Они стояли у полок с консервами, когда к ним неожиданно подошёл мужчина. Он бросил осторожный взгляд в сторону мамы Кати, которая внимательно рассматривала банки с тушёнкой. Хотя Катя уже давно выросла, ей и в голову не приходило, что у мамы могли быть какие-то увлечения до её отца. Какие уж там романтические истории у мамы? Она же такая сдержанная и всегда серьёзная!
Мужчина замер чуть поодаль, взяв в руки тюбик с брусничным вареньем. Катя решила, что это обычный покупатель, который просто задумался. Неужели он пытается подслушать их разговор? С нетерпением, присущим подросткам, Катя закатила глаза, громко вздыхая и неодобрительно клацая языком. Мама же, привыкшая к её выходкам, оставалась невозмутимой, изучая составы на банках.
– Ну мааам… Бери уже хоть что-то!
– Подожди! Куда ты торопишься? Снова в телефоне сидеть?
Катя заметила, что мужчина отреагировал на мамин голос: вздрогнул и распрямился, будто его неожиданно окликнули. Он отложил варенье и сделал шаг в их сторону.
– Аня?
Мама повернулась к нему медленно, словно в кульминации фильма. Катя подумала, что даже актёры из культовых сцен «Титаника» не смогли бы передать этот драматизм. Она тут же представила сцену: мама – как Роуз, у перил океанской палубы (в её случае – полки с банками), и этот мужчина – её Джек. Он смотрел на маму с таким потрясением и удивлением, что Катя мгновенно догадалась: это её бывший. В заинтригованной Кате от скуки не осталось и следа. «Похоже, вечер будет интересным!» – мелькнула у неё мысль.
Мама часто заморгала и сжала обеими руками банку с тушёнкой, словно оградилась ею от неожиданного привета из прошлого.
– Денис?
Мужчина прихлопнул себя по бокам и подошёл ещё ближе, на расстояние вытянутой руки. Он улыбался широко и радостно, а мама – испуганно, смущённо.
– Приве-е-ет, ну надо же! – сказал Денис. – Сколько же мы не виделись? Лет двадцать? И я тебя узнал. Сразу же. Нет, сначала не мог поверить, но услышав голос твой, понял, что это ты вне всяких сомнений. Анна! – повторил он с восхищением её имя и опять уставился на маму, как Пьеро на Мальвину.
– Вот уж меньше всего ожидала… – сбивчиво протарахтела мама, начав одновременно поправлять на себе всё: причёску, шарф, английский воротник пальто… – Я так удивилась, что даже забыла, зачем пришла сюда.
– За вонючей тушёнкой, чтобы испортить ею спагетти, – ворчливо отозвалась забытая матерью Катя. Девочка кивнула незнакомцу и, склонив набок головку, дерзко улыбнулась ему одними губами, обнажив ровные жемчужные зубки.
– Ах, да… – обрадовалась мама возможности переключить толику внимания Дениса на Катю. – Это дочь моя, Катенька. Уже шестнадцать лет, представляешь? Катя, поздоровайся – это мой… мой школьный товарищ, Денис. Извини, забыла как тебя по отчеству… – виновато закончила она, бросая неуверенный взгляд на Дениса. Он сделал знак, что это лишнее.
– Здрасте, – протянула ему руку Катя.
Мужчина усмехнулся и пожал её.
– Катя, значит? А ты бойкая и уверенная в себе, да?
– Пятьдесят на пятьдесят. Что-то жарко! – ответила Катя и, расстегнув куртку, начала проветривать себя.
– Ой, и не говори, – сказала Анна, дабы хоть что-нибудь сказать, – сейчас такая молодёжь, что палец в рот не клади, всё они видели, всё знают, это не то, что мы росли.
– Ну, ну… Может, оно и к лучшему, – отозвался Денис и опять уставился горящими глазами на Анну. – Как ты? Как жизнь?
Мама Кати отвечала нехотя, подбирая слова:
– Всё нормально, обыкновенно, я бы сказала. Живём, детей растим. Да разве всё в одном предложении расскажешь?
– У тебя ещё есть дети, помимо дочери?
– Да, ещё сын, помладше. Ну а ты? Давно стал местным?
– Лет десять уже. Женился на девушке отсюда, так уж вышло.
– А с работой как? Ты же мечтал, я помню, о кино…
– Так и есть отчасти, – усмехнулся Денис, – телеканал, я там оператор.
– Да что ты!
– Ага…
– Ой, как я рада… А дети, Денис? Успели?
– Дочке семь лет.
– Ну, замечательно…
Видно было, что новость о детях утешила Анну, по крайней мере внешне. Однако от Кати не ускользнуло странное выражение её глаз – в них была… ревность. Так смотрят женщины на своих бывших, которых бросили сами. Неприятно видеть, что тот, который по тебе так страдал, нашёл утешение в другой. «Он должен был страдать по мне вечно! – с досадой подумала Анна, – Убиваться до конца своих дней! Ведь именно я, я, Я для него – идеал! Зачем он опустился до этой… Неужели меня, ту, которую он ТАК любил, возможно позабыть, окунувшись в жалкое подобие новой влюблённости?»
– Как родители твои? – вдруг спросил Денис.
– Папа ещё работает, а мамы не стало пять лет назад – тромб.
– Сочувствую.
– М-да! А ты на родине бываешь нашей?
– В Тосно? Конечно. Там же мама и брат с семьёй. Летом наведываюсь.
– А я вот… с тех пор и ни разу…
– Знаю. А живёте где? В этом районе?
– Ах, нет, мы это так… по пути заехали, – сказала она испуганно, явно не радуясь перспективам новой встречи. – Катю к врачу возила. Ну, нам идти пора, ещё ужин готовить, – засобиралась Анна, тряхнув корзиной с продуктами.
– Да, да, конечно…
– Спагетти хотела с тушёнкой, ой, а баночку так и не выбрала. Возьму эту, без разницы, – говорила она, как бы оправдываясь, кидая в корзину первую попавшуюся банку с изображением коровьих рогов.
– Было приятно видеть тебя, Анна. И неожиданно, – сказал он ей, уже удаляющейся, подгоняющей впереди себя дочь.
– Мне тоже, мне тоже. Да… Будь здоров, – ответила через плечо Анна.
Они дошли до конца ряда, и Катя поддразнила её со смешком:
– Ой, как ты раскраснелась, мама!
– Молчи.
– Дружочек твой, значит, да? Красивенький. Нет, как по мне, конечно, старик, но выглядит отпадно – весь на стиле, и глазища умные. Лицом очень приятен.
– Ну да, друг, а что такого? В параллельных классах учились. А ты думала, я родилась и сразу твоей мамой стала?
– Расскажешь о нём?
Мама, осторожно оглядываясь, подтолкнула Катю в сторону выхода.
– Нечего рассказывать, давай, к кассам иди, а то ещё и там на него наткнёмся. Неловко мне. Надо же так встретиться. Город огромный, а мы – в супермаркете, – говорила Анна несвязно от волнения.
– Но мы молочку не взяли, ты для кофе хотела.
– Иди, иди, возле дома куплю, в том маленьком задрипанном магазинчике.
Анна рассеянно расплатилась на кассе, и они вышли на парковку. Минут пять мать водила дочь по парковочным рядам. Катя видела, как глубоко и мечтательно она задумалась, унесясь в прошлое. Вдруг она остановилась, опомнившись, и посмотрела на небо, с которого начала срываться морось.
– Да что же это такое! Где наш долбанный Вольво?
– Вот же он, у тебя перед носом! – указала Катя на чёрную машину, припаркованную через одну от них.
– Ну и что ты водишь меня вокруг него? Издеваешься?
– А я там знаю, куда ты идёшь? Ходишь вся такая волшебная, обо мне и забыла. Ах, Денис, Денис, Константин! На всей земле такой один!
– Не дерзи матери, ишь крутая какая стала. Не забывай, кто тебе попу до пяти лет мыл и сопли вытирал ещё в первом классе.
– Ой, мам! Успокойся уже с этим, я себя рожать не просила.
Усевшись в машину, тронулись. Катя от скуки и любопытства решила порасспрашивать мать. Ей было интересно.
– Мам… почему вы расстались с Денисом? Ты его разлюбила?
– Почему сразу я? – возмутилась Анна и поняла, что прокололась. – С чего ты взяла, что мы вообще встречались?! Я же сказала…
– Ой, да брось. Он на тебя ТАК смотрел… Пожирал глазами.
– Глупости, – возразила мама, но на лице её расцвело удовольствие.
– Нет, правда. Держу пари, что он до сих пор тебя любит.
Анна закатила глаза и вздохнула.
– Расскажи! – настаивала дочь. – Или мне придётся расспросить об этом папу…
– Ах ты шантажистка малолетняя! Ну дерзай! Только это дохлый номер – папа совсем ничего не знает о Денисе.
Катя мечтательно запрокинула голову и начала смотреть на зажжённые фонари вдоль дороги. Их свет смазывался от скорости… полосы, яркие полосы… от одной лампы к другой.
– Первая любовь, да?
– Можно и так сказать. Тебе и правда интересно?
– Ага.
– Ну, ладно… – сдалась мама и повозилась, удобнее устроившись в кресле. – Тогда слушай грустную сказку о том, что не все принцессы бывают верными, добрыми и преданными.
Катя такого поворота не ожидала. Она скорчила матери удивлённое лицо, а та в ответ наставительно «угукнула».
– Мне было пять лет, и ему было пять. Это, кстати, его воспоминание, я детский сад помню плохо. Он влюбился в меня с первого взгляда. Меня привели за руку в группу, когда они водили хоровод и пели «Каравай». Денис говорил, что тоже ничего не запомнил бы с того дня, если бы не я. И вот я вхожу в зал и меня всем представляют… Денис не мог оторвать от меня глаз, он испытывал такое чувство, которого никогда ранее не знал, и осознал, что это такое, гораздо позже. Меня поставили в хоровод, и он держал меня за руку – надо же, так сразу. Денис был сражён наповал.
Дальше – школа. Мы попали в параллельные классы. Просто играли иногда во дворе, просто дружили. Денис был моим рыцарем, никто не смел при нём меня обидеть или пренебречь мной. Он таскал мой портфель и сменку, ждал меня после занятий в музыкалке. И так до девятого класса… Понимаешь, я никогда не могла сказать, что люблю его… Были тёплые чувства, да… Но он будто и не оставил мне выбора: добился, додушил, завоевал, не знаю, как сказать правильнее. Но мне тогда, ввиду неопытности, тоже казалось, что это любовь.
Так и встречались мы до конца школы. Ты не подумай, дальше поцелуев ничего не было, я была девушкой правильной, да и неуверенной в себе, несмотря на наличие парня. Считала себя некрасивой, слишком костлявой, дурнушкой, в общем.
Знаешь, самые прекрасные воспоминания о юности у меня связаны именно с Денисом – только сейчас поняла. Как гуляли мы с ним под луной… во мне рождалось столько великолепных мыслей, мир казался помещённым на мою ладонь… на наши ладони… мы прикасались к какой-то тайне вселенной, казалось, мы можем добиться всего.
Как осенью, когда уже нападали на землю жёлтые листья, но ещё не успели пожухнуть, мы катались с ним на велосипедах по всему Тосно, и листья, жёлтые, задорные листья разлетались из-под колёс, а мы летим, летим всего быстрее… потом стоим на мосту через реку… и опять это ощущение всемогущества, счастья… кажется, что всё главное у тебя уже есть, остаётся только сберечь.
Ещё запомнился наш выпускной. Он у нас был необычным – в стилистике под шестидесятые-семидесятые. Я была в платье в цветочек, как колхозница. Шила сама. Денис – в клетчатой рубашке. И звучала детская песня из мультфильма… было так весело в тот день…
Медленно минуты уплывают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди.
И хотя нам прошлого немного жаль,
Лучшее, конечно, впереди…
Мы танцевали под неё с Денисом. Он сказал: «Лучшее впереди, слышишь?» Я улыбалась ему, но песня казалась грустной. Мне всегда казалось, что её смысл – в последней надежде – когда человек понимает, что лучшее уже на самом деле прошло, но жить-доживать дальше как-то надо, и приходится тешить себя надеждой, что всё ещё впереди…
И он сказал: «В следующий раз, когда мы будем танцевать с тобой, ты будешь в белом. На нашей свадьбе».
Я в шутку ответила: «А почему только я? Хочу и тебя увидеть в белом смокинге».
«Хорошо, мой носик. Всё для тебя».
– Мой носик?! – переспросила Катя.
– Да, он так меня иногда называл, – улыбнулась ностальгически Анна, но сразу нахмурилась. – Ему уже было восемнадцать – забирали в армию, а я… Я поступила в институт в П*****. Он знал об этом, но не знал, что вся моя семья переезжает вместе со мной – папа получил там работу и служебное жильё. Денису я об этом не сказала – что уезжаю из Тосно навсегда. Чувствуя себя уже лгуньей, я тоже говорила ему, что люблю, что буду ждать, хотя сердце моё уже решило, что это конец…
– Но почему??? – не поняла Катя. – Ты же его любила!
– Понимаешь, Катя, на меня давили родители. Денис был из бедной семьи и казалось, что никаких перспектив ему не светит. Он мечтал стать оператором, участвовать в съёмках фильмов… Для моих родителей это звучало смешно. Они терпели наши отношения, пока я была в школе, но постоянно напоминали, что Денис мне не пара. Особенно старалась мама.
Минуты две Анна вела машину молча, и Катя не решалась задавать вопросы. Она была под впечатлением от истории, пыталась её переварить. Наконец, мама собралась с мыслями для дальнейшего рассказа.
– Денис ушёл в армию, я переехала в П*****. Мы переписывались. Со временем реже. Жизнь в большом городе захватила меня. Постепенно образ Дениса стал размываться у меня в памяти… Я видела множество других лиц, впечатления сменялись одно за другим. На втором курсе за мной начал ухаживать твой папа, предложил пожениться. Мои родители были от него в восторге – своё жильё, уважаемый отец… Я сказала Денису, что между нами всё кончено. Он так просил меня одуматься, говорил, что даёт мне время на размышления. Умолял не рвать всё и сразу. «Я всегда буду ждать тебя. Сколько потребуется. Сам беспокоить не буду, но знай – я буду ждать», – так он мне сказал. С той поры я ни разу не связывалась с Денисом.
И опять тишина в машине. Отвернувшись к боковому окну, Катя вытерла с щёк несколько слезинок. Спросила лишь:
– Ты когда-нибудь сожалела об этом?
– Да, бывали такие моменты.
Все вопросы казались Кате излишними. Пыталась ли она найти его? Поговорить по-человечески? Попросить прощения, наконец? Зная свою маму, Катя и сама могла дать на них ответ – однозначное нет.
Прошло пять лет, прежде чем мама сама напомнила Кате о Денисе.
– Сможешь сегодня подъехать после пар? Не могу восстановить учётную запись в Одноклассниках. Поможешь?
– Так срочно?
– Сон странный приснился. Хочу кое-что проверить.
Уже дома Анна рассказала дочери следующее:
– Помнишь, я рассказывала тебе о Денисе?
Катя сделала непонимающее лицо.
– Моя первая любовь. Мы встретились с ним в супермаркете, когда тебе было лет шестнадцать.
– А-а-а-а… Зачем он тебе? Хочешь бросить ради него папу?
– Не говори глупостей! Мне такой сон приснился вчера… Будто я хожу где-то, по городу. Это был совершенно обычный сон, а потом в него вдруг ворвался Денис, и сон как бы перестал быть моим. Денис был таким весёлым, молодым… взял меня за руку и затащил в ближайшее здание, мы долго поднимались по лестнице вверх и оказались в белом, сверкающем помещении, как в студии для балета. И мы так развеселились! Я словно вернулась в молодость! Начали танцевать. Он весь в белом. Я смотрю в зеркало – мы пронеслись мимо него – и я сама в белом платье, такая юная… мне лет восемнадцать. Наша белая пара кружилась в белоснежном зале под звуки давно позабытых песен… Как же горели глаза у Дениса! Как же и я сама ожила, сделалась беззаботной и лёгкой… Удивительный сон. Когда я проснулась, мне стало не по себе. Хочу просто отыскать его в одноклассниках, убедиться, что с ним всё в порядке.
Катя погрузилась в восстановление маминой страницы. Вскоре ей это удалось…
– Он давно не заходил, возможно, годы, – поняла Катя.
– Посмотри по друзьям.
– Ой, подожди… Здесь написано, что он женат на некой Елене Пульновой. Зайдём?
– Жми.
Катя пролистнула вниз страницу Елены и сдавленно взвизгнула. Она всё поняла, выцепив из последнего поста несколько слов.
– Господи!
Анна подслеповато приблизилась к экрану и читала последнюю запись Елены: «Вчера, 26.09. погиб в ДТП мой любимый…» Запись была сделана три дня назад.
Поражённые, они одновременно откинулись на спинки стульев. Катя хотела что-то сказать, но мама сделала ей знак – молчи. Она встала, походила туда-сюда, вышла на кухню, придерживая себя за область сердца. Катя не понимала, как можно её утешить, но прошла следом за ней.
– Мама…
– Он приходил ко мне попрощаться, – говорила Анна, катая по окну апельсин, – Исполнил свою мечту хотя бы во сне – что при следующем танце мы оба будем в белом. Катя! – вдруг крикнула она и резко повернулась к дочери, схватилась за край стола: – Ведь ты хороший человек, ты не такая, как я, правда? Учись на моих ошибках! Лучше сразу сказать нет, если чувствуешь, что кишка тонка для борьбы за своё счастье, чем давать обманчивую надежду, а потом резко, без объяснений, бросать человека, наплевав в самую душу, растаптывать его.
– Я не собиралась, но у него же в результате всё было хорошо! – не согласилась Катя.
– А зачем тогда он мне приснился? Потому что любил до сих пор!
Катя слегка наклонила голову, обдумывая что-то, и неожиданно почувствовала, как непросто ей сейчас смотреть на мать, которая, похоже, до конца так и не разобралась в сути.
– Мама, хватит смотреть на это только через призму себя, – мягко, но твёрдо сказала она. – Ты была важной главой в его жизни, но когда-то её пришлось завершить, оставить в прошлом. Он закрыл эту книгу много лет назад и не возвращался к ней, не искал тебя и не пытался возобновить. Он смог двигаться вперёд. Но знаешь, есть моменты, когда, вспоминая дорогие сердцу страницы жизни, мы испытываем радость, тоску, что-то близкое к счастью… Просто ты была для него такой страницей, дорогим воспоминанием, с которым он прощался.
Анна осталась на кухне, а Катя вернулась к компьютеру. Ей захотелось посмотреть на профиль Дениса, найти фотографии с мамой и их одноклассниками. Она наткнулась на снимок в одном из альбомов – молодая, жизнерадостная мама танцевала с Денисом. Какая же она красивая, хотя сама считала себя дурнушкой! Катя улыбнулась. «Есть мгновения, – подумала она, разглядывая фото, – вспышки на киноплёнке памяти. После них всегда что-то меняется – что-то значительное, бурное, может, даже болезненное. Но именно такие моменты становятся незабываемыми».