– Раздражает до невозможности! Ты даже не представляешь! Опять понёсся за своим сыном! Вот притащит его сейчас, и мне придётся изображать радость от встречи. А мне это надо, скажи? Зачем мне чужой ребёнок? Как собаке пятая нога! Особенно если учесть, кто его мать… – Катя прикусила язык, поняв, что называть бывшую жену своего жениха обидными словами слишком рискованно. Это сразу бы выдало её ревность и зависть к её внешности. Катя яростно вытирала пыль с подоконника, украдкой поглядывая на парковку перед домом — ещё не приехали.
– Ой, да всё понятно, – хихикнула подруга в трубку. – Интересно, что там за бывшая такая у него, судя по твоим словам, прямо супермодель какая-то.
– У меня её фотка есть, – буркнула Катя. – Хочешь, вышлю?
– Давай! Откуда у тебя?
– Максим сам прислал, типа, чтобы показать сына… Ну и она там тоже. На всех снимках только и разговоров, что о ней. Какая она идеальная мать, и мне всё время её в пример ставит, можешь себе представить? — не унималась Катя, листая фотографии в поисках нужной.
– Понятно, понятно… – протянула подруга, делая затяжку, что Катя сразу поняла по звуку. – А почему они, интересно, разошлись, если она такая замечательная? Ты вроде говорила уже, но я забыла.
– Она его бросила, сколько можно повторять? Нашла кого-то по интернету и умотала в Германию, там оказалось всё не так радужно, вот и вернулась. И теперь Максим каждые выходные и праздники мчится туда, к этому ребёнку, тащит к нам его или везёт их куда-то…
– Двоих везёт?
– Ага. На аттракционы, в парки, в магазин за обувью, кстати, у меня такой дорогой обуви нет как у этого ребёнка. Всё-всё туда теперь, все ресурсы, а когда я намекнула купить кроссовки для моей дочери — мы тогда как раз в магазин зашли случайно, а я без карты, — он знаешь что сказал? — Катя изменила голос на противно-ломкий: — «Мы же договаривались, что ты сама обеспечиваешь своего ребёнка!» Так я ему на карту перевела, только после этого оплатил! Выслала я тебе фото, смотри.
– Ну, Кать… это же и впрямь не его ребёнок… Пока официально не поженитесь, будь терпимее. Не время права качать. Ой-ё-ёй! Какая она… Знаешь, говорят, что любая девушка лучше откусит себе язык, чем признает другую красивой, но она реально обалденная.
У Кати даже лицо перекосилось:
– Ой ли! Обыкновенная! Всё, приехали они, потом перезвоню.
Катя ревностно наблюдала через окно с какой заботой её мужчина вытаскивает из детского кресла четырёхлетнего сына, как поправляет на нём кофтёнку, с какой нежностью берёт за руку и ведёт к подъезду… Ребёнок ни в чём не виноват, но именно он, сам того не ведая, выступал связующим звеном между папой и мамой, он был опасен, он мог разрушить счастье Кати! Женская интуиция подсказывала Кате, что в отношениях Максима и бывшей жены не поставлена точка. Сколько он ей рассказывал о своём разбитом сердце, о боли своей! Как он страдал оттого, что целый год не видел ребёнка! И вот нате вам, держите и радуйтесь: вернулась три месяца назад эта зараза, вся из себя королева, ухоженная, стильная, самоуверенная донельзя! Нет, нет, у таких корона никогда с головы не слетает, даже если падают низко и больно… Всегда подбородок кверху!
«Вернулась она! Из Германии! Да выперли там её, вот и вернулась, хвост поджав!» — в сердцах думала Катя.
У них свадьба на носу, расписаться должны через два месяца. Катя так долго мечтала встретить того единственного! И ведь до появления этой всё хорошо было, Максим даже к дочери Кати относился с вниманием, подарки ей покупал, старался наладить контакт, задобрить девочку! Жили как полноценная семья! Все радовались за Катю! Ну, кто радовался, кто завидовал — подруги, конечно, завидовали, все говорили, что «с прицепом» мужчину мечты найти трудно, а она вон как им нос утёрла.
А теперь тучи нависли над её счастьем. Эта бывшая, Ирина, с первого дня после возвращения не давала покоя Максиму. Без конца фоточки высылала себя и дитя: как они кушают, как гуляют, какие рисунки — вот наглость! — они малюют. А Максим всё ей показывал с улыбкой, с гордостью за сына. Над рисунком он даже опечалился и задумался: там домик, деревце, и на этом фоне семья — мама, папа и мальчик с подписью «любимому папе». Как будто мальчик писать в четыре года умеет! Ирина своей рукой водила. Ну и хитрая! И это не всё ещё! Регулярно интересуется Ирина как у Максима дела, как самочувствие, пишет, что мальчик скучает и когда же Максим к ним приедет. И Максим позабыл о том, что она больше года его игнорировала, фотографии высылала редко и только мальца, а теперь на каждом фото сама красотой сияет, улыбка лукавая на все тридцать два… Максим отвечал односложно, он ничего не скрывал от Кати, давая читать ей их переписки. Он уверял её, что назад дороги нет, что у него всё отрезало, вот только почему он на днях сменил на своём телефоне пароль?
– Мне надоело твоё недоверие. И вообще неприятно, когда в твоём телефоне каждый день рыскают. Я тебе сто раз сказал: «Не переживай, всё нормально, у нас отношения только вокруг ребёнка.» Лучше вообще не лезь в это дело, нечего тебе знать лишнего. Ирина — прошлое, но сын — это настоящее и будет таковым всегда.
И перестал ей что-либо показывать. И по отношению к дочке Кати заметно остыл: не играл с ней больше, стал ныть о том, что шумит она и не отвезти ли её на пару деньков к бабушке…
Стряхнув с себя озабоченное выражение лица, Катя встретила мальчика с улыбкой.
– Тааак, кто к нам пришёл? — провозгласил Максим, — встречайте гостя!
Катя посуетилась для виду, потом завела мальчика в комнату дочери. Максим приземлился на ковёр к детям.
– Ты кушать хочешь, Вань? — ласково обратилась она к мальчику. — У нас такие макарошки есть мммм… с сыром! Ты же любишь?
– Не будет он, я ему киндер по дороге купил, сбил аппетит, — погладил мальчика по голове Максим. — Мы вообще ненадолго, через сорок минут уйдём.
– Киндер? — оживилась дочь Кати, — я тоже хочу киндер!
Максим глаза опустил, словно и не услышал.
– Я тебе куплю сегодня, солнышко, чуть попозже, — сказала Катя, сверля обиженным взглядом затылок Максима. Мог бы и на двоих купить, а раз уж только сынуле взял, так молчал бы! — А куда вы собрались?
– Дааа… Сходим куда-нибудь. Ирина через час освободится, она маникюр делает.
– Понятно, — сухо ответила Катя.
– Что тебе понятно? — по прежнему не поднимал глаз Максим.
– Всё мне понятно. Абсолютно всё! — начала она повышать голос. Максим встал и указал ей на дверь.
– Так, давай не при детях!
Катя села на диван, руки скрестила, ноги тоже. Отвернулась обиженно.
– Ты что-то мне сказать хочешь?
Катя ногой задёргала.
– Хочу!
– Слушаю!
– Почему мы не можем вместе пойти? Почему она повсюду с тобой лепится? Это ненормально, ты понимаешь? Она твоя бывшая, мы твоя семья и было бы правильно, если бы мы ходили куда-то вчетвером, без неё! Пусть устраивает свою личную жизнь, а в нашу не лезет!
– Ваня любит, когда мы вместе, ему с тобой… некомфортно. Ты для него чужая. А так ребёнок хотя бы раз в неделю чувствует себя членом полноценной семьи.
Катя молчала. Она много чего хотела сказать… Да боялась.
– Мне не нравится, что мы перестали куда-то выбираться вместе, у тебя теперь все выходные заняты этими.
– А все будние дни заняты вами.
– Ох! Велико ли счастье! Вернёшься с работы полуживой, сил ни на что нет, даже поговорить не можем нормально. Раньше выходные нашими днями были, а теперь что?
Максим начал выходить из себя, лицо посуровело, взгляд как у хищника, готового цапнуть или напасть, защищая себя.
– И что ты предлагаешь? Слушаю твои варианты!
– Я хочу, чтобы всё было как раньше, — упёрто сказала Катя и вдруг, потеряв контроль, зашипела сквозь зубы: — я её ненавижу, эту Ирину твою, она скотuна такая специально всё делает, манипулирует тобой через малого, вернуть хочет, а ты ведёшься, как баран! Ой, сыночек мой ненаглядный! Ну конечно я для тебя всё, всё, всё! И для мамки твоей соответственно! — некрасиво скривилась Катя, заменяя агрессией слёзы, — вы ж мои золотые! Как я жил без вас!
– Прекрати, не выводи меня, — также, сквозь зубы, процедил Максим.
– Она сама тебя бросила! Сама семью разрушила! Поторговала там собой, да неудачно! А тут ты — запасной вариант! И теперь твой сын… Нафиг он нужен тут мне? Ты думаешь мне за счастье его видеть? Мы так не договаривались! Это чёрт знает что а не семья!
– Ну и вали тогда!
– Чтооо? — округлила глаза Катя.
– Что слышала! Это мой родной ребёнок и если тебе что-то не нравится — не держу.
– Максим… — еле вымолвила Катя, — у нас же всё хорошо было, зачем ты так? Выходит, ты меня не любишь? .. И не хочешь больше… Из-за неё…
– Люблю. И хочу. И она… Да при чем тут она?
Громко и резко заплакал сын Максима, а точнее завизжал. Родители бросились в детскую.
– Она… меня… била… — захлебывался мальчик, прячась в объятиях отца.
– Маша! — вскрикнула Катя.
– Это моя барби! Не дам! — прижимала к себе игрушку девочка.
– А если я тебя сейчас ударю, а? — громыхнул Максим. Он смотрел на Машу зло, еле сдерживаясь, чтобы и впрямь не отомстить за сына. — Вот давай я тебя сейчас!
Он резко схватил девочку за руку и притянул к себе.
– Максим, перестань! — испугалась Катя.
Максим ещё раз встряхнул её, надутую, ощетинившуюся, по-детски упертую.
– Драться можно? Драться можно, я спрашиваю?
– Нет, — буркнула Маша.
– Это мой сын, тебе ясно? Либо играйте дружно, либо вообще не играйте! И эту барби подарил тебе я, могу вообще забрать назад. Отдавай!
Максим попытался выхватить игрушку.
– Господи, Максим, это всего лишь дети! — встала Катя между ним и дочерью. Такую дикость от будущего мужа она не ожидала. Но Максим до того обиделся за сына, что аж покраснел.
– А мне он и не нужен, бе! — осмелела девочка, прячась за спиной мамы, — пусть вообще не приходит, нюня!
Максим взял мальчика на руки и встал.
– Мы уходим, Вань. Здесь нам не рады. Давай на улице подождём твою маму, на площадке.
Пока Максим спешно одевался, Катя пыталась его остановить. Зря она ему столько всего наговорила! Ведь и его тоже можно понять!
– Ты вернёшься?
– Не знаю. Пока нет желания, — холодно ответил он.
Максим вернулся поздно вечером. К тому времени Катя уже успела многое: и поплакать, и пожаловаться мамочкам на детской площадке, и обвинить во всем себя, и решить, что Бог с ним, пусть проводит время с сыном, ведь это значит, что он хороший отец и когда у них родится совместный ребёнок…
«Максим переключит свой родительский пыл на него, а этот пацан… отойдёт на второй план. Это естественно. Главное не пороть горячку. Сейчас он просто соскучился по мальчику, вот и носится.»
Они разговаривали долго и искренне. Максим попросил прощения за то, что вспылил с дочкой Кати, пообещал, что больше такого не будет. Он заверял Катю, что между ним и Ириной ничего нет и не будет, потому что он не прощает предательство.
– Я же не отсталый, прекрасно понимаю, что она ко мне заигрывает. И мне это даже нравится, понимаешь… Это как месть… Даже смешно оттого, как она старается, а я такой весь неприступный, делаю вид, что до меня не доходит. Но я заигрался, пожалуй, не подумал о том, что тебе это неприятно. Давай следующие выходные проведём вместе: я, ты и дети? Съездим куда-нибудь? Мой сын нормальный мальчишка, хоть и избалованный… Я был бы счастлив, если бы ты нашла с ним общий язык, без притворства.
– Хорошо, тогда позвони ей и скажи это. Пусть прекратит и не надеется, пусть ищет другого спонсора. Ну, разумеется, алименты никуда не денутся, я всё понимаю.
– Ну… ок, — замялся Максим.
– При мне напиши. Сейчас, — сделала упорные глазки Катя.
Максим разблокировал при Кате телефон и, о чудо, она запомнила комбинацию цифр — это была дата её рождения. Как мило!
Он написал всё то, что они обсуждали. И что он любит Катю. Так и написал. И назад дороги нет… И хватит им уже проводить время вместе, их игры зашли слишком далеко. Ну и тому подобное. Ирина тут же прочла и ничего не ответила.
Ночью Максим часто беспокойно ворочался, периодически поднимался, и этим будил Катю. Но она, уставшая от эмоциональных потрясений дня, была слишком вымотана, чтобы полностью проснуться. К утру, около шести, она приоткрыла глаза и заметила, что Максим, наконец, спит, а его телефон лежит рядом на подушке. Катя осторожно взяла его, разблокировала и быстро просмотрела несколько сообщений. Из них она поняла: Максим всё ещё хранит чувства к Ирине… но и Катю любит. Такая двойственность. Хотя Ирина действительно осталась для него в прошлом. Однако одно сообщение сильно задело Катю. «Ну как можно быть такой самовлюблённой!» — подумала она, ощущая неприятное чувство, словно кто-то провёл холодной слизью по её коже.
«А всё-таки мой хлеб был для тебя вкуснее. Признай!»
Максим ответил:
«Может, и вкуснее, но уж больно часто попадались кусочки с горечью. Не хочу больше нарваться на яд, спрятанный в мягкой корке».
После этого многое изменилось. Постепенно отношения наладились… Катя не только стала спокойнее относиться к сыну Максима, но и научилась по-настоящему его принимать. А как иначе? Этот мальчик был частью Максима, его отражением, его продолжением. Да и в самом деле, мальчишка оказался вполне милым.
«Если любишь, — размышляла Катя, наблюдая, как Максим покупает мороженое обоим детям, — приходится проявлять мудрость, даже если это требует усилий. Надо уметь видеть хорошее, даже в слабостях человека, которого любишь.» Максим не изменил своих привычек: каждую субботу он забирал сына к себе. У Ирины появился новый ухажёр, и ей было удобно, что в это время сын находился с отцом.