Возвращаясь домой после учебы, Иван нашел свою младшую сестру Настю на лестнице в подъезде. Семиклассница, пригорюнившись, сидела на пыльной ступеньке, рядом лежал ее яркий школьный рюкзак.
— Что случилось? Двоек нахватала и теперь боишься домой заходить? — усмехнулся брат.
— Очень смешно, — ответила Настя, вставая. — Я пришла домой, а ключей от квартиры в рюкзаке не оказалось. Стучу, стучу, а бабушка не открывает.
— И что ж ты не позвонила? Может, с ней что-то случилось? — встревожился Иван. — Телефон-то у тебя где?
— Вот в том-то и дело, что и телефона нет. Ни ключей, ни телефона. А я точно помню, что все это утром положила в рюкзак. Кажется, бабушка что-то забрала. Она заходила к нам, пока я завтракала.
Иван понимал: такое вполне могло случиться. Причуды бабушки становились все более странными. Еще недавно семья Петровых жила обычной, счастливой жизнью — мама, папа, двое детей и бабушка, которая после инсульта осталась жить с ними. Отец Ивана и Насти всю жизнь работал дальнобойщиком и зарабатывал неплохо, поэтому родители и решились на рождение Насти, хотя она и была поздним ребенком. Но затем, с разницей всего в пару лет, в их семье произошли трагедии.
Сначала не стало отца — несчастный случай на трассе. Потом у бабушки случился инсульт. После смерти мужа маме Ивана и Насти пришлось много работать. Работая раньше сутки через двое, теперь она практически не бывала дома. Одной тяжело семью содержать. Иван несколько раз порывался уйти из института и тоже начать работать. Но женщина категорически запретила. Для нее это было «табу». Сын обязательно должен получить высшее образование. И Марина для этого «из кожи вон лезла».
После бабушкиного инсульта стало особенно сложно. Какое-то время Марине пришлось посвятить себя уходу за мамой. И вроде, казалось бы, пожилая женщина пришла в себя. Но не тут-то было. Начались странности. Бабушка начала все забывать, даже имена внуков, путать события, заговариваться, совершать довольно-таки странные поступки.
Вот как сейчас. Иван почему-то не был удивлен, когда Настя ему сказала, что это бабушка забрала из ее портфеля ключи и телефон. Такое было вполне возможно. Причем, доктор на консультации сказал, что это последствия инсульта, и лучше уже не станет, будет становиться только хуже.
Парень отпер квартиру своим ключом, но, переступив порог, сразу же учуял резкий запах газа.
– Не заходи пока, — крикнул он сестренке.
Сам побежал на кухню. Так и есть! Все конфорки на плите были включены, а на полу валялась разлитая кастрюля борща, который сварила Марина перед уходом на работу. Иван быстро выключил все конфорки и распахнул пластиковую створку кухонного окна.
Бабушку парень нашел в зале. Она сидела в кресле, взъерошенная, и взгляд ее был недобр. В руках старушка держала спицы для вязания.
– Ты кто такой? — визгливо завопила она на Ивана. — Ты как сюда попал?
– Бабушка, это я, твой внук, — Иван пытался успокоить женщину.
Парень стоял возле двери, не делая попыток приблизиться к бабушке. Он знал ее эти агрессивные состояния. Именно в таком вот состоянии она ткнула ножницами в ногу своей дочери, внезапно узрев в ней врага.
– Уходи! Уходи немедленно! — визжала старушка, выставляя перед собой спицы. — Милиция, милиция! Помогите, грабят!
Иван предпочел отступить. Он абсолютно терялся в такие моменты и не знал, как успокоить бабушку.
В коридоре робко топталась Настя и морщила носик.
– Ваня, чем это пахнет?
– Газом пахнет. Выйди в подъезд, нечего тебе здесь дышать. И дверь оставь открытой. Надо все проветрить.
Вытолкав сестренку, Иван кинулся звонить матери. Он бы и сам ушел — в квартире было нечем дышать, но оставлять бабушку одну тоже было нельзя. А что, если она чиркнет спичкой?
Марина охнула в трубку, услышав сына.
– Ваня, надо хорошенько и быстро проветрить квартиру. Я попробую сейчас отпроситься с работы и прибежать к вам. Ты только не оставляй бабушку одну. Где она сейчас?
– Она в зале, и у нее вязальные спицы. Она агрессивно настроена, как тогда, ну ты помнишь…
Марина застонала, и сын даже представил, как она стоит там на работе, держась за сердце.
– Сынок, я понимаю, тебе страшно, но надо за ней все-таки приглядеть, пока я не приду. Там в зале, в комоде, среди разной мелочевки, есть папины зажигалки. Что, если бабушка до них доберется?
– Я понял, мам. Я присмотрю, ты только приходи быстрей.
Иван приоткрыл дверь зала и, сквозь щелочку, начал присматривать за бабушкой. Она все так же сидела в кресле и все так же сжимала спицы. Глаза ее поблескивали зловеще.
– Я тебя вижу, — заявила она. — Ты кто такой? Следишь за мной?
Ивану становилось жутко. Хорошо хоть Настя согласилась уйти к подруге, бросив в прихожей портфель. Однако к тому времени, когда Марина прибежала с работы, ее мама почти пришла в себя. Она встала с кресла, воткнула спицы в клубок пряжи, валявшийся на полу, и начала бормотать что-то про вязание носков. Потом повела носом и шумно втянула в себя воздух.
– Это что, газом пахнет? — спокойно спросила пожилая женщина. — Ваня, ты чего там заглядываешь? Заходи. Чем пахнет в квартире?
Парень выдохнул. Бабушка стала вновь почти прежней его бабушкой, и он спокойно вошел в комнату. Открыл балконную дверь.
– Бабуль, пусть проветрится. Ты права, в квартире чем-то пахнет.
Так как дверь квартиры была распахнута настежь, Марина вошла неслышно. Она застыла на пороге зала, переводя взгляд с мамы на сына. Глаза женщины были на мокром месте.
– Ты зря отпросилась, — постарался улыбнуться Иван. — У нас уже все хорошо, правда, бабуль?
– Хорошо-то хорошо, — ворчала старушка. — Только вот почему так газом пахнет? Марина, а ты чего дома? Ты разве не работаешь сегодня?
– Работаю, мам. Я ненадолго, скоро снова убегу.
Женщина бочком зашла в комнату и, стараясь сделать это незаметно, сунула себе под кофту клубок пряжи с воткнутыми в него спицами. Сделала сыну знак рукой.
Они ушли на кухню, и там женщина увидела разлитый по всему полу борщ. Бросилась его убирать, и одновременно говорила сыну:
– Ваня, наверное, пришло время спрятать все колющие и режущие предметы. Я сейчас убегу на работу, а вы с Настей соберите все ножи, вилки, ножницы, спицы и все такое, ну, ты понял. А потом мы вместе подумаем, где у нас это будет храниться, так, чтобы бабушка не нашла. И постарайся не задерживаться после института, когда я на работе. Думаю, Насте не стоит больше оставаться с бабушкой вдвоем.
– Я и сам так думаю, — горько вздохнул Иван. — Да я уж и так бегом бегу, а не успеваю. Как представлю, что было бы, если бы бабушка чиркнула спичкой или нашла зажигалку…
– Ваня! — Марина к тому времени убрала кухню и схватилась за голову. — Я стараюсь об этом не думать. Я не знаю, как нам жить дальше. Просто не знаю! Я не могу уйти с работы. Вам нужно учиться. Нам нужно на что-то жить.
Иван видел, что мама готова разрыдаться, и мягко прикоснулся к ее плечу.
– Ну все, мам, ладно. Запах почти выветрился. А бабушка сейчас нормальная. Я позвоню Насте, пусть она возвращается домой. И ты беги на работу. Сегодня мы как-нибудь справимся.
– Сегодня, вот именно сегодня! — протяжно выдохнула Марина. — А что дальше? Как нам жить? Господи, что же делать?
Марина, коря себя за то, что бросает больную маму на своих детей, убежала на работу. А Иван позвонил сестренке и принялся думать, чем он будет ее кормить в отсутствие борща. Остановился на яичнице с колбасой, и к тому времени, как Настя прибежала от подружки, живущей в соседнем подъезде, на столе ее ждал горячий ужин. Позвали кушать и бабушку. Она пришла, как ни в чем не бывало. Но возмутилась, когда Иван подал ей ложку.
– Кто это яичницу ложкой ест? Ваня, ты чего? Вилки давай.
– А нет у нас больше вилок, — отвел глаза парень. — Мама их все в ломбард сдала, — ляпнул он, не зная, что сказать.
– Какой ломбард, Ваня? Ты с ума сошел?
Тут же, забыв, о чем они разговаривали, бабушка переключила свое внимание на Настю.
– А кто эта девочка за столом? Твоя подружка? Такая невежливая, уселась тут есть и даже не поздоровалась.
Настя сделала большие глаза, состроила гримасу брату и, наспех затолкнув себе яичницу, побежала в комнату. Бабушка ела не спеша, и на нее вновь накатывало. Иван понял это, когда она обратилась к нему, назвав молодым человеком, и отругала за плохое обслуживание.
Несколько дней семья прожила относительно спокойно. Бабушка их не узнавала, но, по крайней мере, не сильно чудила. А потом грянул гром. Она затопила соседей, оставив открытыми краны в ванной комнате. Никто так и не понял, хотела ли бабушка помыться, набрать ванну, либо сделала это специально. Это уже не имело значения, когда на Марину орал злющий мужик с нижнего этажа.
– Вы хоть понимаете, что натворили? Я только недавно ремонт сделал. Вы мне все оплатите! Все, до копейки. И вообще, почему вы оставляете в одиночестве невменяемого человека? Мало ли как она у вас может учудить. Соседи говорят, недавно в подъезде газом пахло. Это ее фокусы? Вы нас всех опасности подвергаете. Так дальше продолжаться не может.
Марина ползала по полу, собирая тряпкой воду и молчала. Ей нечего было сказать.
Сосед убежал, крикнув напоследок, что ущерб им придется оплатить. Марина в сердцах отбросила мокрую тряпку, забрызгав кафель на стенах, уселась в лужу и расплакалась. Иван пытался ободрить мать, продолжая собирать воду. Нужных слов не находилось. А что тут скажешь?
Вечером, когда бабушка и Настя улеглись спать, Марина устроила на кухне семейный совет. Совет состоял всего из двух человек — ее и сына.
– Ваня, ты у меня уже взрослый, — неуверенно начала женщина. — Я хотела с тобой посоветоваться. Вот смотри, что мне дали на работе.
Марина положила на стол белую пластиковую визитку.
Ивану бросилось в глаза написанное крупными черными буквами слово «Интернат».
– Знаю, Ваня, знаю, это очень плохо, — затараторила Марина, словно оправдываясь перед сыном. — Но у нас нет с тобой другого выхода. Это хорошее место, я узнавала, там к больным относятся по-человечески. Расходы на содержание бабушки будет покрывать ее пенсия. Мы будем ее часто навещать.
Ивану стало стыдно, что мама, тянущая на себе всю семью, еще и оправдывается перед ним. И он быстро закивал головой.
– Мам, да, конечно. Другого выхода у нас нет. А если мы увидим, что бабушке там плохо, мы же всегда сможем ее забрать. Да?
Через несколько дней бабушку определили на новое место проживания. В тот день она никого не узнавала. Ей казалось, что ее привезли в санаторий, где она отдыхала с мужем по молодости. Бабушка придирчиво осматривала условия в палате, называя ее «номером», ворчала и не понимала, почему эта незнакомая ей женщина и парень все время стыдливо отводят глаза.
Без бабушки дома стало очень спокойно. Выдохнула Настя и вновь начала приглашать в гости своих подружек. Только Марине было очень стыдно, и она навещала свою маму так часто, как только у нее предоставлялась возможность. Хотя могла бы этого не делать. Пожилая женщина почти никогда ее не узнавала, но выглядела вполне довольной жизнью.
Через пару недель к Марине из соседнего города приехала ее сестра Оксана. Это не было приездом в гости. Оксана узнала, что Маша сдала маму в интернат. Она разразилась проклятиями, едва только вошла в квартиру.
– Как ты могла? Это же наша с тобой мама! Никогда не думала, что ты такая с..ка, что при живых детях оставишь маму гнить в интернате.
Марина пыталась объясниться. Рассказывала, что другого выхода у нее просто не было. Но Оксана не слушала, продолжая орать:
– Слава Богу, мама вырастила одну такую неблагодарную дочь. Я не такая. Я сегодня же ее забираю и увожу к себе.
После ухода сестры Марина вновь плакала. Сын обнял ее, пытаясь утешить. А Настя язвительно спросила:
– А чего это тетя Оксана так орет? Она хоть представляет, какая бабушка сейчас? Она же у нас очень давно не была.
Это было правдой. Оксана, хоть и была старшей сестрой Марины, все еще работала, как и ее муж. Единственная их взрослая дочь давно вышла замуж и жила отдельно.
Оксана выполнила обещание и забрала маму к себе. Марина пыталась созваниваться с сестрой, чтобы узнать, как мама, но Оксана лишь пренебрежительно отмахивалась по телефону, ничего толком не рассказывая.
Спустя месяц у Марины выпали два выходных, и она, преодолев стыд, отправилась в соседний город, чтобы самой навестить маму. Появление сестры стало для Оксаны неожиданностью — она стояла на пороге, будто не решаясь впустить Марину. Наконец, она немного отступила в сторону, растерянность была написана на ее лице.
Марина спокойно спросила:
— Где мама? Как она сейчас? Я приехала навестить ее.
— Мамы здесь нет. Она снова в интернате, — Оксана отвела взгляд.
— Как в интернате? — Марина ахнула. — Ты ведь кричала на меня, что я неблагодарная дочь, а сама что?
— Прости, Марина, — слабо ответила Оксана. — Я ошибалась. Мама, и правда, не в себе. Муж устроил скандал: сказал, что не будет жить под одной крышей с ней. Я отвезла ее обратно — в тот же интернат в вашем городе. Ей там было неплохо.