем более что про интеллигента подружка давно не рассказывала.
***
Они окончили школу. Танька поступила в торговое училище. Вовка заговорил о свадьбе… Лене тогда было уже не до них. Своя жизнь, институт, новые знакомые. Но однажды взбудораженная и счастливая Танька позвонила в ее квартиру.
— Получилось! — прямо с порога объявила она.
— Что получилось?
— Мой Веня сломался!
«Какой еще Веня? Неужели Вовка допустил, чтобы возле Тани кто-то появился?» — удивилась про себя Лена.
— Ну что ты рыбьими глазами на меня смотришь? Веня! Интеллигент мой нерешительный. Держался, держался и не удержался! — Ликующая Танька скинула туфли на шпильках и потянула Лену на кухню: — Чаю мне! А лучше чего покрепче! Рассказывать буду!
Деваться Лене было некуда…
— Я-то думала, что он у тебя в прошлом уже, — Лена шарила в шкафчике: где-то там у мамы была початая бутылка коньяка.
— Я уже сама так думала. Ох и трудно же с этой интеллигенцией: «Танюша, у нас большая разница в возрасте! Танечка, я не могу смотреть на тебя как на женщину, тебе же восемнадцати нет… Таня, тебе лучше найти сверстника» Малахольный! — Танька схватила хрустальную рюмочку, осушила залпом.
— Ну? — поторопила Лена.
— Баранки гну! Вовка вчера с дружками в кабак пошел, а я, не будь дурочкой, тоже сидеть дома не стала. Купила бутылку вина. Да не такого пойла, что мои хлещут, а хорошего! И к нему… А дальше догадайся сама!
— Да я догадалась. Восемнадцать тебе уже давно есть. Винишко свое дело сделало, короче, сбила ты дядьку с пути… Ну а дальше-то что? Неужели он сразу после этого тебя замуж позвал?
— Позовет! — хлопнула ладонью по столу Танька.
— А Вовка?
— А что Вовка? Поорет, да забудет. Не убьет же он меня!
— А ты сама? У вас же вроде любовь? Своеобразная, конечно, с тумаками, но любовь же!
— Да никакая любовь меня не заставит жить в этом болоте. Не хочу я в свою маманьку со временем превратиться! Все, побежала! Пожелай мне удачи.
— Удачи…
Танька торопливо хлопнула еще одну рюмочку «на посошок», втиснулась в свои невозможные шпильки и ускакала.
***
Чем закончился разговор с Вовкой, знал весь двор. Потому как он, пьяный вдрызг, орал об этом на скамейке до глубокой ночи. Клял весь вероломный женский род, рыдал, выкрикивал угрозы… Пока его не забрали в милицию.
Побил ли он Таньку, Лена не знала. С синяками она ее не видела. Вскоре Таня вообще переехала к своему интеллигенту. Об этом Лене сообщила Валентина, впрочем, как и всем во дворе. Валя тогда, в очередной раз навеселе, возвращалась из магазина:
— Что, бациллы? Сидите? Кости людя̔м полощете? — привычно накинулась она на старушек. — А мне вот и поговорить теперь не с кем! Уехала от нас Танька! К мужику своему уехала, поганка бледная! Вы-то, наверное, у своих дочек на свадьбе гуляли? А я вот не буду! Неблагодарную я вырастила! «Позор вы, а не родители, — говорит. — Знать вас не желаю!» Слыхали?
Тут Валин запал иссяк, она плюхнулась на скамейку. Старушки испуганно потеснились. А Валентина спрятала лицо в ладонях и заплакала. Пьяно, жалобно, с подвыванием.
Ленке ее стало жалко. Хоть и не за что вроде было жалеть…
***
Вскоре Танька прислала ей приглашение на свадьбу. Лена, конечно, пошла. Подружку был не узнать. Красивое белоснежное платье превратило Таню в принцессу. Рядом стоял Вениамин. Смущенный, довольный, гордый. Еще бы — такую красавицу заполучил.
Вопреки всем прогнозам, Вовка на свадьбу не явился, чтобы отбить Татьяну у интеллигентного Вениамина. Родителей Тани тоже не было.
Такой Лена и запомнила подружку на долгие годы. Счастливой, красивой, довольной и почему-то одинокой, несмотря на массу гостей…
***
— Потерялись мы с Танькой на долгие годы, — вздохнула Елена Викторовна. — Разные интересы, семья у каждого своя, да и переехали они со своим Веней потом. Куда, я не знала, да и не очень интересовалась.
Вовка пил крепко, потом женился. Жена его сто раз кодировала — все без толку. Ушла она от него.
Тетя Валя долгое время про Таньку даже слышать не хотела. Потом похоронила мужа. Сдала сильно… Тут-то Таня и появилась. Мы с ней когда встретились, я думала, она мать навестить приехала, а оказалось — насовсем.
— Ты понимаешь, не могу больше я с интеллигентом моим. Мы же с ним как два инопланетянина. Вроде внешне похожи, а вот понять друг друга не можем. Нет, мы не скандалим, как бывало с Вовкой. Мы молчим! Давно молчим… Сначала пытались общаться. Но так вышло, что взаимопонимание у нас только в спальне. А вот за ее пределами… Ну не о чем нам разговаривать! Я бы раньше ушла, да к маме возвращаться не хотелось. Она же меня прокляла с пьяных глаз, когда я ей на свадьбу приходить запретила. Вот и держалась из последних сил. Веня меня не гнал, считал себя обязанным: ну как же, совратил девчонку, не имеет права бросить. Хотя, кто кого совратил — большой вопрос. Так что я сама ушла. Нечего нам друг другу дать. Даже детей не получается.
А дальше все было предсказуемо. Встретились они с Вовкой. О чем говорили и сколько шишек другу набили — неизвестно. Но сошлись в итоге. Тетя Валя счастлива была. На той второй свадьбе она гуляла по полной. Прожила, правда, после нее недолго, вслед за мужем вскоре отправилась. Не выдюжил женский организм «праздничной» жизни.
А Танька потихоньку скатилась. Нет, маминых высот в возлияниях она пока не достигла. Видать, все впереди. Хотя кто знает. Но вот что удивительно: сколько раз мы с ней разговаривали после того, как она к Вовке вернулась, она всегда говорит одно и то же!
«Знаешь, Ленка, я счастлива!»
Хотя какое ж это счастье, с точки зрения нормального человека. А Таньке именно этой жизни и не хватало. Повторила она судьбу своей мамы… Вот поэтому я и говорю, что яблоко от яблоньки недалеко падает.
***
Елена Викторовна закончила рассказ. Танька во дворе дождалась своих соратников, и они ушли навстречу приключениям, позвякивая пакетом. Ольга молчала. Переваривала услышанное.
— Нет, мама, у Сереги совсем другая история, — наконец сказала она. — Твоя Таня хотела перемен вокруг, а сама осталась прежней: девчонкой из неблагополучной семьи. Вот и вернулась к тому, от чего бежала. А Серега-то не просто от родителей уехал, он менялся, учился, рос, всего сам добивался. Все у нас по-другому будет.
— Может, ты права. Поживем — увидим. Я же тебя не отговариваю, просто опасаюсь немного. — Елена Викторовна обняла дочь.
— Все у нас будет хорошо! — пообещала Ольга.
И она не ошиблась.