Мария Петровна отпила из чашки кофе и сразу почувствовала резкий, едкий вкус, явно какой-то химии. Не раздумывая, она бросилась в ванную, чтобы прополоскать рот.
В зеркале отражалось ее собственное встревоженное лицо, и страх был вполне оправданным.
«Сначала мелкие пакости, а теперь химия в кофе… До чего еще может дойти эта Екатерина?» – с горечью подумала Мария Петровна.
Еще до свадьбы сын предупредил свою невесту:
– Мы будем жить с моей мамой. У нее слабое здоровье, и я буду переживать, если буду далеко.
– Конечно, – уверенно отвечала Екатерина, улыбаясь. – Мне нравится твоя мама, мы с ней легко поладим. Все будет хорошо.
Мария Петровна тоже не возражала:
– Дом у нас большой, места хватит всем. Пересекаться будем редко, так что никто никому мешать не станет. Живите на здоровье.
И действительно, первое время все складывалось благополучно. Общение ограничивалось завтраками и ужинами, иногда они вместе смотрели фильмы, после чего каждый расходился по своим комнатам.
«Не понимаю, откуда этот стереотип, что две хозяйки не уживутся в одном доме?» – с удивлением думала Мария Петровна. – «Мы с Катей отлично ладим».
Но однажды утром, собираясь выйти в сад, Мария Петровна надела рабочие перчатки и вскрикнула от резкой боли: что-то острое впилось ей в палец.
«Кнопка! Откуда она взялась?» – удивилась женщина, вытряхнув предмет из перчатки.
Она не придала этому случаю большого значения, кнопку выкинула, палец забинтовала и пошла работать.
Однако через несколько дней, копаясь в земле, Мария Петровна порезала руку осколком стекла. Порез получился глубоким, пришлось неделю беречь руку и отказаться от работы по дому. Заботы легли на Екатерину, которая осталась этим страшно недовольна:
– Я не нанималась в служанки! Ухаживать за мужем я еще согласна, но убирать вашу комнату и готовить вам не буду. Домработницу нанимайте, не нищая.
Мария Петровна покраснела от неловкости и хотела согласиться, но Иван вступился за мать:
– Катя, помнишь наш уговор? Я обеспечиваю нас деньгами, ты работаешь по дому. Помоги маме, это же форс-мажорная ситуация. Кстати, когда ты болела, мама готовила тебе бульон и даже стирала твою одежду.
– Все равно не буду, – топнула ножкой Екатерина. – Думаешь, купил меня?
Марии Петровне стало совсем неловко, и она поспешила прочь, но даже из своей комнаты слышала отголоски скандала: «Просто притворяется… Ты мамсик, для мужчины ненормально жить с матерью… Понятно, кого ты любишь больше».
Позже Иван повинился перед матерью:
– Не понимаю, что нашло на Катю, ее словно подменили! Я заставлю ее попросить прощения.
На следующий день Екатерина, опустив глаза, извинилась перед Марией Петровной, сослалась на плохое настроение и спросила:
– Надеюсь, вы не обижаетесь, у нас снова мир?
– Да, конечно, на этот счет можешь не беспокоиться.
«А вот что меня действительно беспокоит, так это как стекло оказалось в земле», – подумала Мария Петровна.
Она осторожно разворошила клумбу и нашла еще несколько осколков, будто кто-то разбил бутылку и замешал стекло в землю. Вот только Мария Петровна тщательно следила за своим садом и могла поручиться, что такого свинства там точно не было.
В следующие дни произошло еще несколько мелких неприятных случаев. Любимый пиджак окрасился чем-то красным после стирки, увяли комнатные цветы, за которыми ухаживала Мария Петровна, а сама она поскользнулась на лестнице из-за пролитого масла. Как оно там оказалось, никто не смог объяснить.
Сами по себе эти мелкие случаи ничего не значили, но их скопилось слишком много, и Мария Петровна невольно задумалась: «Случайность ли это?»
«Допустим, кто-то пакостит, но кто? Сделать все это может только Катя, но зачем ей это», – мучилась свекровь.
Неизвестно, что сказал ей Иван, но после скандала невестка снова превратилась в ласковую кошечку.
Она без возражений убирала дом, готовила Марии Петровне еду, пока у той не зажила рука, каждый день заботливо осведомлялась о здоровье и напоминала про лекарства, которые свекровь принимала регулярно. Словом, Екатерина вела себя как человек, который ни за что не будет лить масло на ступеньки или портить чужую вещь.
Невестка даже стала захаживать на половину свекрови, чтобы по-дружески поболтать. В последнее время Екатерина увлеклась дизайном и постоянно показывала Марии Петровне фото интерьеров или объявления о продаже домов.
– Смотрите, какой прекрасный дом продается недалеко от нас! – однажды воскликнула невестка. – Большой, много света, а участок какой, можно шикарный сад разбить.
– Да, очень хорошо выглядит, – согласилась Мария Петровна.
– Может, вам его купить? – неожиданно спросила Екатерина.
– Зачем мне второй дом?
– Не второй, а первый. Мы явно вам мешаем, вам иногда хочется побыть в одиночестве, вам там было бы хорошо.
Мария Петровна взглянула на невестку внимательнее. Екатерина глядела простодушно, но слишком пристально.
– Во-первых, у меня уже есть дом – этот. Я вложила в него много времени и сил, у меня связаны с ним нежные воспоминания, и я никуда не перееду, – мягко начала свекровь. – Во-вторых, если тебя беспокоит, что мне не хватает одиночества, можешь пойти на свою половину.
Через маску нежной кошечки проглянула злоба, Екатерина выбежала из комнаты свекрови.
– Что у вас случилось? – спросил Иван, заглянув вечером к матери. – Катя сказала, ты ей нагрубила, выгнала из комнаты.
– А она попыталась выгнать меня из дома, – ответила Мария Петровна и кратко пересказала беседу с Екатериной.
– Скажи честно, я вам мешаю, вы хотите остаться одни? Если так, можете переехать, я справлюсь без постоянного присмотра.
– Что ты, сынок! Мы же с самого начала решили жить вместе, я сам не понимаю, что происходит, но спрошу Катю.
– Ненормально жить со свекровью, вот что происходит, – заявила Екатерина, когда муж поднял эту тему. – Пусть твоя мама съедет, или мы сами уедем.
– Я же говорил, что мама часто болеет, и я хочу быть рядом. Предупреждал об этом еще до свадьбы, и ты на мои условия согласилась.
– Я думала, ты шутишь! – воскликнула Екатерина. – Думала, мы поживем тут немного, а потом останемся одни. А дети? Я не могу рожать их в коммуналке!
«Не видела девочка коммуналок», – вздохнула про себя Мария Петровна, которая расслышала из своей комнаты эту фразу. Невестка прокричала ее так, что было слышно во всех концах огромного дома.
– Мы все остаемся здесь. И точка! – жестко проговорил Иван. – Я предложил, ты согласилась, на этом все.
Если Иван надеялся, что его жесткое слово произведет впечатление на жену, он ошибся. Екатерина начала цепляться к свекрови по мелочам.
– Чем-то неприятным пахнет, будто стариковским, – заметила она однажды, сморщив нос. Потом выразительно взглянула на свекровь и якобы незаметно прижала к лицу влажную салфетку.
Мария Петровна на всякий случай принюхалась к своей одежде, но уловила только тонкий аромат духов.
«Девчонка пытается вывести меня из себя», – поняла она. – «Пусть играется, я покрепче нее буду».
С той поры она не обращала внимания на замечания Екатерины о том, что после шестидесяти пора присматривать дом престарелых, что только ненормальные матери цепляются за сына как за своего мужика, что пожилым яркая одежда не идет, потому что они молодятся, а это выглядит жалко.
Только однажды Екатерине удалось вывести свекровь из себя, когда невестка намекнула, что Иван заменил Марии Петровне мужа.
Та резко развернулась к невестке и ухватила ее за подбородок, не давая отвернуться.
– Следи за тем, что говоришь, ты позоришь не только меня, но и своего супруга. Распускать подлые слухи – низко, так делают только законченные мерзавки.
Мария Петровна говорила негромко, не допустила ни одного нецензурного слова, но ее глаза метали такие молнии, что Екатерина струхнула.
– Я просто не так выразилась, – проблеяла она, когда свекровь ее наконец отпустила.
– Впредь думай, что говоришь, – велела Мария Петровна.
С того дня она избегала невестку, решив, что так будет проще. Екатерина, казалось, тоже затаилась, но потом возобновились мелкие странности. В кофе Марии Петровны попала какая-то химия, хорошо, что та почувствовала вкус сразу же и прополоскала рот. Любимый розовый куст оказался поломанным, на двери ванной испортился замок, и Мария Петровна три часа просидела взаперти, пока не приехал сын.
И снова свекровь ничего не могла предъявить невестке. Розы могли поломать мальчишки-хулиганы, которые орудовали в коттеджном поселке, замок – сломаться сам по себе.
Вот с испорченным кофе ситуация была однозначная, но Мария Петровна подумала: «Не пойман – не вор, за руку я Катю не ловила, даже сыну нечего предъявить, мое слово против слова Кати. И все равно невестка меня из дома не выживет».
Екатерина, видимо, почуяла решимость свекрови, потому что перешла к серьезным действиям. Мария Петровна, у которой было несколько хронических заболеваний, начала чувствовать себя хуже день ото дня, хотя лекарства принимала исправно. Врач даже повысил дозировку, но лучше не стало.
Однажды доставая таблетки из баночки, Мария Петровна обратила внимание, что те чуть меньше, чем обычно.
«Что, если Катя подменила лекарство?» – подумала она с тревогой. – «Возможность у нее была, комната не заперта, а меня иногда подолгу не бывает дома».
Все это показалось Марии Петровне натянутым, но она втайне купила новые лекарства, хранила их при себе и принимала, когда была одна. Невестка однажды спросила:
– А лекарства вы больше не пьете?
– Мне стало лучше, и их отменили, – соврала Мария Петровна.
Екатерина бросила на нее острый взгляд.
«Доведет она меня, нельзя это так оставлять», – подумала свекровь. – «Придется все рассказать Ване, но осторожно, чтобы он не решил, будто я сошла с ума или выживаю его жену».
Пока она размышляла, как деликатно изложить сыну проделки Екатерины, та нанесла последний удар.
Вернувшись как-то домой, Мария Петровна с порога расчихалась, глаза заслезились. Не успела она удивиться, как увидела причину – серого кота.
– Я же говорил, что у мамы аллергия на кошек и собак, – выговаривал Иван жене спустя пару часов после того, как Екатерина и Мария Петровна уже успели поспорить и поплакать (первая – от обиды, вторая – от аллергии).
– Я забыла, что такого? Пусть таблетки выпьет, она глотает их горстями, не привыкать, – отрезала Екатерина. – Я не могла пройти мимо бедного животного, посмотри, какой Маркизик милый, ласковый…
– И аллергенный. Я люблю животных, но между ними и мамой выберу маму.
– Неужели ты выкинешь такого милаху?
– Конечно, нет. Ты его отвезешь обратно в приют или найдешь ему новых хозяев, лучше – прямо сегодня.
– Ладно, поищу, – подозрительно легко согласилась Екатерина.
Ночь Мария Петровна провела с лекарствами и за закрытыми дверями.
«Ничего, это всего на несколько часов, можно потерпеть», – решила она. Хотя свекровь была твердо уверена, что невестка принесла кота нарочно, выгнать бедное животное на улицу рука не поднималась. Оно точно было ни в чем не виновато. Мария Петровна даже покормила бедолагу и убрала за ним, потому что Екатерина про питомца попросту забыла.
– Оба мы с тобой ее жертвы, не могу на тебя злиться, – сообщила свекровь, подкладывая корм коту.
Екатерина, видимо, расценила это как предложение оставить животное. С поиском хозяев она не торопилась, на вопросы отмахивалась:
– Завтра поищу.
А когда муж пригрозил выкинуть животное, Екатерина расплакалась и обвинила его в жестокости.
– Проще было бы твоей маме съехать! – всхлипнула она. – Тогда все были бы счастливы, а у бедного котика был бы дом. Мне так его жалко.
– Если бы было жалко, ты бы сама кормила его и убирала, – не утерпела Мария Петровна. – Сейчас с ним возимся мы с Ваней, хотя мы вообще кота не хотели.
– Раз вы с ним возитесь, значит, вам не так уж плохо от вашей якобы аллергии, – прищурилась Екатерина. – Может, вы вообще притворяетесь?
– С меня хватит, еду ночевать к подруге, – заявила Мария Петровна.
Поздно ночью, лежа в чужой квартире, она поняла, что план Екатерины сработал, ей все-таки удалось избавиться от свекрови. От этого Марию Петровну взяла злость: «Как я могла позволить выгнать себя из дома? Нет уж, я решу эту проблему».
На следующий день она отправилась домой, зная, что сын будет до вечера на работе, а Екатерина в этот день ходит на фитнес, потом в салон красоты и к подружкам. Дома Марию Петровну встретил только грустный и голодный кот.
– Не беспокойся, скоро все закончится, – пообещала ему женщина.
Вернувшись вечером, Екатерина с удивлением увидела свои чемоданы на улице. Войти в дом не удалось, ключ просто не подошел к замку.
Дверь распахнулась, на пороге показалась Мария Петровна.
– Ты сюда не войдешь, – спокойно заявила она. – Мне надоели твои уколы исподтишка. Чтобы ты знала, это признак трусости и незрелости, я же поступлю как взрослый и смелый человек – выгоню тебя открыто.
– Вы не посмеете, Иван вам не позволит! – заявила Екатерина.
Мария Петровна указала на черный чемодан:
– Я собрала его вещи тоже. Если сын на твоей стороне, он отправится вслед за тобой и твоим драным котом. Да, я вышвырнула этот комок меха. Избавляюсь от всего мусора в своей жизни, и от кота, и от тебя.
Мария Петровна резко захлопнула дверь, оставив за порогом разъяренную невестку, которая продолжала кричать и метаться.
Когда Иван вернулся с работы, он быстро отправил жену в машину, чтобы избежать скандала, а сам остался выслушать мать. Сдержанно, но подробно, Мария Петровна рассказала, что ей пришлось пережить за последние недели. По мере того как она говорила, лицо Ивана становилось все мрачнее.
– Почему ты раньше ничего не сказала? – с укором спросил он.
– Потому что у меня не было доказательств. Ты мог бы подумать, что я все выдумываю. Но теперь мне все равно. Я устала бороться. Это мой дом, и я устанавливаю свои границы. Так что, ты остаешься или уезжаешь?
– Уеду, – коротко ответил Иван. – Все-таки Катя моя жена…
Но спустя всего неделю Иван вернулся обратно. Он не стал рассказывать, что произошло между ним и Екатериной, но его утомленный взгляд говорил сам за себя. Мария Петровна сразу поняла: сноха не упустила возможности осложнить жизнь своему супругу.
– Мне кажется, я виновата в вашем разрыве, – однажды призналась она сыну. – Как будто это я разрушила ваш брак.
Иван лишь покачал головой:
– Ты не виновата. Ты сделала все, чтобы поладить с Катей, терпела ее капризы и даже этот чертов кот. Кстати, правда, что ты его выбросила?
– Конечно, нет! – возмутилась Мария Петровна. – Я нашла ему хорошую хозяйку. Добрую и заботливую. Я всегда стараюсь быть порядочным человеком, а порядочный человек не станет мстить и уж тем более обижать невинное животное.