— Алис, только без паники, хорошо? — голос Тамары дрожал так, что я сразу поняла: сейчас будет что-то из разряда «садись, сейчас упадёшь».
— Тамар, я лежу. Малышка спит, — прошептала я, прижимая телефон к уху. — Говори уже, чего тянуть.
— Твой Артём… Короче, ты помнишь ту девчонку, Инну, что работает в «Азимуте»? Так вот она вчера видела твоего мужа. В кафе. С женщиной.
Я хмыкнула.
— Там, ну и что? С коллегой, наверное. Он же…
— В Морском. В кафе на Тарасовой. А не в Екатеринове, куда он якобы по контракту уехал.
Телефон выскользнул из рук и шлёпнулся на одеяло. Малышка во сне сморщила носик, но не проснулась. А я просто лежала и смотрела в потолок, где мама наклеила когда-то светящиеся звёздочки для моего племянника.
Странно, как быстро мозг начинает складывать паззл, когда появляется одна нужная деталь.
*
Всё началось в феврале, когда тест показал две полоски. Мы с Артёмом планировали ребёнка целый год — обследования, витамины, правильное питание, график овуляции. Я даже завела специальное приложение, которое пищало мне каждое утро, напоминая выпить очередную баночку с непроизносимым названием.
— Получилось! — Артём тогда подхватил меня на руки прямо в ванной и закружил. — Теперь ты моя драгоценная и неприкосновенная.
Он и правда относился ко мне как к китайской вазе династии Мин. Запретил ездить в метро в час пик, настоял на такси до работы и обратно, сам готовил ужины по рецептам для беременных, которые выискивал в интернете.
— Слушай, а может, тебе весной на дачу к родителям? — предложил он в апреле, когда я в очередной раз жаловалась на духоту в квартире. — Там воздух, природа, никакой суеты городской.
Идея мне понравилась. Родительская дача была не просто участком с домиком — это было место силы. Шесть соток, которые папа превратил в маленький рай: яблони, вишни, смородина, клумбы с цветами, небольшой прудик с лилиями. После папиной смерти мама ездила туда редко, в основном на выходные, а так дача пустовала.
В мае я переехала. Мама была счастлива — наконец-то дом оживёт. Она обустроила мне комнату наверху, с большим окном и видом на сад, принесла свежее постельное бельё с запахом лаванды.
— Дыши, девочка, дыши этим воздухом, — приговаривала она, раскладывая на подоконнике букетики из полевых цветов. — Это же не Морское с его выхлопными газами.
Артём приезжал каждую пятницу вечером и уезжал в понедельник утром. Мы гуляли по округе, готовили вместе на веранде, он красил забор, который покосился после зимы, починил калитку, даже умудрился сделать небольшую грядку для клубники.
— Малышка будет есть только экологически чистые ягоды, — серьёзно говорил он, возясь с землёй.
— Откуда ты знаешь, что малышка?
— Чувствую, — он подмигивал мне и целовал округлившийся животик.
*
В июле он приехал расстроенный.
— Алиса, у меня новость, — он потёр переносицу, как всегда делал, когда нервничал. — Предложили контракт до конца года. Мэрия региона курирует проект, отказаться нельзя.
— Какой контракт? Куда? — я замерла с половником в руке, разливая борщ.
— Екатериново. Разработка системы управления для областной администрации. Большие деньги, но жить придётся там. До Нового года точно.
Он выглядел таким несчастным, что я решила не устраивать сцен.
— Ну, переживём, — я погладила его по щеке. — Главное, что ты успеешь к родам. Срок же в октябре.
— Успею обязательно! Хоть на вертолёте прилечу, — он прижал меня к себе. — Извини, родная. Если бы мог отказаться…
— Всё нормально. У меня тут мама, воздух, тишина. А ты будешь звонить каждый день и присылать фотографии местных красот.
Он засмеялся.
— Буду присылать фотографии гор и каменных идолов.
*
Он уехал в середине июля. Звонил действительно каждый день, обычно вечером, рассказывал про работу, про команду, про то, какая погода в Екатеринове. Я не особо вслушивалась — третий триместр выдался тяжёлым, постоянно хотелось спать, ноги отекали, малышка пинала меня в рёбра с завидным упорством.
В августе он прислал несколько фотографий: здание администрации, памятник, река. Всё как полагается командированному сотруднику.
— Скучаю безумно, — говорил он в трубку. — Ещё три месяца, и я дома.
Октябрь выдался тёплым. Малышка родилась двадцать первого числа, в пять утра. Быстрые роды, как любят говорить акушерки, всего четыре часа. Артём примчался с огромным букетом хризантем и плюшевым жирафом ростом с него самого.
— Моя девочка, — он целовал меня в лоб, в щёки, в губы. — Вы обе мои девочки.
Мы назвали дочь Софьей. Соня оказалась на удивление спокойным ребёнком — ела, спала, не плакала без причины. Идеальный младенец из рекламы подгузников.
— Мне снова уезжать, — сказал Артём на третий день. — Контракт ещё действует. Но я буду приезжать каждые выходные, договорился с начальством.
И он действительно приезжал — два раза в месяц, на субботу и воскресенье. Смотрел на Соню с таким обожанием, что у меня ёкало сердце. Менял подгузники, качал на руках, пел ей какие-то абсурдные песни собственного сочинения.
В ноябре похолодало. Мама стала настаивать, чтобы мы с Соней переехали в город, но я упиралась — зачем жить в пустой квартире, когда Артём всё равно в командировке? Здесь хоть мама помогает с ребёнком, да и воздух…
— Алиска, ну хватит про воздух! — мама в сердцах швырнула половую тряпку в ведро. — Соне уже почти месяц, пора домой возвращаться. К нормальной жизни.
— Мам, давай после Нового года. Когда Артём вернётся, тогда и поедем.
Она вздохнула, но спорить не стала.
В середине ноября я всё же приехала в Морское — нужно было забрать документы из поликлиники. Заодно решила проверить квартиру, заодно проветрить.
Открыла дверь — и замерла.
В прихожей стояли женские сапоги. Не мои. Тридцать седьмой размер, замшевые, с узким носком. Я ношу тридцать девятый.
В ванной — чужая косметика. Крем для лица от морщин, которым я точно не пользуюсь, тоник, сыворотка с улиточной слизью.
В спальне — на моей стороне кровати лежала женская пижама. Шёлковая, персикового цвета.
Я стояла посреди комнаты с Соней в слинге и пыталась сообразить, что происходит. Может, Артём сдал квартиру? Но зачем, если сам платит ипотеку? Может, пустил к кому-то пожить? Но почему не сказал?
Руки тряслись, когда я набирала его номер.
— Алис, привет! — он ответил с какой-то подозрительной бодростью. — Что случилось?
— Ты дома? — я еле ворочала языком.
— Где дома? В Екатеринове, ты же знаешь.
— Нет, я спрашиваю — ты дома, в Морском, в нашей квартире?
Пауза. Длинная, как взлётная полоса в аэропорту.
— О чём ты? Я же в командировке. Ты чего?
— Артём, я сейчас в квартире. Здесь чужие вещи. Женские вещи. Объясни мне, кто у нас живёт?
Ещё одна пауза.
— Слушай, это… коллега попросила. У неё затопило квартиру, ремонт делают. Я же не могу ей отказать, мы в одной команде работаем.
— Какая коллега?
— Ну, Юля. Юля Самойлова. Я, по-моему, рассказывал про неё.
Не рассказывал. Я точно помнила — никакой Юли он не упоминал.
— Почему ты мне не сказал, что пустил кого-то жить?
— Да я думал, ты всё равно не живёшь пока там, какая разница? Ну прости, забыл предупредить.
Забыл предупредить, что в нашу квартиру въехала посторонняя женщина. Логично.
Я повесила трубку и вышла из квартиры. Села в такси и всю дорогу до дачи пыталась убедить себя, что всё нормально. Всё объяснимо. Просто коллега. Просто он забыл сказать. Просто я параноик после родов.
Но внутренний голос нашёптывал другое. И когда через три дня позвонила Тамара с информацией про кафе на Тарасовой — всё встало на свои места.
— Мама, — я вошла на кухню, где она резала капусту для пирогов. — Можешь посидеть с Соней? Мне нужно в Морское.
— Сейчас? В восемь вечера?
— Сейчас.
Она посмотрела на меня и кивнула.
— Поезжай.
Я добралась до квартиры к половине одиннадцатого. Свет горел. Я открыла дверь своим ключом — тихо, осторожно.
В гостиной на диване сидел Артём. Рядом — та самая Юля, судя по всему. Тридцати с небольшим, тёмные волосы до плеч, симпатичная. Они смотрели сериал и ели пиццу из коробки.
— Привет, — сказала я.
Артём подскочил так, словно его током ударили. Коробка с пиццей полетела на ковёр.
— Ты… Ты чего здесь?
— А ты?
Юля растерянно смотрела то на меня, то на него.
— Тём, это кто?
— Тём? — я присела на подлокотник кресла. — Мило. Я Лиза. Жена Артёма. А вы, судя по всему, та самая коллега с затопленной квартирой?
Юля побледнела.
— Какая жена?
— Ну, обычная. Законная. Которая родила ему дочь два месяца назад.
Она резко обернулась к Артёму.
— Что она говорит?
Он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Я могу объяснить…
— О, пожалуйста, объясни, — я скрестила руки на груди. — Только сначала скажи — командировка в Екатериново тоже часть легенды?
— Алиса, ну ты же сама захотела на дачу! — он вскочил, заломил руки. — Ты же сама сказала про свежий воздух, тишину, спокойствие для ребёнка!
— А ты воспользовался моментом и провернул отличную аферу. Молодец. Сколько, интересно, всё это длится?
Юля встала, схватила сумочку.
— Я ухожу. Артём, ты мне всё объяснишь, — она метнула на меня полный ненависти взгляд. — Потом.
— Подожди, — Артём преградил ей путь. — Никуда ты не уйдёшь.
Вот тут я, кажется, всё поняла окончательно.
— Ясно. То есть она — не временная коллега с затопленной квартирой. Она — постоянная. А я — та, кого нужно было куда-то деть на время.
— Ну это всё сложно…
— Что сложно? Соврать беременной жене про командировку? Привезти в нашу квартиру? Изображать счастливого отца, когда родился ребёнок?
Он потёр переносицу.
— Я не хотел делать тебе больно. Правда. Просто всё так вышло…
— Как вышло? Случайно поехал на дачу три месяца? Случайно придумал про Екатериново? Случайно водил её в кафе на Тарасовой?
Юля всхлипнула.
— Артём, скажи ей…
— Что сказать? — он развёл руками. — Да, мы вместе. С мая. Познакомились на конференции, и просто… случилось.
— С мая? — я засмеялась. — С мая, когда я была на пятом месяце беременности твоим ребёнком?
— Ну, я не планировал! Просто мы начали общаться, и…
— И ты решил, что раз жена далеко, на даче, дышит свежим воздухом, то можно устроить себе параллельную жизнь?
— Я собирался тебе сказать! После родов, когда время придёт…
— Ага, когда время придёт. А пока можно играть в счастливую семью по выходным и играть в холостяка всю неделю.
Юля шмыгнула носом.
— Он говорил, что разводится. Что вы уже давно не вместе…
— Интересная версия, — я кивнула. — Особенно учитывая, что мы планировали ребёнка, делали ремонт в детской, выбирали имя…
Артём опустился на диван.
— Алиса, ну что теперь делать?
— Сейчас расскажу, — я достала телефон, открыла приложение заметок. — Значит так. Завтра ты переводишь на мой счёт двести тысяч рублей — на Соню, на первое время. Потом оформляешь алименты, как положено. Квартиру продаём, делим деньги пополам — я гашу свою часть ипотеки и съезжаю. Расписываться на расторжении брака придёшь, когда я скажу. Всё.
— Двести тысяч? Откуда?
— Откуда хочешь. Из тех денег, что заработал на «контракте в Екатеринове». Или попроси у родителей. Мне всё равно.
— А если я не дам?
Я усмехнулась.
— Тогда завтра все твои родственники, друзья, коллеги и начальство узнают, какой ты замечательный семьянин. С подробностями, перепиской и фотографиями. У меня, к слову, есть доступ к твоей почте. Помнишь, ты сам дал пароль в прошлом году?
Он стал серым.
— Ты не посмеешь…
— Попробуй меня. Жена с двухмесячным ребёнком, которую бросили, — очень располагает к радикальным поступкам. Особенно когда она не спала нормально два месяца и очень зла.
Юля снова схватилась за сумочку.
— Артём, я пошла. Мне это не нужно.
— Вот и правильно, — кивнула я. — Беги, пока цела. Он, к слову, храпит по ночам и не моет за собой посуду. А ещё у него аллергия на кошек, если вдруг соберёшься завести.
Она выскочила за дверь, громко хлопнув ею.
Мы остались вдвоём.
— Ты всё испортила, — выдохнул Артём.
— Это я испортила? Серьёзно?
— Мы могли бы нормально договориться, по-человечески…
— По-человечески — это когда не врут про командировку беременной жене, — я встала. — Деньги жду завтра до обеда. И да, ключи оставишь на столе. Переночуешь у друзей или у новой пассии. Мне плевать.
Я развернулась и пошла к выходу. Руки тряслись так, что еле попала ключом в замочную скважину.
*
— Ну что? — мама встретила меня на пороге в три часа ночи. — Разобралась?
— Разобралась, — я прошла к Сониной кроватке, посмотрела на спящую дочь. — Он живёт с другой с мая месяца. Никакого Екатеринова не было.
Мама молча обняла меня.
— Всё правильно сделала?
— Правильно, девочка. Правильно.
Тамара позвонила утром.
— Ну что, нашла?
— Нашла. Вместе с Юлей, которая думала, что он холост и свободен.
— И что теперь?
— Теперь буду растить дочь, искать работу и радоваться, что вовремя узнала правду. Представляешь, если бы я ещё год прожила в неведении?
— Алиса, ты молодчина.
— Просто злая и обиженная женщина, которой надоело дышать свежим воздухом.
Артём перевёл деньги в обед. Написал одно сообщение: «Прости».
Я не ответила.
*
Соня проснулась и заплакала — пора кормить. Я взяла её на руки, устроилась в кресле у окна. За окном падал первый снег, укрывая сад белым покрывалом.
— Вот что, Сонечка, — прошептала я, целуя макушку дочери. — Вырастешь — никогда не верь мужчинам, которые отправляют тебя дышать свежим воздухом. Свежий воздух — штука, конечно, полезная. Но правда полезнее.
Малышка посмотрела на меня огромными глазами и улыбнулась — первая в жизни осознанная улыбка.
И мне вдруг стало легко.
Может, свежий воздух всё-таки помог. Только совсем не так, как планировалось.
