— Ира, не плачь, — Катя старалась успокоить дочку.
— Она ужасная… — всхлипывала девочка.
— Папа её уберёт на самую высокую полку.
— Пусть лучше выбросит! — закричала Ира, топая ногами и заливаясь слезами ещё сильнее.
— Что значит «выбросит»?!! — воскликнула Мария Ивановна, возмущённая до глубины души. — Вы представляете, сколько она стоит? Продавец уверяла, что каждая девочка мечтает о такой кукле!
Ира не переставала рыдать, а Андрей, муж Кати, подошёл к матери и тихо сказал:
— Мам, тебе лучше уйти…
— Ноги моей здесь больше не будет!!! — оскорблённо выкрикнула Мария Ивановна, схватила свой плащ и, резко хлопнув дверью, выбежала из дома.
— Это было некрасиво, — произнёс Андрей после паузы.
— Согласна. Но ей всегда всё кажется правильным. Прости, но на этот раз это уже слишком. Приходит раз в год и…
— Катя, она моя мать. Я не собираюсь с ней ссориться, тем более из-за игрушки. Я пойду, догоню её.
— Иди… — тихо и с грустью ответила Катя, когда за мужем закрылась дверь. Ей было очень тяжело на душе.
Ира уже забылась и, опасливо поглядывая на, лежащую на диване, новую куклу пыталась привязать бантик на ухо своему любимому игрушечному медведю, с которым она никогда не расставалась. Мишка был с очень милой доброй мордашкой, мягкий, такой, что его хотелось обнять. Ира спала с ним, ела и гуляла, словом делала всё, что делает четырёхлетний малыш, не расставаясь с игрушкой. Это был подарок бабушки Нины, Катиной мамы.
Нина Сергеевна очень сильно помогала дочери, когда родилась Ира. Обоим: и Андрею, и Кате было по двадцать три года, многого они, конечно же, не знали, не умели, и потому им было трудно. А тут Нина Сергеевна. Она предложила свою помощь, так как только-только вышла на пенсию и поселилась у Кати и Андрея на несколько месяцев.
Благодаря её помощи, стало полегче. Катя смогла отдохнуть, выспаться, грудного молока у неё прибавилось, и Ира росла не по дням, а по часам. И если приходилось бегать в детскую поликлинику, то тоже помощь бабушки была очень кстати.
Андрей работал. После рождения дочери он нашёл помимо основной работы ещё и подработку. Дома его почти никогда не было, всё было на Кате. Покупка продуктов, приготовление еды, уборка и, конечно же, уход за малышкой, который сильно выматывал молодую женщину. Но никто ни о чём не жалел: все полюбили Иру с первой же минуты, как увидели.
«Точная копия Кати!», — потрясённо проговорила Нина Сергеевна, когда в первый раз увидела малышку.
И в самом деле, как будто бы старая черно-белая фотография, висящая в рамке на стене Катиной комнаты, вдруг ожила и посмотрела на мир очаровательными голубыми глазами.
Малышка росла любознательная, весёлая и никому не давала скучать. Ей очень нужно было общество. Одна она не играла и ничем не занималась. Даже всецело сосредоточившись, во время собирания пирамидки, она умудрялась заметить момент, когда бабушка или мама от неё отлучалась на минутку, на кухню или в коридор. Ира тут же бросала своё занятие и принималась горько плакать.
— Избаловали девочку! — произнесла Мария Ивановна, когда впервые пришла в гости к Кате, Андрею и Ире.
Малютке тогда исполнился годик. Мама Кати некоторое время назад переехала к себе обратно домой, потому что Катя убедила её, что теперь она справится сама. И, узнав у сына о том, что сватья съехала, свекровь тут же решила совершить дружеский визит. До этого, она видела внучку только на фото, которые присылал ей сын. И внучка ей совсем не понравилась.
В самый первый раз, когда Ира только родилась, сын приехал к Марии Ивановне и принялся показывать фотографии дочери.
— Лысая какая-то, — бормотала Мария Ивановна, надев очки и пытаясь более детально разглядеть изображение.
— Мам! Ну не все же с волосами рождаются! — проговорил Андрей. Ему стало обидно.
—Ты! Ты родился с волосами, с кудрями даже!
— Да брось, мам! Такого не бывает! У младенца кудри…
— Ты мне не веришь?! — грозно спросила Мария Ивановна. — Мне что, твою фотографию из семейного альбома показать в доказательство моих слов?!!
Андрей промолчал, а мать снова принялась разглядывать фото.
— Эх… Не наша порода… Худая, длинная, лысая… Вес низкий. Она что, недоношенная родилась? А твоя ли это дочь, вообще? — проговорила мать.
— Мама? Ну, это уж совсем! — возмутился сын. — Моя, а чья же?!
— Наивный ты… — пробормотала Мария Ивановна, продолжая пристально рассматривать фотографию внучки.
— Мам, ты приедешь в выходной? — решил сменить тему Андрей.
— Нет. Я в санаторий еду на месяц. Бумаги оформляю, некогда мне. Потом. Попозже.
Андрей был потрясён и разочарован. Он думал, что появление внучки обрадует мать, и она захочет приехать к ним, чтобы посмотреть на малышку. Отнюдь. Мать всё время отнекивалась. Андрей обижался. Подумать только! Мать, живущая в двух остановках автобуса от них, так ещё и не видела внучку! И, главное, не хотела! А тогда, когда она узнала, что у них поселилась мама Кати, и вовсе обиделась:
— Я вот не понимаю, зачем лезть в молодую семью, мешать! — заявила она Андрею во время его очередного визита. — Чего она у вас забыла? Я, наоборот, стараюсь лишний раз не вмешиваться, а эта прямо поселилась!
— Мам, она помогает вообще-то… Катя замоталась вся, день с ночью путает, а я на работе всё время.
— Интересно, а как же я тебя растила одна?! — сощурившись, спросила Мария Ивановна. — Отец вечно в плаванье, мне никто не помогал! Бабушки далеко были! А Катя…
— Мам. Ты хочешь сказать, что она плохая мать? — тихо проговорил Андрей.
— Ничего я не хочу, — поджала губы мать. — Это всё женские дела и тебе не понять. Вам, мужикам, можно в два счёта лапши на уши навешать, а на самом деле там может…
— Мам, я пойду, короче, а то мы с тобой сейчас договоримся до чего-нибудь.
— Да уж, пойди. Кате же надо помогать! — саркастически ответила Мария Ивановна, закрывая за сыном входную дверь.
…Через некоторое время Ира подросла, и начала сильно меняться. Волосики у неё отросли и стали завиваться. Цвет глаз тоже поменялся, и в целом, она стала совсем не похожа на Катю, зато очень сильно проявились черты Андрея. Вот тогда-то Мария Ивановна, которой Андрей регулярно отправлял фото дочери, и успокоилась. Ей стало приятно глядеть на фото внучки, угадывая в ней «свою породу», как она говорила. Андрей заметил, что мать переменилась и это его радовало. Мария Ивановна на первый день рождения Иры впервые передала для неё подарок. Большой барабан.
— Это что? — кисло улыбнулась Катя. — Специально, чтобы у меня голова болела, да?
— Ну… — замялся Андрей, — Дарёному коню в зубы не смотрят, ты же знаешь. Мама проявила внимание, что тебе не нравится? И вообще он дорогой, ты знаешь, она мне назвала цену, я аж присвистнул.
— Понятно… — вздохнула Катя.
Игрушка и в самом деле оказалась очень шумная. Ира сводила Катю с ума своей игрой на нём, и пришлось подарок убрать на дальнюю полку до «лучших времён».
— Катя настраивает Иру против меня! — заявила как-то Мария Ивановна сыну.
— С чего ты взяла? — удивился Андрей.
— Все мои подарки оказываются «не такими», ребёнку она их не даёт! И, наверное, говорит при этом, что я плохая!
— Мама, не выдумывай! — возмутился Андрей.
— А как ещё объяснить, что когда я хочу обнять внучку, она кричит благим матом? Даже приблизиться к себе не даёт! Я что, ведьма? — обиженно проговорила Мария Ивановна. — Чего меня так бояться?
— Мам, ну ты как ребёнок, ей богу, — улыбнулся Андрей. — Как будто забыла, какие дети пугливые бывают, когда маленькие ещё!
— А может у неё болезнь какая? — прищурившись, спросила Мария Ивановна. — Отставание в развитии, замкнутость, неконтактность…
— Мама! Ты что?! С Ирой всё хорошо, уверяю тебя! Мы невролога проходили, всех проходили. Всё нормально, с чего ты взяла?!
— Я Кате посоветовала обратиться с ребёнком к врачу, — мать, будто не слышала его слов. — А она разоралась.
— Ты Кате это сказала?! — поразился Андрей.
— А что такого? Чем раньше обнаружишь патологию, тем больше шансов на успешное лечение и корректировку.
— С Ирой! Всё! В порядке! — разделяя слова, прокричал сын.
Они крупно поругались. Мария Ивановна стояла на своём и подозревала у Иры всякие болезни. А всё потому, что внучка её пугалась и никак не шла к ней на руки…
— А что она хотела?! — возмутилась Катя. — С тех пор, как родилась Ира, она у нас была три раза! Она для неё чужой человек! Да… Это надо додуматься? В больные записала, от того, что к ней не идёт!
— Она ревнует, мне кажется… — произнёс Андрей. — Помнишь, как Ира заявила, что она ей не бабушка, а бабушка у неё одна — баба Нина.
— Да она тут постоянно бывает, потому и бабушка, — проворчала Катя. — И ещё, она не дарит таких странных подарков!
Так и росла Ира, считая, что бабушка у неё одна. А Мария Ивановна — не бабушка. Просто тётя. Чужая. Подарков от неё не принимала, пряталась и плакала при виде неё.
Шли годы. Ира повзрослела. Постепенно из милой малышки она превратилась в довольно избалованного подростка, который имел на всё своё мнение и часто огрызался. Теперь ей не были нужны никакие бабушки, она гуляла с подружками и слёзно упросила Катю пойти в салон красоты, чтобы проколоть уже четвёртую дырку в её крошечном ушке.
— Пирсинг — такая мерзость! — говорил Андрей Кате. — Смотри, скоро татуировку запросит! Тоже разрешишь?! Моего мнения, я так понял, тут уже не спрашивают…
— Не спрашивают. Ты сам виноват, — отвечала Катя. Она так и не смогла простить предательство мужа.
Два года назад у них в семейной жизни был трудный период. Андрей ушёл от Кати и Иры к другой женщине. Потом, через некоторое время, вернулся, и Катя его приняла, однако прежних отношений вернуть уже не получилось, хотя Андрей очень старался.
— Нельзя склеить разбитую чашку так, чтобы она стала, как новая, — повторяла Катя. — Трещина никуда не денется. И пить из неё будет нельзя…
Андрей запил и за очень короткое время опустился на самое дно. Там же он и погиб. Выпив в очередной раз горячительных напитков, он лёг на лавку на привокзальной площади и уснул. Стоял сильный мороз, и Андрей больше не проснулся.
Катя осталась вдовой. Мария Ивановна сильно убивалась по сыну. Она, конечно же, видела, что он пошёл «по кривой дорожке», пыталась много раз поговорить с Катей, пыталась помочь сыну сама, тратя непомерные деньги на его лечение, но ничего не помогало, Андрей по-прежнему пил. Катя неизменно отвечала Марии Ивановне, что он сам виноват в том, что дошёл до такой жизни. И помогать она ему не собирается, тратить на него нервы, деньги и душевные силы. Он того не заслуживает…
— Мам. Скажи, зачем ты помогаешь Марии Ивановне? Она же нам никто! Она всего лишь мать этого…
— Ира! Нельзя так говорить! — сказала Катя. — Она старый больной человек, помочь ей некому, кроме нас, а «этот», между прочим, был твоим отцом. Каким бы он ни был.
— Ну и что с того? Его давно нет! А бабку надо сдать в дом престарелых. Ей там самое место! Мы тратим кучу денег на её сиделок, но она же всё равно не выздоровеет! Лучше бы на море отдохнуть с тобой съездили, тьфу! Девчонки то и дело рассказывают, кто куда ездил, а мне и сказать нечего.
— Ира! Ужас берёт от твоих слов! Ты и меня в дом престарелых сдашь?! — сокрушалась Катя.
— Нее, — засмеялась дочь. — Тебя я люблю, а Марию Ивановну эту — нет. Она мне никто. А моей бабушки, настоящей бабушки, уже нет на свете… Вот получу диплом в июне, и работать пойду. На первую зарплату поедем на море!
— Ох, Ира… — улыбнулась Катя.
— Мама, мам, что со мной было? — слабым голосом спросила Ира. Она лежала на больничной койке, вся опутанная трубочками. — Помню, выпила таблетку, через минут десять мне стало плохо, а дальше провал…
— У тебя возникла сильная аллергическая реакция на тот антибиотик, что тебе выписал врач, — произнесла Катя, едва сдерживая слёзы. — Если бы меня не было дома…
— Мама, не плачь, всё же обошлось! — сказала Ира. — Меня обещали выписать завтра. Знаешь, мне приснился странный сон. Или не сон. Я не пойму… Мария Ивановна? Она же ещё жива? Она приходила ко мне.
— С ней всё, как обычно. Не хорошо, не плохо. Сиделка утром звонила мне. Динамики никакой нет. Речь не восстанавливается, движения тоже.
— Мам, — шёпотом сказала Ира. — Она меня очень просила не бросать её. Плакала, просила прощения, я не знаю за что. Только в моём сне тебя как будто не было. И всё будто зависело только от меня. От моего решения. Она умоляла меня не бросать её. Я обещала. А ещё, она просила прийти к ней. Я решила, вот выпишусь и пойду, навещу. Я же с тех пор, как она слегла, ни разу не была у неё…
Катя ничего не ответила, по её щекам катились крупные слёзы. Ещё с утра, после звонка сиделки она задумалась о том, что очень накладно тратить силы и средства на то, что никогда не будет восстановлено. А сейчас она устыдилась своих мыслей. Мария Ивановна ничего не говорила, у неё двигались только глаза, и они о чём-то молили, прямо кричали. Они следили за каждым движением. Кате всегда становилось не по себе, когда она её навещала…
— Мама, ты представляешь! Она сжала мою руку! — восторженно говорила Ира. — А ты ведь говорила, что она не сможет восстановиться, даже хотела прекратить её занятия. Но смотри, давай не торопиться, а? Я уже нашла работу, с деньгами теперь легче будет!
Ира недавно навестила свою бабушку. Хотя раньше она и не считала её по-настоящему близким человеком, тот случай, когда Мария Ивановна чуть не погибла, заставил её по-другому взглянуть на многое. После своего «пророческого сна», как она его называла, Ира вдруг ощутила к бабушке теплоту и сострадание. Ведь на самом деле та никогда не сделала ей ничего плохого. Эта мысль пронзила её сознание.
После визита внучки состояние Марии Ивановны начало стремительно улучшаться. Она усердно занималась с логопедом, постепенно восстанавливая речь, и её двигательные функции тоже возвращались. Криза больше не было.
Между бабушкой и внучкой возникла крепкая связь. Ира часто навещала её, радовалась успехам в восстановлении и болтала о друзьях и коллегах. Её дела шли в гору, и Мария Ивановна искренне радовалась за неё. Она была благодарна Ире и её матери за то, что они не оставили её в трудный момент и поддержали.
— Я оставила тебе квартиру в наследство, — однажды сказала Мария Ивановна, сидя в кресле. Её состояние значительно улучшилось, она уже полгода передвигалась сама, опираясь на палочку. — Когда ты выйдешь замуж, будете жить здесь. А я, наверное…
— Бабушка! — перебила Ира, вскинув руки. — Не говори так! Ты ещё сто лет проживёшь! И квартиру я себе сама куплю!
Мария Ивановна не смогла ничего ответить — эмоции переполнили её, и она едва сдерживала слёзы. Она смотрела на Иру, улыбалась и в душе ликовала.
«Бабушка… Она назвала меня бабушкой!» — думала пожилая женщина, смахивая слёзы радости.