— А Аня в курсе? — голос бабушки прозвучал резко, с нотками скрытой угрозы.
— Нет, ничего ей не говорили. Зачем ребёнку такие вещи знать? — Ольга, сестра отца Ани, ответила с ледяным спокойствием, будто случившееся не имело для неё значения.
— Как это так? Мать исчезла, не звонит, не пишет — и никакого объяснения? Вы все рехнулись? Девочка взрослеет, а если её это накроет? Что тогда? Кто будет отвечать за её поступки? Ты, Оля? Или Виталий? Да, он отец, а ты тётка, но нельзя так с ребёнком! Надо объяснить ей, куда делась её мать!
— И что я ей скажу? Мам, она же ещё маленькая! Пусть у неё будет нормальное детство, а не вот это всё!
— Что ты вообще понимаешь! — бабушка громко поставила чашку на блюдце.
Тут же заворчала, причитая о том, что нервы не выдерживают, и жалуясь на посуду, которой стало жаль…
Ольга молча прошла через комнату, где спала Аня, взяла веник в коридоре, а на обратном пути осторожно поправила одеяло на племяннице.
— Спишь?
Аня молчала. Но как только тётя, тихо вздохнув, отошла от её кровати, девочка уткнулась лицом в подушку и тихонько всхлипнула.
— И говорить ей ничего не надо! Она и так всё знает… Соседка, баба Маша, ещё неделю назад всё ей выложила — и про мать, и про то, что она её бросила…
– Ох, Анечка, и не повезло ж тебе с матерью! Вертихвостка скаженная она, вот что! И папаша у тебя такой же! Что одному, что другой – гулянки только и нужны! А что летечко коротко – про то им и знать неохота! Да и минуло уж оно! Дите по двору бегает, а им все одно – волю подавай! Я, вот, что тебе скажу, Аня! Просись к тетке! Пусть Ольга тебя заберет! У нее хоть сыта будешь! А если с отцом останешься, то ничего хорошего тебя не ждет! Так и знай! У него домов – как у зайца теремов! Он уж, вон, новую семью себе присмотрел! А тебя куда? Его зазноба тебя не примет. У нее своих – семеро по лавкам! Лишний рот ни к чему! Поняла?
Аня слушать бабу Машу не хотела. Но убежать та ей не дала. Крепко вцепилась в рукав кофточки, и пока не высказала все, что думала, не отпустила. И внимания даже не обратила на Анины слезы. Хорошо еще, что Ольга увидела в окно, что творится что-то неладное, и крикнула, чтобы Аня шла домой.
Спрашивать у племянницы о том, что случилось, она не стала. Сунула Ане тряпку в руки и скомандовала:
– Ну-ка! Помоги мне! Развели бардак! Мать приедет – отругает! Это тебе она бабушка, Аня, а со мной церемониться не станет. Может и вицей вытянуть!
– Ты ж уже большущая! – ахнула Аня, глядя на тетку, которая лихо намывала окна, балансируя на подоконнике на одной ножке. – Разве тебя можно?!
– А отчего ж нельзя? – рассмеялась Ольга. – Дети для мамки всегда малыши. Сколько бы лет им ни стукнуло. Я уж и замуж сходить успела, и развестись, а все маманя меня воспитывает! И, знаешь, что я тебе скажу, Аня? Дай Бог ей здоровья! Пусть! С меня не убудет, а она рядом…
Ольга осеклась, но продолжать тему не стала. И Аня поняла почему. Больно делать ей тетка не захотела… Просто у Ольги мама была, а у Ани…
Обида ледяной змейкой ворохнулась на сердце и свернулась там калачиком, грея себе место. А Аня, наплакавшись, еще успела сквозь сон услышать, как ругнулась тихонько тетка, порезав палец об осколок чашки, и как вздохнула бабушка:
– Учишь вас, учишь… Иди сюда, горе мое! Полечу…
Утром бабушку Аня уже не застала, а тетя встретила ее на кухне мрачным:
– На завтрак что тебе приготовить?
– Все равно…
– Тогда – блины. Садись! И слушай меня внимательно! Через час машина придет, а нам с тобой еще собраться надо.
Ольга смешивала ингредиенты для теста машинально, почти не глядя на свои руки. Ее взгляд был прикован к Ане, которая сжалась на табурете, подобрав ноги и уткнувшись носом в свои коленки.
– Кузнечик ты мой… Аня, послушай меня! Мама твоя уехала. Как далеко и как надолго – не знаю. Она мне не сказала.
– А папа?
– А папа… Сам тебе объяснит потом, какие там у него дела… Все, что тебе нужно сейчас знать – жить теперь ты будешь у меня.
– Долго?
– Не знаю, Анечка… Как пойдет…
Увезла шестилетнюю Аню Ольга в тот же день. Навела порядок в шкафчиках на кухне, выбросила все съестное, что нашла там, и перебрала Анины вещи.
– Да уж… — выбрав единственный приличный сарафан из горы пестрых одежек, Ольга кивнула племяннице. – Одевайся! И ничего не бери отсюда! Пусть. Потом все купим.
Разрешила она Ане взять с собой только пару игрушек.
– Выбери самые любимые. Ехать далеко нам и лучше налегке.
Она заперла дверь, подхватила легкую свою сумку, и взяла племянницу за руку:
– Двинули!
Как ни крутила Аня головой по сторонам, надеясь еще хоть разок увидеть отца на прощание, тот так и не появился…
От поселка до города доехали быстро. А там Аня вдруг заупрямилась.
– Мама меня не найдет! – ревела она, сидя в аэропорту.
– Анечка, девочка моя, не плачь! Мы ей письмо напишем!
– Я писать не умею!
– Научишься! Тебе же в школу на следующий год!
Аня даже плакать перестала, когда поняла, что именно сказала ей Ольга.
– Значит… Я совсем-совсем никогда к ним не вернусь? – почему-то шепотом спросила она у тетки.
– Я не знаю, Анечка… — так же шепотом ответила ей Ольга.
Все эти подробности Аня вспоминала потом пусть и с трудом, но всякий раз терзая память. Что упустила она? Где не сделала того, что должна была? Хотя, чего можно было требовать от шестилетнего ребенка? Причин поступков взрослых ей никто объяснить не удосужился.
Впрочем, Ольгу Аня за это никогда не винила. Ведь ближе человека у нее попросту не было. Бабушки не стало всего через полгода после того, как тетка забрала Аню к себе, а родители сгинули, словно их и не было никогда ее жизни. Изредка Ольга получала письма от Аниного отца, но племяннице их не показывала. Не хотела расстраивать и не понимала, как объяснить девочке, что она не нужна, а чужие дети в количестве трех штук – очень даже… Отчимом Виталий показал себя куда лучше, чем отцом для собственного ребенка.
Время шло. Аня пошла в первый класс. Ольга расстаралась, и собрала племянницу честь по чести. И гольфы белые с кружевом, и бантики не хуже, чем у других девчонок. Аня старательно таращилась на учительницу и думала только о том, что пятерка – это единственно правильная отметка…
Пыл ее к старшим классам немного поугас, но школу Аня окончила хорошо. Об институте даже не думала. Ольга болела. Нужно было становиться на ноги и как можно скорее…
Поэтому, пошла в училище. А что? Стрижку хорошую сделать не всякий мастер может. Вон, какие очереди к тем, у кого руки откуда надо растут! А она еще и понимает, что кому идет, а что не очень. Глянет на женщину, и видит её другой – красивой! Ольга не сразу эту особенность племянницы поняла и приняла, а как разобрала, что к чему, так и выдала:
– Тебе, Аня, сам Бог велел людей красивыми делать! Учиться только тебе надо… В столицу поедешь!
– Куда?!
– Не кудахтай! В столицу! Есть у меня там одна подружка. Поможет на первых порах. А дальше уж сама… И помни, девочка, что потопаешь – то полопаешь! Не гонись за дармовщинкой! Ничего хорошего не выйдет! А что заработала – всё твоё! И никто у тебя этого не отнимет!
Подруга Ольги Аню приняла честь по чести. Даже умудрилась пристроить в довольно модный салон красоты. Подай-принеси, конечно, но Аня и тому была на первых порах рада. Сняла комнату в коммуналке и начала работать. Шмыгала мимо именитых мастеров мышкой, а сама подмечала, что да как. И это довольно быстро заметили.
– Что смотришь? – усмехнулся Борис, лучший дамский мастер салона. – Интересно?
– Да.
– Ну, смотри! Сама-то умеешь что-нибудь?
– Нет! – честно ответила Аня, понимая, что её умения лучше не демонстрировать таким, как Борис.
– Ладно! – с прищуром смерил её взглядом Боря. – Иди сюда. Покажу кое-что.
Так началась её учеба.
Кем только Аня не была за те два года, пока Борис делал из неё «подобие». И мымрой, и грымзой, и Бог знает, кем ещё! В выражениях Борис не стеснялся. Но Аня лишь стискивала зубы, чтобы не ляпнуть что-то ему в ответ, и пыталась сделать то, что ей приказывали. Борис бушевал, ругался, но всякий раз, получив тот результат, который требовал, удовлетворённо хмыкал:
– Моя школа!
Однажды Аня всё-таки не выдержала и, вспомнив своё босоногое детство, выдала Борису в ответ что-то настолько заковыристое, что тот только рот открыл.
– Ничего себе цветочек! Я думал, что ты ромашечка, а ты – целый кактус!
– Не люблю, когда обзываются, – проворчала Аня в ответ.
– А как тебя мама в детстве ругала?
– Да никак! Не за что было!
– Вот как?
– Если что-то натворю – называла меня стрекозой…
– Прекрасно! Я тоже буду так тебя называть! Только, на ругательство это не похоже. Но слово мне нравится. Тебе идет! Ты похожа на стрекозу.
– Это чем же?
– А такая же сильная и упёртая! А ещё… красивая! Вот! Будешь у меня – стрекоза! С крылышками! – рассмеялся Борис и тут же велел Ане заняться уборкой. – Давай-давай! Это тебе за мои нервы!
С нервами Бориса Аня со временем научилась справляться так виртуозно, что когда она объявила ему, что возвращается к тетке, её учитель не смог сдержать эмоций:
– Выучил тебя на свою голову! Куда?! Я же себе замену готовил! Аня, как ты можешь?! Не уезжай! Я прошу тебя!
– Не могу, Боренька! – Аня обнимала Бориса, и ревела, как маленькая. – Мне надо ехать. Хорошо ещё, что соседка догадалась мне позвонить! Ольга совсем плоха. И как я могу её бросить?! Она же мне мать заменила…
С этим Борис спорить не стал. Ему, сироте, выросшему в детском доме, Анина история была известна во всех подробностях.
– Лети, стрекоза моя… Всё правильно делаешь. Только, обещай, что, если будет плохо, то вернёшься!
– Не буду, Борь. Не люблю давать обещания. Пустое это занятие.
– Что ж. Тоже верно. Лети. Я тебя ждать буду…
Ольгу Аня увидела, и зашлась.
– Ну что ты, девочка моя?! – Ольга силилась улыбнуться, сияя лысиной и похлопывая себя по макушке. – Каков кочанчик, а?! Врачи говорят, что отрастут, как поправлюсь! Так что, нечего рыдать! Будешь мне ещё модную стрижку делать!
– Оль, почему ты молчала? Почему ничего мне не сказала?!
– Тревожить тебя не хотела, Аня. Думала, может и срастётся у тебя что-то в столице… Замуж выйдешь, детишек нарожаешь…
– Ну ты даёшь! Это ты решила меня с глаз долой прогнать, чтобы помереть спокойненько? Ну уж нет! Не дам!
– Да что ты можешь сделать, Аня? – грустно улыбнулась Ольга. – Моё время вышло…
– А это мы ещё посмотрим! – сдвинула брови Аня.
Борис на её просьбу откликнулся сразу.
– Парик вышлю, как найду. А с человеками придётся повозиться. У меня есть, конечно, кое-какие связи, но не напрямую. Но ты не дрейфь, Аня! Найду я тебе самого лучшего доктора! Обещаю!
– Я знаю, Борь. Вот нисколечко не сомневаюсь!
Уже через неделю она заставила Ольгу напялить новый парик и выдала:
– Такой красоты столица ещё не видала, Олечка! Все ахнут!
Ольга лишь грустно усмехнулась в ответ. Она давно уже поставила на себе крест и мечтала лишь об одном – чтобы Аня устроила свою жизнь.
Ехать в столицу на консультацию она отказалась.
– Ничего из этого не получится, Аня. У нас тоже тут врачи хорошие. Какая разница-то – здесь или там?! Ты же видишь, что со мной делается! Мне осталось два понедельника!
– И слышать ничего не желаю! Тебе не стыдно? Боря пол-города на уши поставил, чтобы найти тебе хорошего специалиста, а ты нос воротишь! Не стыдно?!
На этом споры и закончились. Ценить чужое время и усилия Ольга Аню учила с малолетства. И племянница с превеликим удовольствием ей об этом напомнила.
– Выдра ты, Аня! Уела! Ладно. Съездим. Всё равно ничего из этого не получится. Только потратимся…
Однако, к счастью, Ольга оказалась не права. Врач, который принял её, долго перебирал бумажки, качал головой, что-то бурча себе под нос, а потом воззрился на Ольгу:
– Вы, голубушка, жить хотите?
Ольга задумалась.
Она давно уже отплакала своё. Отпустила себя и решила, что если уж на роду ей написано уйти до срока, то так тому и быть. А что? Замужем была, ребенка воспитала, жизнь, пусть и не особо, повидать и узнать успела. Другим и того не дано…
– Не знаю, – наконец выдохнула она, подняв глаза на врача.
– Так не пойдёт! Я не возьмусь за вас до тех пор, пока вы мне точно не скажете, что хотите жить! Это главное, что нам нужно для успеха! У вас же дочь!
– Она мне не…
– Да это всё неважно, голубушка! У неё дети есть?
– Нет. Она не замужем пока.
– Так у вас дел невпроворот! А вы куда-то собрались! Разве матери это позволено?! Нет, нет и ещё раз нет! Будем работать?!
– Будем… – робко согласилась Ольга.
Следующий год станет для неё настоящим испытанием. Она, уже решившая было, что всё видела и всё знает, стискивала зубы и заставляла себя отрывать по утрам голову от подушки, вспоминая слова врача: «Разве матери это позволено?»
Аня работала сразу в двух салонах, чтобы оплачивать крошечную квартирку неподалёку от центра, где проходила лечение Ольга, и по ночам драила полы в подъездах, напевая «Хабанеру».
– Аня, ты бы не про птичек да любовь песни пела, а нашла бы себе кого-нибудь! – в один из дней заметила Ольга, лёжа на диване и наблюдая за тем, как племянница моет полы.
– Ольга, всё потом! Вот тебя на ноги поставим, а там и мне жениха сыщем! Никуда он от нас не денется!
Аня не хотела до поры до времени рассказывать Ольге, что познакомилась с одним из врачей в её центре. Молодой, перспективный, но тоже «понаехавший» Алексей ухаживал за Аней в «дистанционном режиме».
– Мы с тобой да сапога пара, Аня! – смеялся он в те редкие минуты, когда им удавалось встретиться. – Оба только о работе и думаем!
– Нет, Лёша! Я думаю о тебе! А вот ты, судя по всему, только о работе! – парировала Аня.
– Ну вот ещё! Я тоже о тебе думаю… Аня, а давай поженимся? Вдвоём как-то легче думается. А?
– Лёша, ты мне этот вопрос уже в двадцатый раз задаёшь! Погоди! Вот Ольга поправится, тогда и поженимся!
И столько уверенности было в её голосе, столько силы, что Алексей лишь молча обнимал свою невесту, думая о том, что не может Бог не услышать такое сердце.
Так и получилось. Далеко не сразу, но терапия дала свои результаты. И однажды Ольга приехала прямо в салон к Ане, где та работала в тот день, и на пороге стянула с головы парик:
– Всё, Аня! Всё!
Аня выронила ножницы и ахнула:
– Оль, неужели…
– Ремиссия, Анечка! – Ольга плакала, смеялась и танцевала по салону, не обращая внимания на косые взгляды клиентов.
И столько было жизни в этой женщине, что вслед за нею поднялись с мест все, кто был там в тот день.
Кто-то включил музыку, и хозяйка салона, выглянувшая на минутку из своего кабинета, чтобы узнать, что случилось, застала необычную картину.
Люди танцевали! Мужчины, женщины и даже малыш, который пришёл с мамой и битый час капризничал, не желая стричься… А солировала странная женщина с париком в руках и короткой седой щетиной на голове.
И было в этом празднике жизни что-то настолько завораживающее, что хозяйка салона не удержалась и присоединилась к веселью.
Прошло ещё полгода, и настал день, когда Ольга с гордостью выдавала свою Аню замуж. Слёзы катились по её щекам, пока она опиралась на плечо Бориса, который приехал специально на свадьбу. Он обнимал её, стараясь подбодрить:
– Олечка, что вы! Это же настоящее счастье! Вы только подумайте — наша стрекоза теперь замужем! Просто чудо! А как вам её прическа? Ну, скажите честно!
– Боря, это произведение искусства!
– Вот именно! Но я вам говорю, она способна на ещё большее! Она знает, что такое настоящая красота, и умеет создавать её! Нельзя позволить ей бросить профессию. Пообещайте мне, что не дадите ей закопать этот талант. Если надо, я сам буду нянчить её детей, только бы она не оставила своё дело!
Ольга кивала, но её взгляд был прикован к Ане, которая, словно лёгкий ветерок, скользила по залу. Подойдя к диджею, она что-то шепнула ему на ухо, и в ответ Ольга громко засмеялась, услышав знакомую мелодию — ту самую, под которую они когда-то танцевали в салоне.
– Что стоим? Чего ждём? – Аня протянула руку Ольге, которая, ухватившись за неё, потянула за собой Бориса, и вскоре почти все гости были уже на танцполе.
– Будь счастлива, стрекоза моя, – Ольга, поправляя фату на Ане, тихонько обняла её. – Будь счастлива… моя жизнь.