Когда Ирина появилась в их с Илюшей доме, Арина Константиновна восприняла это достаточно легко.
— Ну, коль уж мила тебе, то женись. Встревать не стану, у тебя своя жизнь, свои взгляды, сынок. Уж как-нибудь уживемся! — только и сказала она, а потом пошла на кухню ставить чайник и резать торт, что принесли молодые в честь знакомства. Руки, конечно, немного тряслись, а сердце стучало где-то в висках, но Арина держалась молодцом. Чуть жаль было делить сына с другой женщиной, но когда-то это должно было случиться…
Отец Ильи умер рано, когда ребенку было около четырех лет. Проблемы с сердцем, которые он долго скрывал, подработка вечерами дворником, чтобы прокормить семью, нагрузки и нервы забрали у Арины мужа, а у сынишки отца, оставив только воспоминания.
Арина стала жестче, воспитывала Илюшу самостоятельным и, как она говорила, самодостаточным. Тот и уроки сам сделает, и поесть разогреет, и книжку найдет, чтобы почитать, пока мать на двух работах крутится.
— В общем, как у многих! — отмахивалась от жалости Арина. — Вдова не брошенка! — любила повторять она, — мне мой Саша с неба помогает!
Помогали и бабушки, пока были в состоянии, пока руки могли удержать вертлявого Илюшку, пока он не стал тяготиться их прибаутками и милыми, но такими «малышковыми» игралочками…
Арина работала физиотерапевтом в детской городской поликлинике, а по выходным и иногда вечерами — в частной клинике массажистом. Денег как будто хватало, Илья не подводил, рос мужиком, мать за него никогда не краснела.
И тут вдруг: «Мама! Я женюсь!»
На ком? Когда успел вырасти? Что такое?.. Арина и радовалась, и грустила одновременно. Отпускать птенца жалко, всё казалось ей, что недодала ему чего-то, хотела успеть, а, с другой стороны, парень совсем взрослый, пора своими ножками ходить, своё счастье искать…
Отыграли свадьбу, Ира переехала к мужу, стали жить одной семьей — Арина Константиновна, Ирочка и Илюша. У них — своя комната, у неё — своя, а по вечерам всех объединяла, укрывая теплыми пушинками мягкого желтоватого света, гостиная. Здесь пили чай, беседовали, ругались и мирились. Здесь Ириша сказала, что ждет ребенка, сюда принесли и положили на диван Мишку, серьезного, темноглазого паренька с крепко сжатыми кулачками.
— Тонус, Ирочка, надо бы массажики! — мягко встряла Арина. — Ты его вот так и вот так… Поводи руками, погладь, а потом вооот так!.. Ничего, пройдет, хороший пацаненок, профессором будет, наверное! Ты гляди, как сердито таращится! Оценивает…
Ира улыбнулась и подмигнула сыну – будущему профессору…
Так и жили. Ирина сидела с сыном, Илья до вечера был на работе, потом, придя и быстренько поужинав, брал коляску и шел с мальцом воздухом дышать. Иначе Миша плохо спал ночами. А Ира пока и голову помоет, и чай попьет, и белье перегладит, и Арину Константиновну встретит, ужином накормит, а та сядет и любуется тихонько невесткой.
— Смотри, Сашенька! – мысленно говорила она покойному мужу. — Ну, до чего ладно всё складывается! Так хорошо… Прямо страшно от этого иногда становится…
Стало по-настоящему страшно, когда однажды вечером Илья, бледный, как простыня, еле зашел в квартиру, неся на руках сына.
— Илюш, вы чего так рано? Замерзли? — Ира встретила их в прихожей, забрала ребенка и обернулась, не дождавшись ответа мужа.
— Да что–то устал я. Голова кружится, побоялся дальше гулять…
Илья сел на табуретку, облокотился спиной о стену и закрыл глаза.
А потом завалился набок.
— Илюша! Илья, ты что?! — Ира бросилась к мужу, подоспела из гостиной Арина Константиновна.
— Ира, вызывай Скорую, сердце наверное! Ну, что ты стоишь! — Ира быстро набрала номер, а Арине казалось, что невестка двигается как сонная муха. — Ну что ты копаешься! Лекарства там, в шкафу, в аптечке, принеси! Ну, быстрее!
Заплакал Миша, Ира то пыталась укачать его, то кидалась к мужу. Приехала бригада, забрали Илью в реанимацию, а утром позвонили и выразили соболезнования…
— Я не выдержу так, Ира! — только и прошептала Арина, вцепившись в плечо застывшей с телефоном в руках невестки. — Второй раз, Ирочка… Я не смогу больше… За что же это…
И обмякла вся, осела, повиснув на закусившей губу Ирине. Арина Константиновна не вставала тогда с кровати почти неделю. Отвернувшись к стене, лежала она и вздыхала, пока Мишка шебуршился рядом, то и дело окликая бабу, что так не вовремя легла спать и всё никак не встает.
На работе входили в ее положение, жалели, но дольше трех недель страдать не позволили, пригрозив увольнением.
— Арина Константиновна, голубушка! У вас запись на месяц вперед, пациенты ждут, родители уже шум поднимают. Ясное дело, кабинет не работает столько времени, а я не знаю, что им сказать! Вы когда собираетесь выходить? — позвонила как-то днем заведующая. — Нам вас вообще ждать? Вы как — на больничном, в отпуске или увольняетесь?
Арина Константиновна тяжело вздохнула, посмотрела на себя в зеркало и скривилась презрительно, оценив всю мерзость своего внешнего вида. Немытая, голова со спутанными волосами, бледное, отекшее лицо, затравленный взгляд…
— Завтра выйду, не увольняйте, — буркнула она и отправилась в ванную.
Ира слышала, как свекровь кряхтит и отдувается, обливаясь ледяной водой, как шепчет что-то, открывая и закрывая шкафчик с зубными щетками…
— Наладилось… Обошлось… — Ира вздохнула, взяла на руки сына и пошла на кухню. Арину Константиновну нужно накормить!
Сама Ира о горе своем молчала. Звонили родители, родственники мужа, друзья, выражали соболезнования, а она кивала, обещая держаться. Каждый звонок снимал с нее стружку, снова и снова обнажая воспаленное горе, только-только затягивающееся и вот опять оголившееся чьими-то соболезнованиями…
Но надо было жить дальше. Хотя бы ради Мишки. Арина собралась, выправилась, высоко вскинула голову и зашагала вперед, затолкав подальше гнетущую скорбь, Ира тоже вышла на работу на полный день, сыну тогда было уже четыре с половиной.
Миша почти повторил историю своего отца, так уж, видать, было на роду написано…
… И вот мальчишке уже восемь, он ходит в школу, во второй класс, Ира работает консультантом в магазине, Арина — всё там же, в поликлинике. От массажа она отказалась, руки стали уже не так сильны, по утрам после нагрузок их сводило судорогой…
… — Арина Константиновна! — заведующая поликлиникой, Жанна Павловна, вплыла в светлый кабинет, разделенный шторками на пять частей, и кивнула подчиненной. — А я к вам. Поговорить нужно. У вас есть кто-то по записи? На процедуры кто-то есть? Ну, что вы копаетесь? Говорите!
Заведующая была темпераментной, вечно спешащей дамой, которая никак не могла упустить и секунду своего существования.
— Через пять минут Мишка мой придет, Ира его на «магниты» записала, ну, то есть направление нам дали, спинка кривая, надо исправлять… — сверившись с записями, ответила Арина. — А что случилось?
— А у кого из детей сейчас прямые спины?! — возмущенно проговорила заведующая, хозяйским взглядом окидывая кабинет. — Сидят косо, не гуляют, в футбол не играют. Откуда здоровье-то будет? Вот твой Миша, видела я его, хилый как щепка. Где бассейн? Где карате? На худой конец хотя бы физкультура?! А? Занятые все, а ребенок как сорная трава!
Она сердито насупила брови, Арина хотела, было, ей всё объяснить, оправдать их с Ирочкой вынужденную малодеятельность, но Жанна Павловна отмахнулась от ее реплик.
— Это вы уж сами там разбирайтесь! Ты мне скажи, ширмочки вот эти, шторки в цветочек между койками — твоя работа?
Арина оглядела свой кабинет.
… Когда она только-только пришла сюда работать, то ей выделили эту площадь, велев самой разобрать весь хлам, что сюда складывали на протяжении многих лет. Архив никому уже не нужных бумаг, старые халаты, которые уборщица берегла «на тряпки», стулья на колесиках и без них, разобранные столы и зеркало в огромной деревянной раме, которое кто-то притащил из дома, да так и бросил.
— Вот, сами себе тут всё организуйте, а мы технику выдадим. А что вы так смотрите? — Жанна Павловна, тогда еще молодая и такая же ретивая, поджала губы. — Вашей ставки у нас и в проекте не было, а коль уж приехали, так впрягайтесь с нуля, как и мы начинали!
Она, правда, умолчала, что поликлинику ей в управление дали «с иголочки», полностью укомплектованную и вычищенную после капитального ремонта…
И Арина впряглась, выбила себе работников, вынесла на помойку хлам, заставила побелить потолок и выкрасить стены в нежно–зеленый цвет. Потом принесла свои краски, на стенах расцвели ирисы и пионы, загудели своими нарисованными крылышками стрекозы и мохнатые, желто–коричневые шмели.
— Хорошо! Ну, хорошо же! — довольно огляделась Арина Константиновна.
Кабинет разделили на закутки, каждый из которых был стыдливо прикрыт занавесочками. Чистые койки, тихо отсчитывающие время аппараты, солнце, бьющее в окна — всё здесь было своё, родное…
… — Да, я сама делала. Вы же тогда ширмы пожалели. Вот, купила материи, нашила. А что такое? — Арина внимательно следила за прищуренным взглядом начальницы.
— Да тут такое дело… А, Ирина, здравствуйте! — кивнула Жанна вошедшей женщине. — Так вот, вы теперь будете здесь не одна, дали нам второго врача, вам на смену.
— Что значит мне на смену? —вскочила Арина. — Ир, ты Мишку клади, я сейчас.
Невестка послушно прошла за привычную занавесочку, велела прислушивающемуся Михаилу лечь.
— Ну, что вы при пациентах?! — покачала головой Жанна Павловна. — Зайдете, потом поговорим. А вот тот угол, — она махнула рукой влево, — освободите. Завтра стол поставим, а в следующий понедельник ждите работника.
— Да как же… И так зарплата маленькая, так еще и отнимаете! — Арина Константиновна растерянно наклонила голову.
— Потом, всё потом! Работайте! — заведующая вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь…
— Вот так, Ирочка… Вот так… — Арина поправила Мишину одежду, подключила аппараты и устало села. — Затеяли опять что-то, а я ведь этот кабинет своими руками… Своими руками…
— Подождите вы расстраиваться, надо всё узнать! — попыталась поддержать ее Ира.
— Да и правда что! — Арина подмигнула жмурящемуся на солнышке внуку. — Лежи, Миша, лежи, десять минуточек надо потерпеть, потом побежишь!..
… Арина зашла в кабинет заведующей уже вечером, после работы.
— А… Это вы, ну, садитесь, поговорим! — Жанна отпила чай из большой кружки и поставила ее на стол, оставив круглый след от донышка. — Итак, вы теперь будете не одна, придет молодой специалист, человек очень начитанный, прогрессивный, надо принять его хорошо.
— Чей? — откинувшись на спинку стула, устало спросила Арина.
— В смысле? А, в этом… Ничей, просто нужно как-то развиваться, поликлиника не стоит на месте, мы приветствуем молодых врачей, открываем им все двери! Разве нет?
Жанна строго посмотрела на подчиненную. Та, поджав губы, кивнула.
— А что вы говорили про смену?
— Вам сколько лет, дорогая Арина Константиновна? Вам на пенсию пора. В документах портачите, на работу опаздываете, не дело это…
— Да что вы такое говорите?! Я только раз опоздала, а что в отчетах путаница последний раз вышла, так это вы сами инструкции дали непонятные!
— Знаете что! — Жанна пренебрежительно скривилась. — Я устала от ваших оправданий, от этих дурацких ваших пчелок и стрекоз на стенах, от всего этого бабского, что ли! Дайте клинике дышать молодостью!
Арина Константиновна судорожно вдохнула, как будто только что пощечину получила. Лицо ее зарделось, сердце бешено застучало.
— Да как ты смеешь! — прошептала она. — Я ваш физиотерапевтический кабинет с нуля организовала, вытянула, дети любят туда ходить. Бабское, значит! Ну, имей в виду, Жанна Павловна, я так это дело не оставлю, если тронешь, я до верхов дойду, тебя снимут, а я тут еще годами буду работать! Мне внука растить, мне жить на что-то надо!
— Наши пенсии рассчитаны на нормальное существование пожилого человека со скромными запросами! — пожав плечами, ответила Жанна. — Угрожаете? Ну–ну! И не «тыкайте» мне тут, пожалеете! Всё, освободите кабинет. У вас когда отпуск? — она полистала бумаги, лежащие на столе. — В июле. Хорошо. Напишите на отпуск с последующим увольнением. Всё!
Арина растерянно поднялась и вышла из кабинета.
— За что? — разводя руками, шептала она. — Всю душу сюда, всё свое время… Шторки эти шила… А ширмы не давали, я сама всё…
… Миша стоял в коридоре и смотрел, как бабушка устало снимает сапоги, вешает пальто на крючок и, забыв надеть тапочки, идет к себе в комнату.
— Бабуль! Баба Арина! Ты чего? — спросил он.
Но женщина только пожала плечами и, улыбнувшись, махнула рукой.
— Потом, Мишенька, всё потом…
Ира высунулась из кухни.
— Мишка, зови бабушку, ужин готов! Руки не забудь помыть!
Сын быстро пополоскал ладони под холодной водой и уселся на свое место.
— А баба Арина что? Ты позвал? — Ира раскладывала по тарелкам румяные картофелины и дымящиеся котлетки.
— Позвал, она не идёт.
Ирина, велев сыну есть и не отвлекаться, сняла фартук и пошла к свекрови.
— Что? — заглянула она в комнату.
Свет не горел, свекровь сидела за столом, уставившись в одну точку.
— Да что стряслось-то? Голова у вас болит? Может, чай с лимоном сделать? Арина Константиновна… А у нас котлетки рыбные… Идите ужинать!
Невестка тихо подошла к Арине, обняла ее за плечи, прижалась к склоненной набок голове. Волосы свекрови всегда пахли как-то по–особенному, отваром ромашки и череды, лугом и летом, холодными росами и медовой таволгой…
— Ничего, девочка, ничего. Бывало и похуже. Увольняют меня, понимаешь… Не подхожу больше я им, старая стала…
— Как это? — Ира растерялась. — Да бросьте! Вы там свой человек, столько лет работаете! Вы что-то перепутали, наверное!
— Возможно, Ириша, я уже старая и в маразме, но слова «отпуск с последующим увольнением» я еще как-то могу понять. Звучит, по-моему, недвусмысленно! Ладно, давай свои котлеты. Завтра с Мишкой во сколько вы придете ко мне?
Ира прокрутила в голове расписание и вспомнила, что записала сына в кабинет физиотерапии на пять вечера.
— Вот и хорошо. Вместе домой пойдем, — равнодушно заметила свекровь…
…Арина не спешила, как велела Жанна, разбираться в кабинете. Кому надо, пусть тот и копошится, а она на своем месте сидела и пока сидит…
— Ах, ну что же вы! — Жанна Павловна всплеснула руками, забежав в понедельник в начале рабочего дня к физиотерапевту. — Я что сказала сделать! Сейчас стол принесут ребята, надо поставить, а вы…
Заведующая обреченно покачала головой.
— Теперь точно спишет на берег! — подумала Арина.
…— Так, Виктор Георгиевич, проходите. Вот, собственно, ваши владения. Ну, то есть ваши с Архипцевой Ариной Константиновной. Знакомьтесь, вот и она! — Жанна распахнула дверь и показала на спину склонившейся к пациенту Арины. — А вот ваше новое место работы. Стол, тумбочка, если еще что нужно, вы скажите!..
Жанна получила весьма недвусмысленное распоряжение сверху о лучшем трудоустройстве молодых кадров. Поликлиника боролась за звание самой перспективной и современной, значит, надо и врачей «посовременнее» как-то сделать. Из-за этого уже сменились два педиатра, ушла лаборантка, потому что тоже была «в летах», в прививочном кабинете Марина Андреевна, врач с легкой рукой, тоже написала «по собственному» … Жанна умела убеждать, а где не получалось, и припугнуть. У каждого работника есть огрехи, а уж тем более у врача…
— Здравствуйте! — услышала Арина мужской голос за своей спиной. — Давайте знакомиться!
Обернулась. Рыжий, ну, блондин, скорее, с медным отливом.
«Противный цвет!» — подумала сразу женщина.
Высокий, крепкий, наверное, в спортзале постоянно. Такие из этих спортзалов и не вылезают! И улыбается! Нахал какой! Залез в чужое гнездо, разворошил и улыбается!
— Извините, я занята. Позже познакомимся! — отстранилась Арина от протянутой руки. — У меня рабочий день!
— И у меня тоже. Давайте делить пациентов! — предложил Виктор. — И вам полегче, и я привыкать начну.
— А мне и так не тяжело. Вы идите вот, за своим столом сидите, зря что ли его сюда тащили! — буркнула Арина Константиновна.
— Да? Ну–ну… — протянул Витя. — Как знаете!
До конца рабочего дня сидели молча, как сычи, уткнувшись кто во что: Арина в документы, которые уже были давным-давно заполнены, Витя – в инструкции по технике безопасности, что просили прочитать и подписать.
Потом мужчина встал, разминая плечи, походил по кабинету, как будто брезгливо потрогал Аринины занавесочки.
— И что, вот так и работаете? А хоть стираете их иногда? — смело спросил он у коллеги.
— Нет, что вы! — огрызнулась женщина. — Как повесила пятнадцать лет назад, так и висят.
— Сами повесили? А ширмы, раздвижные дверцы, кабинки?.. Здесь же был ремонт! — удивился Виктор, вынырнув из-за цветастенькой шторки.
— Был. Но все вопросы к вашей Жанне Павловне.
— Почему моей?
— Ну, она в вас души не чает, сходите, поговорите, поставят вам и ширмочки, и кабинки.
— Ладно, схожу, — пожал плечами Витя. — А «Декабрист» у вас на окошке – чудо, как хорош! Мой так и не цвел ни разу, а посадил я его лет пять назад. А у вас жирненький, разлапистый! Хорошо ему здесь!
Арина Константиновна подняла глаза на говорившего.
«Мальчишка! — подумала она. — Совсем мальчишка, льстить вздумал! Больно нужны мне твои похвалы!»
Хотела что-нибудь ответить. Но тут в кабинет ворвался внук, разлегся на кушетке и блаженно прошептал:
— Бабуль! Давай не десять минут, давай побольше! Сил нет, как спать хочу!
— Дома выспишься! Мать где? — потрепала его по шевелюре Арина.
— В аптеку пошла, велела с тобой домой идти.
— Да? Ладно, со мной, так со мной. Лежи, отдыхай…
И подключила аппараты.
— А что ж это вы, молодой человек, не здороваетесь? — подал голос Виктор. — Я новый врач, буду, возможно, с вами работать, а вы даже не замечаете!
— Извините, — насупившись, ответил Миша.
— Ничего. Меня зовут Виктор Георгиевич.
Миша попытался обернуться и рассмотреть нового доктора, но Арина шикнула на него, чтобы лежал смирно…
… Стали работать вместе. Виктор взял на себя часть пациентов, вел с ними разъяснительные беседы о пользе плавания, раздавал направо и налево контакты хороших тренеров, ходил к Жанне с прошениями о переделке кабинета.
— Ну ты подожди, вот уволим коллегу твою, тогда будешь там сам себе царь. До лета подожди, — отговаривалась она, кладя «под сукно» очередную докладную.
— Как уволите? Как до лета? — Витя искренне удивился. — Я думал…
— А ты меньше думай, больше делай. Вот через три дня новое оборудование вам привезут. Вот о чем думай!
Виктор радостно заулыбался и кивнул.
— Новое – это хорошо! Только как же Арина Константиновна, она же…
— Так и я о том же! Пора ей на покой, пора!..
Как и обещала заведующая, скоро в кабинете появились новые приборы. Старые пока решили не вывозить, пусть до очередной инвентаризации поработают, а там видно будет.
Арина долго сидела, изучая инструкции, потом быстрым движением сняла очки и бросила их на стол.
— Они бы еще на тарабарском написали! Как во всем этом разобраться?!
— Потихоньку освоите, не переживайте! — примирительно ответил Виктор.
— А я не переживаю, посмотрим еще, как дальше будет!
А дальше был скандал.
Какая–то расфуфыренная мать привела на процедуры свою дочку. Вити в тот день не было. Дежурила Арина.
— А что это тут у вас такое? — родительница брезгливо отдернула шторку. — А где одноразовые простыни, где новые приборы, о которых в газете писали? Нет, извините, но так не пойдет! Я ребенка привела в современную клинику, а тут какой–то век динозавров!
Мать девочки бросила выразительный взгляд на Арину.
— Вот там у вас новый аппарат? Он нам подходит? — сунулась она в дальний закуток.
— Да, это новый аппарат, — устало ответила Арина.
— Дашенька, Даша, иди сюда, солнышко. Простынку дайте! Простынку одноразовую, говорю, дайте! Да что вы стоите как истукан?! — бросила женщина врачу.
Девочка юркнула на кушетку.
— Даша, встань! Жди, Даша!
И Даша ждала, пока мать сходит к заведующей, пока выяснит, отчего в поликлинике нет одноразовых простынок, пока Жанна сама лично не принесет их в кабинет и не выдаст Арине с упреком в глазах.
— Свои выводы я уже сделала! — прошептала на прощание заведующая на ухо подчиненной. — Можете и не надеяться!..
… Арина Константиновна слегла с давлением. Ночью Ира вызывала ей Скорую, та сделала укол, велела успокоиться и ждать утром терапевта.
— Вот что вы завелись! — Ира сидела рядом с кроватью на стуле и держала чашку с остывшим чаем, который Арина никак не хотела допивать. — Мало ли таких скандалисток на свете! Перемелется! Вот Миша мне всегда говорит, что ты самая лучшая, что всё хорошо делаешь! Не переживай!
— Да, Ирочка, да, моя умница! Не буду, ты иди, уроки проверь у этого оболтуса, а то говорит он там что-то… Утешаете меня, я знаю, но и понимаю многое… Отошла моя пора, Ира, всё! Век другой, технологии эти… Сложно…
— Да ну вас! Скажете тоже! Переучитесь, какие ваши годы! — уверенно проговорила Ира, а сама всё смотрела на часы, как будто чего–то ждала.
Арина вот уже который раз замечала, что ближе к девяти вечера Ира уходила в их с Мишей в комнату. Потом оттуда раздавался ее голос. Невестка разговаривала с кем-то по телефону, а сына отправляла обычно в гостиную смотреть мультики или переделывать домашнюю работу. Разговоры эти длились то десять минут, то двадцать. Ира после них появлялась пред очи родных веселая, румяная, как будто помолодела.
Арина понимала, в чем тут дело… Ирка женщина видная, нашёлся, видать, кто-то, кто ее хотел заполучить…
— Ирочка, вы же с Мишей никуда от меня не уедите? — «закинула удочку» свекровь. — Так хорошо живем втроем… Жалко, Илья не видит… Хотя, и он видит! Завтра схожу, свечку за него поставлю!
— Никуда не уедем, бабуль! Да куда ж мы от тебя! — ответил за Ирину сын.
А Ира только отвела глаза, увлеченно моя посуду…
Ближе к весне Ирина стала всё чаще задерживаться на работе, говорила, что раскладывают новый товар, что никак не уйти вовремя.
Арина Константиновна качала головой, звала к себе в комнату Михаила и проверяла его уроки. А потом они говорили о всякой всячине, о школе, о друзьях, о том, что будет дальше…
— Знаешь, Миш, твой отец тоже не любил математику, зато какие стихи писал… Жалко только, не сохранились его тетради… При переезде сюда потерялся у меня один чемодан… Обидно…
— Мой папа писал стихи? А еще что он делал? — Миша с любопытством и удовольствием слушал рассказки бабули, рассматривал семейные альбомы, потом шел с Ариной на кухню ужинать.
— Где ж наша мама, а, Мишка? — нет-нет, да и сердилась Арина. — Десятый час, ее нет! Что это за работа такая?!!
— Какая работа, ба! Мама же на свидания ходит! Она сама мне тайком сказала. Но я считаю, что ты тоже должна знать, потому что я тебя люблю!
— Свидания? Да как же… Илюша же…
А потом махнула рукой, строго велев доесть картошку, и ушла к себе…
Нет, она, конечно, понимала, что Ира молодая, у нее еще может быть другая семья, но одно дело понимать гипотетическую вероятность такого поворота событий, а другое — узнать, что всё уже разворачивается полным ходом у тебя за спиной! Отчего-то стало больно. Как будто предали, втихушку, тайком, ни обмолвившись и словом…
— Нет! Нет и еще раз нет! — рассуждала Арина, лежа в кровати. — Илья четыре года назад только умер, невозможно так быстро другого себе найти! Ирку обманывают, лапшу на уши вешают! Она мужа очень любила, я знаю. Такая любовь не меняется!..
… В марте Ирина дождалась, пока Миша уйдет вечером в ванную, села напротив свекрови и, взяв ее за руку, тихо сказала:
— Я… Я замуж выхожу, Арина Константиновна. Мы сегодня заявление подали…
— Что? — подскочила женщина. — Вы что сделали? И кто это вы, позволь спросить!
Она вырвала свою ладонь из рук невестки.
— Он хороший человек, вы думаете по–другому, но он очень хороший. Я его люблю. Распишемся и переедем к нему. Так будет удобнее. Вы простите меня, Арина Константиновна, я хотела вам рассказать, но боялась… Да вы и сами всё поняли же!
— Да, поняла! Цветы эти, веники дурацкие, твои загулы по вечерам, Мишка мать уж не видел сколько! Ира, ты что! Памяти мужа побойся! Совесть пробуди свою! Илья так любил тебя, и ты его любила! Такая пара вы были!..
— Илья умер, а я жива… — тихо возразила Ирина. — Я хочу дальше любить, чувствовать, дышать. Я не робот и не приведение. Я влюбилась в другого человека и считаю это нормальным. Неужели вы думали, что я всю жизнь проживу с вами?
— Я? Нет, я ничего не думала. Я в тебе была уверена, а ты… Я вас с Мишей очень люблю, ну как же вы уедете? Как же я останусь? Миша так на Илюшу похож…
— Мы будем приезжать в гости. Часто будем приезжать! — горячо зашептала Ира. — Ну отпустите меня, я всё равно вас люблю, вы для меня родной человек, но я хочу идти дальше, хочу рожать детей, хочу, чтобы меня целовали…
— Мужика хочешь? Понимаю, сама была на твоем месте. Тяжело… Но это всё пройдет, поверь! Я ни на кого не смотрела после смерти мужа. Я ему клялась в верности. И точка!
— Но его уже нет! Ильи уже давным-давно нет! Он умер! Слышите, умер! Он сам виноват, сколько раз вы просили его пройти обследование! Сколько уговаривали уйти с этой проклятой работы, найти, что поспокойнее! Нет, он не слушал никого, он знал лучше! И что теперь? Где он теперь? А? А я живу, сжала зубы и живу. Я только сейчас, когда влюбилась снова, вспомнила, как пахнет весна, как хорошо жить, Арина Константиновна! И Мишка пусть оживет! Он не заслужил вечно во вдовьем царстве томиться.
Ира встала, чтобы выйти из комнаты.
— Как зовут? — бросила ей напоследок Арина. — Как его зовут? Нет, просто интересно…
— Виктор. Вы знаете его… Он с вами работает…
Вот и сказала… Ира столько раз прокручивала в голове этот разговор, как бы помягче сообщить, намекнуть. А сказала прямо, гордо. Она не будет просить прощения за свои чувства, она ничего плохого не делала!
— Ах, Виктор… Георгиевич… Да, Ира… — только и ответила Арина. — Поистине говорят, Иуда всегда рядом с тобой, а ты и не замечаешь… Ты лучше уходи, девочка, уходи, пока я чего не наговорила! А лучше уезжай ты из моей квартиры! Мужика ей захотелось! Так и прочь тогда! Здесь своих мужей только любят, других нам не надобно!..
Ира выскочила из комнаты свекрови, как ошпаренная, и заперлась в ванной, поплакать…
… Ирина познакомилась с Витей в холле поликлиники. Вернее, разговор начал Миша, а Ира всё пыталась его остановить.
— Извините, я вашего мальчика на процедурах уже видел. Помогает? — спросил, кивнув в знак приветствия, Виктор Георгиевич.
— Не знаю, — честно призналась Ирина. — Но врач моя свекровь, неудобно отказывать…
— А вы попробуйте мальчика в бассейн поводить. Раза два в неделю, с хорошей нагрузкой. Спину укрепит точно, мышцы, а там и скелет подтянется. У меня товарищ тренирует ребят, могу вас с ним связать. Хотите?
Мишка с мольбой смотрел на мать, та замялась.
— Это платно?
— Нет, оформим как направление на лечебные занятия.
— Разве так можно?
— Да. Так что? Договорились?..
Арина Константиновна знала, что внук стал заниматься плаванием, но подробностей не ведала, уделяя всё больше времени рабочей борьбе за свое место… А сил уже не хватало, не успевала она за Виктором, за его кипучей натурой. Раньше в кабинете было тихо, томно, теперь Витька достал кондиционеры, развесил их по стенам, висят, гудят. Раньше мило развевались шторки вокруг коек со стоящими рядом аппаратами, теперь кабинет разбили на зоны, каждая со своей пластиковой дверцей–гармошкой, с часами для маленьких клиентов и безликим белым цветом.
Стены пока не трогали, но обещали покрыть летом рельефной штукатуркой, закрасив стрекоз и веселых шмелей, всё летящих куда-то. Наверное, в бездну…
Арина всё чаще брала больничные, сидела дома, как будто занимаясь делами, а на самом деле хандрила и нервничала. И заявление на увольнение уже написано. Жанна уже подписала его, довольно поджав губки.
— Вы зря расстраиваетесь! — пропела она. — Зато свобода, гуляйте, сколько хотите, займитесь чем-то для души, вы свое отработали!
Арина только усмехнулась и вышла из кабинета. Да, она, видимо, свое отработала…
А теперь и Ира уходит… Так много станет свободного времени, что хоть волком вой!..
… Ира и Виктор расписались без торжественных церемоний. Миша был в школе, Арина на работе. А она бы и не пошла в ЗАГС, больно нужно! Ира-дурочка, потом опомнится, разводиться побежит, вот тогда Арина с ней сходит! Виктор гнилой человек! Арина Константиновна это твердо знала. Гнилой и пронырливый. Но квартиру эту, что покупали кооперативом с Илюшиным отцом, она никому не отдаст! Только Мише завещает. Всё ему передаст. Ира не заслужила!
На следующий день после росписи Ирина собрала вещи, и они с Михаилом переехали к новому Ириному мужу.
Мишка взахлеб рассказывал потом бабушке, какая у него квартира, что там есть турник на стене и шведская стенка, что окна выходят на широкий проспект, а не в скучный двор, как у Арины…
Женщина кивала, старалась улыбаться, а самой хотелось закричать, чтобы мальчишка замолчал, выгнать его и больше никогда не слышать.
Но Миша был родной, с малолетства выпестованный, любимый внучок, Арина берегла связь с ним, как могла…
… Ира и Виктор, захватив сына, улетели на две недели к морю, а когда вернулись, Ира только позвонила, чтобы поздороваться. Арина разговаривала с ней сухо и официально, в гости не звала, к ним не напрашивалась.
— Да не нужны мне ваши фотографии! — отрезала она. — съездили, вернулись, да и славно. Живите, как хотите!
Но фотографии всё же притащил к ней Михаил.
Еле дождался он, пока отчим напечатает карточки, а потом разложит по ячейкам альбома. Схватив пухлую книжечку, Миша тайком сунул ее в рюкзак и вечером, после тренировки, заглянул к бабушке.
Та рассматривала фотоснимки как будто между прочим, отпивая из маленькой чашечки крепкий кофе. Но так только казалось. На самом деле цепкий взгляд подмечал всё — и Ирин загар, так ей шедший, и ее улыбку, яркую, девчачью, такой у нее давно не было, и добродушную физиономию Виктора… Вот его, конечно, рассматривать было вообще нельзя! Враг, предатель, захватчик! Он отнял потихоньку у Арины всё — сначала кабинет, работу, потом семью. Хитрый карьерист, вот он кто!
— Ладно, убери, пойдем чай пить! — промолвила наконец Арина, закрыв альбом.
— Но ты не досмотрела!
— Я всё увидела, спасибо! Больше мне не нужно.
Мишка вдруг обиделся, вспылил, схватил альбом и ринулся прочь из квартиры.
Он так старался! Половину снимков делал он, для нее, для бабы Арины! А та даже не взглянула…
— Права мама! — крикнул внук из прихожей. — Права! Ты только о себе думаешь! А на нас тебе и наплевать. И хорошо, что мы больше с тобой не живем!
Выскочил вон из квартиры и с силой захлопнул дверь… Вроде еще мальчишка, а характер какой… Илья таким не был, в кого же тогда?
Арина задумалась. С Иркиной стороны, наверное, буйные были…
… Увольнение прошло быстро. Арина «отгуляла» отпуск, просидев его в квартире, а потом одним днем забрала трудовую книжку и подала документы на пенсию. Зашла в кабинет, чтобы забрать свои вещи, а там уже ноздреватая штукатурка таращит со стен свои песчинки. Улетели стрекозы, уснули вечным сном шмели… Даже запах в кабинете стал другим. Раньше чувствовался тонкий аромат Арининых духов, а теперь в нос била хлорка и пластик…
— Арина Константиновна! — окликнул ее Витя. — Подождите, дайте хоть сумку помочь донести!
— Иди, куда шёл!
— Я к вам и шёл…
— Шел, да походя растоптал. Так держать, мальчик, так держать!
— Да отдайте вы свою сумку в конце концов! Что у вас там, гири? — Виктор выхватил из рук женщины поклажу. — Нельзя женщинам тяжести таскать! Ну вы как маленькая, ей-богу! Напридумывали себе, накрутили! Приходите к нам завтра пить чай! Ну, пожалуйста! Ира очень переживает, а вы ж обе гордые, что вы–что вы! Ну, и кому от этого лучше? Мишка мечется, то к вам, то обратно. Чувствует, что черная кошка меж нами, боится материнскую любовь потерять и вас предавать не хочет. Одумайтесь и приходите завтра!
Он посадил Арину Константиновну в подъехавшее такси, положил на сидение рядом сумку и захлопнул дверцу.
Арина обернулась. И он смотрел ей вслед, пока машина не завернула за угол… И показалось ей, что это муж ее провожает свою Аринушку в путь. Куда? Кто же её теперь знает…
Спала Арина Константиновна плохо, ворочалась, три раза пила чай, пробовала закурить, да только еще противнее становилось. Уснула, только когда за окном уже забрезжила тонкая полоска рассвета, пробивающаяся под тяжелым слоем туч.
— Поеду, — решила вдруг женщина перед сном. — Ради Миши, — успокоила она себя. — Только ради внука…
… Ира стояла в коридоре и наблюдала, как Арина Константиновна аккуратно переобулась в принесенные с собой тапочки, как, еле дотянувшись, повесила пальто и огляделась, ища дверь в ванную.
— Первая дверь по коридору, — подсказал Виктор. — Миша! Миша, ну, где ты там?
Мальчишка вышел из комнаты и улыбнулся.
— Привет, ба! — прогундосил он, сморкаясь.
— Заболел? Простудили? Вот вам и бассейн! А я всегда против была! — начала, было, Арина, но потом махнула рукой. — Чего уж теперь, ведите, показывайте хоромы, где вы тут обретаетесь?..
Витя купил ее любимый торт, «Прагу», заварили чай и уселись смотреть друг на друга и стесняться.
— А знаете, Арина Константиновна, дети вас в поликлинике часто вспоминают… Всё спрашивают, где та добрая тетенька, что сказки рассказывала… — тихо сказал Виктор.
— И что же вы им говорите?
— Да мямлю что попало. А что я им скажу…
— Скажите, что ушла внуков растить. А сказки и вы сами им сочините, невелик труд. Им же скучно лежать, кто-то капризничает, кому-то неудобно, вот я и рассказывала…
— Да… — протянул Витя. — Как-то пусто стало в кабинете. Вроде всё есть, чисто, бело… А раньше было по–домашнему…
— Ничего, Виктор Георгиевич, ничего. Всё должно меняться, просто не имеет права не меняться! Обживетесь, наладите, может, фотографии какие повесите. И мне бы фотографию… Вашу втроем… Можно? Ирочка, ты прости меня, я была не права…
… Скоро Витю и Мишу, несмотря на протесты, отправили гулять, а когда те вернулись, от торта не осталось ничего, зато две женщины мирно сидели на диване и разговаривали, будто и не было размолвки, а всего лишь расставались на время, вынужденно и ненадолго…
Катится вперед жизнь, стучит колесами, везет с собой прошлое, захватывает настоящее и трубит о будущем. И нельзя предугадать, когда на подножку твоего вагона вспрыгнет человек, который станет всем — и настоящим, и будущим. Вот только прошлым пусть не становится! Не сейчас!..