В дверь позвонили. Марина встала с постели, накинула халат и открыла дверь. За порогом стояла какая-то женщина лет шестидесяти и девочка начального школьного возраста. Женщина, смущенно улыбаясь, спросила:
— А здесь живет Николай Федорович?
— Да, здесь. Но его сейчас нет дома, он на работу уехал.
— А вы его жена?
— Да, я его жена, а что?
— А давно вы его жена?
Этот бестактный вопрос слегка возмутил Марину, но она взяла себя в руки и ответила:
— Семнадцать лет, а что?
Женщина замялась, растеряно посмотрела по сторонам, и сказала:
— Ну, пожалуй, мы пойдем.
Какая странная дама! Зачем она вообще приходила? А может быть это кто-то из работниц Николая? Но зачем ей нужно было узнавать у Марины, сколько они с Колей в браке? Какая-то мутная история.
— Подождите! Зайдите в квартиру, давайте поговорим.
— Да мне, собственно нужен сам Николай Федорович…
— У вас какая-то проблема? Так и со мной ее можно решить. Зайдите.
Женщина немного потопталась за порогом, вздохнула и подтолкнула девочку, чтобы та первая зашла в квартиру. Было видно, что у женщины больные ноги – она с трудом передвигается. Марина пригласила женщину с девочкой на кухню, а сама включила чайник.
— Меня зовут Роза Сергеевна, — начала женщина. – Скорее всего, то что я вам скажу, будет крайне неприятно, но у нас нет выхода. Я звонила Николаю Федоровичу несколько раз, но он все время отвечал, что ему некогда и прерывал разговор. Ходили слухи, что он женился вторично, поэтому хотела поговорить с его новой женой, но, как оказалось, это были только сплетни. Но, я вижу, что вы добрая, отзывчивая женщина, надеюсь, что вы меня поймете.
Марина почувствовала комок в горле – предчувствие подсказывало ей что-то недоброе.
— Восемь лет назад моя дочь, Оксана, уволилась с того швейного предприятия, каким владеет ваш муж. Она родила потом, растила Настеньку, — Роза Сергеевна погладила девочку по плечу. – Это моя внученька. Мы с ней теперь одни остались, Оксаны не стало полгода назад… Рак, знаете ли…
— Соболезную. А мы чем можем помочь?
— Ну, хотя бы материально. Хотя бы временно. Хлеба дома иногда не бывает, я на пенсии, ноги больные – вся пенсия на лекарство и по счетам, а девочка растет, ее пенсия по потере кормильца тоже небольшая, но одеваться надо. Памятник дочке недавно поставили, в кредиты влезли.
— Мне вас очень жаль, но мы же не благотворительная организация. Какая связь с тем, что Оксана у нас работала восемь лет назад и настоящее время?
— Настенька – дочь Николая Федоровича, — Роза Сергеевна опустила глаза. – Только он сам об этом не знает.
У Марины упало сердце. Она внимательно посмотрела на Настю и поняла – это действительно дочь ее мужа, ошибки быть не может. Но как? Он всегда играл роль примерного семьянина! Мама иногда ворчала ей на ухо: «Да все мужики одинаковые! Вон, твой Колька открыл свой бизнес, а там одни бабы! Думаешь он не соблазнится? Ха, да ты жизни не знаешь!». Марина тогда шипела на мать, защищала своего Колю – мол, он не такой. Права была мама.
— Простите, что я сделала вам больно, но это так. Когда Оксана у вас там на предприятии работала, она не устояла перед Николаем Федоровичем. Да, был на ней такой грех, упокой господи ее душу, она знала, что он женат, но все равно в него влюбилась. Оксана заезжала ко мне с ним, я его видела, приятный мужчина. А когда забеременела, как в ракушку спряталась – уволилась, решила рожать, но Николаю Федоровичу ничего не говорила, наоборот – порвала с ним все связи. Мне говорила, что не хочет рушить семью, вас уважает. Оксана вас видела, когда вы заезжали к мужу на предприятие, сказала, что вы приятная женщина, и ей даже было стыдно за то, что она стала любовницей вашего мужа.
— Когда же они успели? — от обиды Марина еле сдерживала слезы.
— Не плачьте, пожалуйста, — Роза Сергеевна подняла брови «домиком». – Это был ваш отпуск, когда вы с сыном уехали на курорт.
Да, восемь лет назад Марина действительно уехала с пятилетним Максимом на море. Да неужели это не сон? Как теперь жить с этим изменщиком? Как теперь доверять ему?
— У вас есть фотография Оксаны?
— Да, конечно, — Роза Сергеевна торопливо начала искать в телефоне фотографию дочери. – Вот она — кровиночка моя.
Роза Сергеевна вытерла непрошенные слезы и протянула телефон Марине. Да, как ни странно, Марина вспомнила эту девушку. Она сидела за швейной машинкой и как-то затравленно смотрела на Марину, будто бы в чем-то была виновата. Марина еще удивилась такому взгляду, но теперь все стало очевидным.
— Хорошо, дайте мне свой номер телефона. Я с мужем поговорю, потом вам позвоню, скажу, что мы решили.
— Простите меня за откровенность, — сказала Роза Сергеевна, — Но я действительно ума не приложу – что можно сделать в нашей ситуации. Только вы меня можете спасти, точнее – ваш муж, но он все-таки отец этого ребенка.
Марина уже не хотела слушать эту женщину, она желала только одного – чтобы эта парочка поскорей ушла. Ей хотелось уткнуться в подушку, как следует разреветься, а потом надумать план действий – как поговорить с мужем об его измене и что делать дальше. Развестись? Нет, это не выход, с Колей у нее привычная жизнь и финансовое благополучие. Остаться дальше вместе? Да она этого не вынесет! Марина поднялась, тем самым давая понять Розе Сергеевне, что разговор окончен и ей с внучкой пора уходить. Чайник вскипел, но Марина даже по чашкам чай не разлила – желание отпало напоить им непрошенных гостей.
Оставшись наедине Марина все-таки расплакалась в подушку. Мысли у нее были смешанные – то она анализировала события восемь лет назад, понимая, как подло поступил с ней Коля, то старалась оправдать его каким-то образом. Надо было как-то взять себя в руки – скоро Максим явится из школы, увидит ее, зареванную, будут вопросы. Надо с кем-то посоветоваться. Кому позвонить? Лучшей подруге Наде? Или маме? Ой, нет, только не маме, эта сразу начнет критиковать и язвить скрипучим голосом: «Я же тебе говорила»! Позвонила Наде, и под всхлипы ей рассказала, что случилось утром.
— Да, дела, — вздохнула в трубку Надя. – Но ты пока не отчаивайся, может эта какая мошенница, а Настя – не дочь Коли.
— Да ты с ума сошла! Там копия Николай. Даже наш Максимка не так похож на отца, как эта девочка. Ой, я рехнусь с этими событиями. И как теперь быть?
— Да плевать! Не платить им ничего, вот и все! Оксана скрывала о ребенке, в свидетельстве о рождении Коля не записан, чего страдать?
— Ты про деньги? Я же не про них! Что теперь с семейной жизнью делать? Как мне простить Колю? Всю жизнь на доверии – и нате! Хочется уйти, а не смогу я! И спать с ним рядом не смогу.
— Сможешь! Ты же знаешь, мой Ванька два раза на сторону ходил, и я ведь как-то нашла в себе силы, простила. А ты не думай давать деньги – пенсионеры социально защищенные, у них льготы там разные. Выживут, выкрутятся, у некоторых пенсионеров мошенники миллионы выманивают.
— Опять я тебе про Фому, а ты мне про Ерему. Да дело не в деньгах, а в моральной стороне вопроса. Как жить дальше?
— Понять и простить, как говорил Бородач.
— Все шутишь? Ну да, как раз время для юмора.
Дверь открылась, из школы пришел Максим.
— Ладно, Надя, давай, сынок пришел, кормить буду.
Пока Максим обедал, Марина все время прятала от него глаза. Впрочем, он и сам не смотрел на мать, а увлечено просматривал видео по своему телефону, а потом убежал гулять. Осталось дождаться мужа с работы и все выяснить. Вот он – приехал среди дня, и устало сказал:
— Сейчас перекушу и опять на работу, дел много.
— Каких дел? Детей делать?
— Ты что несешь? Глупости какие-то.
— Это ты сделал глупость восемь лет назад, Коля. Такую глупость, что разрушил все, что мы с тобой строили. Я имею в виду отношения. И твоя глупость даром не прошла. Поздравляю, ты отец двоих детей. А может быть и больше. Сколько раз ты налево ходил?
Николай ошарашенно смотрел на свою жену.
— Вспомни Оксану, твою работницу, которая восемь лет назад работала на предприятии. И маму ее — Розу Сергеевну, она приходила сегодня и все мне рассказала, как ты крутил с ее дочерью роман, пока я с Максимом была на курорте. Вспомнил?
— Что ты такое несешь, Марина? – Коля сделал такие круглые глаза, что, казалось, они вылетят из орбит. – Что ты несешь? Какая Оксана, какая Роза Сергеевна? К тебе пришла какая-то аферистка и наболтала всякие глупости? Это что – шантаж? Я даже таких не знаю.
— Знаешь, милый, знаешь! Она тебе сейчас часто звонит, но у тебя на нее нет времени.
— Я не знаю, о ком ты говоришь, но что она хотела?
— Денег попросила.
— Я же говорю, эта какая-то аферистка и шантажистка. И что – она сказала, что я стал отцом? Через восемь лет? Какая чудовищная дурость. А эта Оксана не приходила?
— Нет, она умерла полгода назад, и оставила после себя дочь. Твою дочь! Я бы в это, может быть и не поверила, но посмотрев на девочку, поняла – она твоя копия. Все сходится, просто ты об этом не знал.
На Николая страшно было смотреть – он то бегал по комнатам, размахивая руками, то хватался за волосы, стоя у окна, а напоследок сник, сидя за столом. Было понятно, что он все помнит и понимает.
— Прости, Марин, был такой грех, признаю. Да я после этого сам с ума сходил, это же было единожды в моей жизни – такая измена. Я метался, даже пару раз к психологу сходил, он убедил меня ни в чем тебе не признаваться. Ты же помнишь – перед тем, как тебе полететь к морю, мы сильно поссорились. Я был зол на тебя, а Оксана почти мне на шею вешалась, вот и закрутилось. Почти месяц это продолжалось, но, когда ты вернулась, я на нее даже смотреть не мог. А потом она уволилась. Я облегченно вздохнул, она мне не звонила, а я ей не звонил. Я же не знал, что будут последствия. Прости меня, солнышко, если можешь. Это дела давно прошедших лет, больше такого не было и никогда не повторится, я клянусь.
Николай встал на колени, прополз по полу и уткнулся лбом Марине в живот. Она не знала, что делать – оттолкнуть Николая или обнять. Так и стояла, опустив руки.
— Да, последствия есть и весьма серьезные, — тихо сказала Марина.
— Какие деньги нужны этой Розе Сергеевне?
— Что-то типа алиментов. Они живут за чертой бедности после смерти Оксаны.
Николай вскочил с колен и опять забегал по комнатам, размахивая руками.
— Чего? Алименты? Да с чего я должен платить какой-то девочке, о которой ничего не знаю? Когда Оксана решила рожать, она меня спросила? Она-то на том свете, а я на этом должен ее финансовые проблемы решать? Для меня Роза Сергеевна с ее внучкой абсолютно посторонние люди. Знала, что я не бедный, вот и пришла. Может, и Розу Сергеевну нужно содержать? А если бы отец ребенка был бомж без копейки денег, она бы к нему явилась? Нет уж, меня не спросили восемь лет назад, и мне все это неинтересно. Пусть выгребают как хотят, сейчас от голода никто не умирает, выкрутятся.
— Но это же твоя дочь!
— Еще доказать надо, что это моя дочь! И меня никто в известность не поставил. Это подло! Я бы в любом случае отказался и заставил Оксану делать аборт. Она сама кашу заварила, а я должен расхлебывать? Нет, не на того напали, у меня один ребенок – это Максим и все! Точка! С этой минуты все забудь – и визит Розы Сергеевны, и то, что с тебя деньги требовали. Продолжаем жить только своей семьей.
— Да, но теперь только без доверия к тебе.
Николай стукнул кулаком по стене, тяжело вздохнул и вышел из квартиры. Его не было до позднего вечера – он просто катался по городу на своей машине, обдумывая все произошедшее. Когда он вернулся, Марина уже спала, предварительно постелив мужу на диване. Спать эту ночь она с ним не смогла.
Утром Марина позвонила Розе Сергеевне.
— Вы знаете, мы ничем помочь не можем. Коля категорически против вас, Настю он знать не хочет, а я дома веду его бухгалтерию всего лишь. Да и вообще – я тут совершенно не причем, сама пострадавшая. Так что простите меня, но лично я вам помогать отказываюсь, если хотите – звоните Николаю, может он и ответит вам.
Все, разговор окончен. Марина даже не хотела услышать ответ от Розы Сергеевны. Да, собственно, почему она должна переживать за этого ребенка, чья мать Марине чуть жизнь не разрушила?! Марину только успокаивала давность события, она уже почти простила мужа, но обида еще ее душила. Правильно сказала Надя – забудь и не плати, а Надя знает толк в жизни, сама детдомовская, столько ей тягот пришлось пройти, но выкарабкалась, все сама-сама. К ней стоит прислушаться.
И все же целую неделю Марину мучила совесть. Непонятно почему, но мучила. Роза Сергеевна ведь просила денег хотя бы на то, чтобы как-то выбраться с этой ситуации. Ну что, Марине пятерку-десятку жалко? Ее семья материально от этого не пострадает, а тем хоть на хлеб будет. Только надо позвонить и сказать, мол – вот вам деньги, но больше не просите, дальше сами-сами. А то потом вообще сядут на шею. Она фыркнула, злясь на свою доброту, и набрала номер Розы Сергеевны. Ответил женский голос.
— Здравствуйте, Роза Сергеевна, я вас не отвлекаю?
— Это не Роза, это ее сестра, а что вы хотели?
— Услышать Розу Сергеевну.
— Вы ее не услышите, она умерла пять дней назад. Уснула и не проснулась, сердце подвело. А что вы от нее хотели? Кто это ее спрашивает?
— Я, ой, кхе-кхе, я ее знакомая.
— Все знакомые вчера на похоронах были. Кто вы?
— Я просто не знала, что она умерла. А как же Настя? Вы ее заберете?
— Нет, конечно. Мне Роза была двоюродной сестрой, и мы почти не общались. У меня своя семья, свои дела. Настю мы сейчас в детдом оформляем.
— Как в детдом, при живом отце? – вырвалось у Марины.
— А где ее тот отец? У Насти и не было никогда отца. Так, какой-то проходимец, толстосум, который и не желал знать, каково было Оксанке с Розой. А вы вообще – кто?
— Никто.
Марина прервала разговор. Пять дней назад. Это спустя два дня после их разговора по телефону. Марина почувствовала себя виноватой – может быть именно этот разговор и поспособствовал тому, что у Розы Сергеевны остановилось сердце, кто знает?! Она вспомнила молчаливую девочку Настю и ее стало так жаль. В таком возрасте потерять сначала мать, а потом бабушку – это же настоящая катастрофа! Детдом добьет ее, Надя рассказывала такие ужасы про свою жизнь там. Она набрала номер телефона мужа.
— Роза Сергеевна умерла! Ты должен оформить на себя Настю и забрать ее в нашу семью.
— Вот еще! У меня никто не спрашивал – рожать ребенка или нет. Да я сам…
— Ты должен оформить на себя ребенка, твоего ребенка! – криком перебила его Марина. – Хватит уже об одном и том же: «Меня никто не спрашивал!». Был у тебя роман, девочка уже родилась, так и отвечай за свои поступки, негодяй!
Марина сама от себя не ожидала такой истерики. Она прекрасно понимала – Настя ей не дочь, и она ей не нужна, но хотелось поставить Николая на свое место, чтобы он нес ответственность. Да, пусть будет счастливым этот ребенок, ну что делать, если ее в маленьком возрасте жизнь так наказала, причем – ни за что! Такая судьба. Может быть когда-нибудь Марина очень пожалеет, что решилась взять девочку в свою семью, но точно не сейчас. Марине казалось, что таким поступком Николай хоть очистит свою вину перед женой. Странные мысли, но они были таковыми.
Документы оформили на удивление быстро, и Настя переехала в новую семью. Еще воспитатели в детдоме наперебой рассказывали про Настю, какая она тихая послушная девочка, только ест плохо – горе у нее. Так и вышло – Настя оказалась на редкость воспитанным ребенком, с ней нет проблем ни в чем – ни в учебе, ни в хозяйстве, сама во всем помогает. Марину она называет мамой, Николая – папой, Максима – братиком. Все друзья и знакомые поняли поступок Марины, была только недовольна ее мать, она сказала, что зря Марина взяла на себя такую обузу, но сейчас, спустя три года как-то свыклась с появлением Насти. А недавно Марина заметила, что Настя какая-то очень грустная, и все жмется к новой маме.
— Что с тобой, Настенька?
— Я очень боюсь, что с тобой что-нибудь случится, и я этого не выдержу.
Марина погладила Настю по голове.
— Не бойся, со мной ничего не случится. Я всегда буду рядом.