— Всё, всё мне это надоело, — Вера кричала в трубку так, что Олеся вздрагивала, хотя муж разговаривал в прихожей, а она сидела на кухне. — Приезжай и забирай её. Это и твой ребёнок тоже! Мне нафиг не нужны твои алименты, я сама буду платить тебе алименты. Забирай это чудовище… Если не заберёшь в течение часа, я отвезу её в детский дом. Напишу отказную, мне плевать…
Олеся с тоской слушала вопли бывшей жены своего мужа, и её охватывало отчаяние.
«Всё, конец идиллии», — думала Олеся. Если уж мать не может справиться, называя дочь чудовищем, то Олесю дочка мужа точно «перекусит пополам и не подавится».
Олеся не любила конфликтов, никогда ни с кем не ругалась. Сейчас она сидела, чуть не плача.
Муж виновато посмотрел на Олесю.
— Лесёнок, Вера беснуется, Алиса к нам приедет пожить. Но ты не переживай, это временно.
Олеся молча кивала. Она не сказала мужу, что слышала весь разговор, и что там не было ни слова о том, что девочка останется у них временно.
Они приехали часа через три.
Олеся уложила спать Егора и сидела, ожидая мужа.
— Вот, — виновато сказал Юра. — Мы приехали. Задержались немного. — Он отходит в сторону, и Олеся видит маленькую худенькую девочку с хвостиком мышиного цвета волос.
Олесе стало жаль девочку, но только на минуту, пока та не дёрнула плечом и не бросила отцу:
— Что ты как собачонка, отчитываешься перед каждой?
— Алис, Олеся — не каждая. Олеся — моя супруга, ты прекрасно это знаешь.
— Мне плевать, кто там твоя… Покажи, где мне спать, или, может, лучше мне не раздеваться — сразу в детский дом отвезёшь?
— Будете кушать? — Олеся решила не обращать внимания на слова девочки.
— Кушаешь ты, а нормальные люди едят. И нет, мы заехали и поели нормальной пищи. Отец хоть поел по-человечески, а не ту бурду, что ты наварила.
— Алиса! — строго сказал Юрий. — Быстро извинись перед Олесей.
— Нет, — девочка повернулась к отцу. — Нет! И что ты мне сделаешь? Можешь побить меня. Мама считает, что мне помогает взбучка.
Олеся ушла в комнату к сыну.
Пришёл Юра, он был на взводе и весь издерган.
— Ну что мне делать? Не в детский же дом её отдавать, в конце-то концов.
Олеся пожала плечами.
— Я не знаю… Она Егору ничего не сделает?
— Да что ты тоже начинаешь, ну ё-моё…
И начались тяжёлые будни.
Олеся терпела, Алиса истерила.
Сначала Олеся пыталась кротостью завоевать доверие девочки, но сделала только хуже.
Подросток, поняв, что ей никто не перечит, стала доводить до слёз свою молодую мачеху.
— Заткни его, я делаю уроки, — выходила она из себя, показывая на смеющегося Егора.
Алиса не ела то, что готовила Олеся. При них не ест, но накладывает в тарелку и уносит к себе в комнату, пока никто не видит. Постоянно фыркает. Пока отца нет, сидит, запершись в комнате. Как только он приходит с работы — выходит, и начинается представление.
Она не даёт взять на руки Егора, залезает на руки к отцу, прижимается к нему и щебечет, как она скучала. Егор начинает плакать, тогда отец просит Алису сесть рядом, и берёт на руки мальчика. Что тут начинается — истерика, слёзы, падение в обморок. Крики о том, что она никому не нужна, и лучше её сдать в детский дом.
Олеся подхватывает плачущего Егора и уходит на кухню, а иногда и на улицу.
Олеся знала, что мужу тяжело, но силы её были на исходе. Она была в шаге от того, чтобы взять Егора и уехать к родителям.
Приехала в гости к Олесе её старшая сестра, Юлька, полная противоположность Олеси.
Юля попала как раз на истерики и вопли: «Убери этого ненормального!»
Егор начал ходить и подполз к двери, где сидела Алиса, начал стучать погремушкой. Алиса резко открыла дверь, малыш от неожиданности упал и начал реветь. Алиса закричала, но Юля, подхватив упавшего племянника, вставила ногу в дверь, не давая Алисе её закрыть.
— Ещё раз мой племянник заплачет из-за тебя, я выдеру тебе ноги. И мне плевать, жалуйся кому хочешь, я всем скажу, что ты врунья.
Юля повернулась к сестре:
— Не знаю, чего ты терпишь. Давно бы уже Юрке капала на эту неадекватную, ей место в психушке.
Алиса замерла, прислушиваясь.
— Не надо, Юль, — попросила Олеся.
— Что «не надо»? Пусть эта девчонка командует? Я-то знаю, отчего Верка от неё избавилась. Трёх мужиков потеряла благодаря этой заразе. Вот нервы и не выдержали. Я говорю, её в дурку надо.
Юля работала с детьми, поэтому понимала психологию подростков.
Олеся всячески показывала Юле, что не нужно продолжать разговор, но её было не остановить. Юля подмигивала сестре, прикладывала палец к губам и продолжала говорить.
Алиса притихла, стала осторожнее передвигаться по дому, понимая, что может наткнуться на бегущего по коридору Егора. Но напряжение никуда не исчезло.
Однажды, собираясь гулять с Егором, Олеся обнаружила, что её кроссовки порезаны. Не износились, а именно порезаны ножом. В следующий раз оказалось, что изрезана новая ветровка.
Олеся позвонила Юле.
— Юль, она портит мои вещи. Кроссовки порезаны, ветровку тоже.
— Ну, чего я говорила? Она тебя выжить пытается. Если не найдёшь с ней общего языка, то сживёт.
— Да какой там общий язык, Юль… Я её боюсь.
— Вот именно, а она это чувствует. Ей кажется, что она никому не нужна, вот и пакостит.
— Но как это — не нужна?
— А вот так. — Юля вздохнула. — Иди и порти её вещи в ответ.
— Что?
— Да, да, иди и возьми её вещи. Или, лучше, просто нагло носи. У тебя с ней один размер?
— Ну да, один.
— Вот и всё. Юрке ничего не говори, а ей скажи: «Ты портишь мои вещи, а я буду носить твои». И добавь, что если будет жаловаться, расскажешь отцу про порезанные кроссовки. Скажи, что они стоили одиннадцать тысяч.
— Но они стоят тысячу! Я их в эконом-классе купила.
— Это не важно, Олеся. Ты сделай так, как я говорю.
Олесе было страшно, но она сделала, как сказала Юля.
Когда Олеся в первый раз надела одну из Алисиных вещей, девочка обалдела. Даже икнула от такой наглости мачехи.
В ответ Алиса вылила всё приготовленное Олесей на ужин прямо в туалет.
Олеся позвонила Юле.
— Она всё вылила в унитаз, даже суп…
— Что ты молчишь? — взорвалась Юля. — Забирай Егора и приезжай ко мне. Пусть Юрка с ней разбирается.
Олеся забрала сына и поехала к сестре. Когда Юра вернулся с работы и приехал к Юле, его встретили с гостеприимством, и его покормили.
Когда они вернулись домой, Алиса встретила их злая.
— Пап, почему твоя дура не готовит еду? Ты голодным будешь ходить?
— Алиса, что значит «дура»? Олеся — взрослый человек. Она ведь не сказала тебе ни одного плохого слова. Что это значит?
— А то, что я не должна голодом сидеть!
— Как голодом? — удивилась Олеся. — Юра, там кастрюля борща, макароны, котлеты и пирог.
— Может, она не видела, — предположил Юра, пожав плечами.
Олеся прошла на кухню.
— Алиса, ты что, прямо из кастрюли ела? Грязные кастрюли есть, а тарелок нет, — сказала она, обращаясь к Юре, который зашёл следом.
— Ого! Ну ты, Алиска, и поела! — засмеялся Юра.
— Алиса, если не наелась, у нас есть пироги, я захватила от тёти Юли, — сказала Олеся. — Поешь.
— Жри сама, — фыркнула девчонка.
— Алиса! — закричал Юра, но Олеся только вздохнула и спокойно начала мыть посуду.
— Подожди, — сказал Юра, и, подойдя к Алисе, взял её за руку, подвёл к раковине. — Давай, вперёд и с песнями. У нас слуг нет.
— Я не ела! — взвизгнула Алиса. — Я же сказала!
— Ты была дома одна, когда мы уходили. Кастрюли были полные. Мы вернулись — грязные кастрюли лежат в раковине.
— Нет! Неправда! — кричала девочка. — Я вылила всё в унитаз, когда ещё Олеся была дома.
— Что ты сделала? Вылила еду в унитаз? — Юра говорил спокойно и медленно. — Ты взяла и вылила то, что было приготовлено не тобой, в унитаз? Я правильно понял?
Это была последняя капля для Юры.
— Я подумаю, что с тобой делать. Возможно, нам придётся поместить тебя в клинику. Ты опасна для окружающих.
— Что ты такое говоришь? — взвизгнула Алиса.
— Ты постоянно кричишь, творишь ужасные вещи.
— Я не псих! — заплакала девочка.
— Вот там тебя обследуют и выяснят. Лучше перестраховаться, чем ждать, пока ты что-то натворишь.
Девочка разрыдалась и ушла в свою комнату.
Олеся тихо наблюдала за происходящим, всё ещё обдумывая слова Юры. Может, он действительно был слишком строг, но Алиса и правда переступила все границы.
— Может, ты слишком жёсток с ней, Юра? — тихо спросила Олеся.
— Я уже не знаю, как иначе, — Юра выглядел усталым и разбитым. — Я стараюсь, ты же видишь. Но она не идёт на контакт. А после того, как она возвращается от своей матери, всё становится только хуже. Сколько это может продолжаться?
Олеся не знала, что сказать. Она видела, что Юра старается, но ситуация действительно становилась всё более невыносимой.
В то же время она начала замечать, что Алиса часто наблюдает за ними, когда они с Юрой или с Егором проводят время вместе. В её взгляде было что-то новое — смесь тоски и отчаяния.
Олеся рассказала об этом Юле.
— Юль, я пытаюсь вовлечь её в наши разговоры, спрашиваю что-то, предлагаю поиграть с Егором. Иногда она делает шаг навстречу, но тут же отталкивает нас обратно.
— А Юрка что?
— Он тоже старается, но пока всё без толку.
— Олесь, ей кажется, что её мать предала. А для ребёнка мать — это самое важное. Ещё она видит, что отец счастлив не с её мамой, а с тобой. Ей кажется, что она никому не нужна.
Олеся тяжело вздохнула.
— И что с этим делать?
— Если не получится приручить её, ничего страшного. Ты ведь уже стараешься. Но если получится, ты увидишь, как она изменится.
Олеся задумалась над словами сестры. Она действительно пыталась найти общий язык с Алисой, но всё ещё сомневалась, что сможет.
Однажды, гуляя с Егором, она услышала крик. Ей показалось, что голос был знаком.
Олеся насторожилась. Она быстро посадила Егора в коляску и пошла на звук, который, казалось, доносился из глубины парка. За деревьями раздавались шум и крики. Когда Олеся подошла ближе, она увидела, что на земле боролись несколько подростков. Один мальчик стоял в стороне и снимал происходящее на телефон. Олеся мгновенно узнала Алису по ботинкам.
— А ну отпустите её, быстро! — закричала она, бросив коляску у ближайшего дерева.
Крупная девица навалилась на Алису, и рядом стояли ещё две, подбадривая свою подругу. Олеся, не раздумывая, вцепилась в двух девчонок, разъединяя их, пока Алиса пыталась подняться с земли. Егор начал плакать, сидя в коляске, а Алиса, залитая слезами и с царапинами на лице, с трудом удерживалась на ногах.
— Ах вы, малолетние твари, — Олеся яростно кричала, разрывая драку. Силы, откуда-то взявшиеся в этот момент, удивили даже её саму.
Кто-то из прохожих вызвал полицию, и вскоре они прибыли на место. Олеся усадила Алису на лавочку, пытаясь её успокоить, в то время как рядом причитал Егор. Вскоре к ним подъехала скорая, чтобы осмотреть девочку, у которой текла кровь с лица.
Олеся быстро позвонила Юре, рассказала о случившемся, а тот, в свою очередь, позвонил Вере. Но Вера ответила, что не сможет приехать.
Не теряя времени, Олеся вместе с Алисой и Егором отправилась в больницу. Алиса выглядела испуганной и тихо плакала всю дорогу. Олеся, неожиданно для самой себя, почувствовала волну нежности и материнской заботы. Она обняла обоих детей, поцеловала Егора и слегка коснулась щекой Алису.
— Ничего, моя маленькая, не плачь. Я их всех пришибу, никто не смеет обижать моих детей, — прошептала Олеся.
В больнице врачи быстро диагностировали сотрясение у Алисы. Юра примчался в больницу как только смог и кинулся к дочери.
— Дочка, что случилось? — взволнованно спросил он, держась за её руку.
— Кого с собой возьмёшь? Папу или маму? — спросил врач, предлагая сопровождать девочку на обследование. — Родители, кто пойдёт?
Юра и Олеся замялись на секунду.
— Маму, — неожиданно сказала Алиса и умоляюще посмотрела на Олесю.
— Конечно, я пойду, — спокойно ответила Олеся.
Пока врачи осматривали Алису, снимая побои и оформляя документы, прошло несколько часов. Наконец они вернулись домой, где девочке прописали полный покой.
Поздним вечером, когда Егор уже крепко спал, Олеся тихо проскользнула в комнату Алисы. Юра тоже был рядом, тревожно поглядывая на дочь.
— Как она, Юр? Спит? — прошептала Олеся.
— Вроде да, — ответил он.
— Ты иди, отдохни, — предложила Олеся. — Я посижу с ней.
Когда Юра ушёл, Олеся тихонько поправила одеяло на спящей Алисе и приглушила ночник. Она долго смотрела на девочку и, наконец, тихо заговорила, будто разговаривая сама с собой.
— Что же с тобой происходит, девочка? Откуда в тебе столько ненависти? Я ведь никогда не обижала тебя… Я не разводила твоих родителей. Мы познакомились с твоим папой, когда они уже три года были в разводе… Я знаю, тебе горько и обидно. Ты думаешь, что тебя все предали. Но это не так…
Она замолкла на секунду, потом продолжила:
— Папа любит тебя, Алиса. Дай и мне полюбить тебя. Дай своему братику. Смотри, какой он интересный. Он тянется к тебе, не отталкивай его…
Олеся качалась взад-вперёд в кресле, глядя в ночное окно. Тишина окутывала комнату. Олеся продолжала шептать, как будто боялась, что её слова не дойдут до Алисы:
— Я всех порву за Егора и за тебя, понимаешь? Если бы ты мне не была нужна, разве я бы услышала твой голос в парке? Разве прибежала бы к тебе на помощь? Спи, девочка, набирайся сил. Никто тебя больше не обидит…
Олеся приглушила светильник ещё сильнее и вышла из комнаты, стараясь не шуметь. Через мгновение Алиса тихонько всхлипнула и заплакала.
Разбирательства с девочками, которые напали на Алису, длились долго. В итоге их поставили на учёт, родители заплатили штрафы, а многие другие родители подали жалобы на эту троицу. После этого случая Алису больше никто не трогал. Она стала тише и спокойнее, не огрызалась дома ни с отцом, ни с Олесей, а иногда даже играла с Егором.
Олеся старалась не навязываться и не лезла к девочке с лишними вопросами, понимая, что Алиса сама обратится, когда будет готова.
Однажды, когда они гуляли по торговому центру, Олеся заметила, что Алиса заинтересованно смотрела на куртку в витрине одного из магазинов.
— Давайте зайдём, — предложила Олеся.
Алиса для вида побурчала, но в итоге всё же пошла внутрь, разглядывая одежду с интересом. Олеся улыбнулась и выбрала для Алисы куртку.
— Давай примерим вот эту. Смотри, как красиво будет, — предложила она.
— Да не…
— Ну давай, примерь. Смотри, как здорово будет смотреться, — поддержал Юра. — Ты только посмотри на себя.
В итоге, дома, крутясь перед зеркалом в новой куртке, шапке и шарфе, Алиса вдруг неожиданно подошла к Олесе и поцеловала её в щёку. Олеся застыла, удивлённая, и чуть не заплакала, но быстро вытерла слёзы, улыбаясь.
Медленно, но верно лёд начал таять. Шаг за шагом Олеся и Алиса строили свои отношения.
Прошло несколько месяцев, и отношения между Олесей и Алисой стали заметно теплее. Хотя Алиса по-прежнему была замкнута, она уже не проявляла такой агрессии. Олеся старалась поддерживать девочку, но не давила на неё, давая ей пространство для самостоятельного выбора.
Однажды за вечерним чаем Алиса, сидя за столом и подогнув под себя одну ногу, неожиданно заговорила:
— Мне девчонки в классе завидуют, — сказала она, уплетая булочки, которые они вместе с Олесей испекли.
Олеся улыбнулась:
— Правда? И чему же?
— Моей клёвой маме, хаха! — Алиса усмехнулась. — Все до сих пор пересматривают видяшку, когда ты ворвалась на помощь. Ты у меня прям герой, — сказала она, явно с гордостью.
— Какую видяшку, Алис? — насторожилась Олеся.
— Ну, ту, когда тогда в парке была драка. Савка, ну, Савелий, снимал на телефон, как ты, как вихрь, ворвалась и всех разогнала. Бац, бац, бац! Все теперь шутят, что ты как Супергерл или Чудо-женщина.
Олеся вспыхнула от смущения, но засмеялась вместе с Алисой:
— Да ну тебя, Алиска.
Они обе рассмеялись, и в тот момент Олеся поняла, что их отношения с Алисой действительно меняются. Это была не просто формальность — они обе искренне стремились понять друг друга.
Через минуту Алиса вдруг резко вскинула голову, услышав стук в дверь:
— Кто-то пришёл. Я открою! — Она вскочила с места и побежала к двери. — Олесь, это тётя Юля! Запускать её?
— Я тебе сейчас не запущу, мелкая заноза, — засмеялась Юля, входя в дом с широким жестом. Она весело ринулась обнимать Алису и Олесю.
Юля села за стол, и вскоре на кухне разгорелся оживлённый разговор. Девочки смеялись и шутили, как будто между ними никогда не было никакой напряжённости. Всё постепенно наладилось, словно лёд тронулся, и мир в семье стал восстанавливаться.
Однако вечером Юра был задумчивым и каким-то невесёлым. Олеся заметила его состояние и, дождавшись, когда дети уложатся спать, решила узнать, что его тревожит.
— Юра, что случилось? — тихо спросила она, когда они остались вдвоём.
— На работе устал, — уклонился он от прямого ответа.
Позже, когда они уже ложились спать, Юра наконец рассказал, что произошло.
— Вера требует Алиску обратно, — сказал он, помрачнев.
— В смысле «обратно»? — удивилась Олеся. — Два года не интересовалась ребёнком, а теперь обратно? Нет, Юр, не отдам.
— Она мать, Олесь…
— И что? Ты отец! — Олеся вспылила, что с ней случалось крайне редко. — Что ты как размазня?! Она мать, и что? Ты столько вложил в Алису за это время! Нет, Юра, не смей её отдавать. Пусть в суд подаёт. Алиса уже большая, её спросят, с кем она хочет жить.
Олеся почувствовала, как гнев закипает в ней. За последнее время она привыкла к Алисе, стала воспринимать её как своего ребёнка, и мысль о том, что её могут забрать, казалась ей невыносимой.
Утром Олеся решила не скрывать от Алисы разговор с Юрой. После завтрака она подошла к девочке и спокойно сказала:
— Алис, если ты захочешь жить с мамой, мы не будем против. Но знай, что здесь мы всегда будем ждать тебя. Мы любим тебя.
Девочка долго молчала, раздумывая над словами Олеси, а затем, наконец, ответила:
— Можно я съезжу к маме на выходные? — сказала она тихо, с робкой надеждой.
— Конечно, можно, — улыбнулась Олеся. Она понимала, что это непростой для Алисы шаг, но не собиралась препятствовать ей в том, чтобы общаться с матерью.
Выходные прошли спокойно, но в конце следующей недели история повторилась. Вера снова позвонила Юре, крича в трубку:
— Юра, приезжай и забирай эту идиотку! Она совершенно неуправляемая! Я больше не могу!
Олеся, находясь на кухне, не могла удержаться от улыбки. Кажется, Вера опять не выдержала. Олеся тихо пошла к окну и посмотрела вдаль. Алиса снова станет частью их семьи.
— Так, что мы там хотели? На лошадях покататься на выходных? — весело проговорила она сама себе.