Переглянувшись, девушка и женщина принялись неспешно разуваться, понимая, что Миша, сын Светы и младший брат Маши, опять что-то натворил.
Нет, он был, в общем-то, неплохим ребенком, но, как и у любого ребенка, начавшего вступать в подростковый возраст, у него нет-нет да случались какие-то загоны.
То с одноклассником подерется из-за мелочи, то окно разобьет случайно во время игры.
Или вот взять их с друзьями выходку на прошлой неделе.
Это же надо было – уехать «погулять» в соседний город на электричке и никому не сказать ни слова, пока не вскрылась правда из-за опоздания компании на последнюю электричку домой.
Вот и сейчас, видимо, натворил Миша какой-то фигни, а его отчим, Боря, в очередной раз призывал мальчишку придерживаться хоть каких-то рамок.
— Мааам! – донесся обиженный зов из комнаты девочек.
Это было что-то новенькое. Что-то, что заставило Свету, а вместе с ней и Машу, насторожиться и раздеваться быстрей, чем до этого момента.
Потому что ни разу еще в прошлом сын, получая от отчима закономерное «вознаграждение» за свои шалости в виде нотации, внепланового «дежурства по уборке» или еще какого наказания не призывал на помощь мать.
Потому что понимал, что в тех обстоятельствах мама не только на его сторону не встанет, но еще и от себя добавит либо пару ласковых, либо еще какую трудовую повинность.
Либо без карманных оставит, а это вообще катастрофа. И раз уж сейчас Миша первым делом, услышав звук открывающейся двери, обратился к матери, значит – ситуация нетипичная.
— Что здесь происходит? – спросила Света, замерев в дверном проеме комнаты, которую делили на двоих ее Маша и дочь Бори от первого брака Таня.
Сидящий за Таниным компьютером Миша заговорил первым, не дав Борису и слова вставить.
— Сижу, играю, никого не трогаю, Танька разрешила – можешь позвонить и сама у нее спросить, если не веришь…
А этот подходит и начинает на меня чуть ли не орать, что я, дескать, чуть ли не ворую.
— Мне просто не нравится, что твой сын хозяйничает в вещах моей дочери, — то, что Борис начал защищаться, тоже было нетипичным.
— Он не хозяйничает, Таня действительно разрешает ему компом пользоваться, когда она сама в универе, — подала голос Маша из-за спины матери.
И от этой реплики Борис взорвался.
— А ты вообще помолчи и не лезь, когда старшие разговаривают. Что ты вообще сюда пришла, подслушивать чужие разговоры?!
— Я вообще-то в свою комнату пришла, если вдруг у тебя склероз начался, — не осталась в долгу Маша.
Света попыталась было угомонить обоих, чтобы сесть и поговорить нормально, а не устраивать сцену, но Борис уже не собирался никого слушать, да и вообще следить за тем, что говорит.
— Да в курсе я, что ты здесь живешь и хозяйничаешь, как хочешь. Обираете с братцем своим мою дочь, а ты вид делаешь, как будто так и надо.
— Ты в своем уме? Кто кого обирает? – возмутилась Света.
— А то ты не видишь, что Машка твоя вещами моей дочери пользуется, как своими собственными.
Теперь вот, и братец ее подключился.
Знаешь что, Света, ты либо научи своих детей вести себя нормально, либо я подаю на развод.
— Напугал ежа …, — фыркнула женщина. – Подавай, кто же тебе не дает?
Судя по нахмуренному лицу Бориса, такой реакции он не ожидал. Что-то пробормотав себе под нос, мужчина вышел из комнаты девушек и, судя по шуму из прихожей, принялся одеваться.
Выскакивать за ним в коридор, пытаться поговорить и что-то объяснить никто не спешил.
Наверное, потому, что никто и не понимал, что именно происходит с нормальным, в общем-то, мужчиной.
Они ведь со Светой в браке уже шесть лет. И живут вполне нормально с тех пор, как Борис со своей дочерью Таней переехали к Свете и Мише с Машей в самом начале существования их семьи.
Девочки дружат, со сводным братом у Тани тоже никаких конфликтов нет…
И с чего Боря вообще решил, что Маша с Мишей сестру «обирают».
Этот паззл собирали уже после возвращения Тани из университета.
Девушка подтвердила Свете, что та – она разрешает Мише пользоваться своим компьютером.
— В мои папки он не лезет, без спросу ничего не скачивает, так что пускай играет или печатает, что ему там в школу надо, мне не жалко – все равно ведь не дома.
А папа сам на себя не похож в последнее время. Постоянно мне говорит, что я могу не делиться вещами с Машей, если не хочу.
Даже высказал мне позавчера, что не для того мне покупает вещи, чтобы я их кому-то отдавала.
— Это он про шампунь, — хмыкнула Маша, сразу поняв, о чем идет речь.
— А что не так с шампунем? – не поняла Света.
— Ну, папа купил мне шампунь. Дорогой, фирменный и вот это вот все, — Таня с трудом сдерживалась, чтобы не начать давиться смехом.
А Маша, подняв палец вверх и выдержав паузу, произнесла.
— Шикарный шампунь, мам, ага. Для сухих и поврежденных волос, понимаешь ли.
— Нет, ну я попробовала им голову вымыть один раз, да только почему-то с жирных волос это чудо-средство ни черта ничего не смывает.
Я и отдала Таньке банку. Ну не выкидывать же, а ей после осветления этот шампунчик вполне прокатывает.
Не знаю, чего папа психанул.
— Еще туфли, — напомнил Миша, который участвовал в разговоре и сейчас подкинул еще одну деталь в копилку странностей Бориса.
— А, да, точно. Туфли мне купил и принес. Теть Свет, я же каблуки в жизни не носила, да и неудобные они. Я и сбагрила их Машке.
Она их на работе выгуливает, дефиле из десятого в одиннадцатый кабинеты устраивает.
— А чего только из десятого в одиннадцатый? Я их еще на встречу с партнерами в ресторан надевала и на корпоратив.
Ноги отваливаются, конечно – тут Таня права, они сами по себе неудобные. Но зато красивые.
А красота, как известно, требует жертв, это Таня у нас не понимает такого.
— Вертела я эти жертвы на отсутствующем у меня месте. Вот если бы мне папа кроссы купил – тут да, счастья были бы полные штаны.
— Погоди, щас у меня днюха будет – мне дядя Леша сто пудов либо кроссы подарит, либо вообще берцы, вот и настанет на твоей улице праздник, — пообещала Маша.
Борис вернулся только поздно вечером. Вернулся – и за ужином принялся доказывать всей семье, что его дочь здесь ущемляют.
Постепенно в головах Светы, Маши, Миши да и самой Тани выстроилась четкая картина происходящего.
Все дело было в новой работе мужчины, где он начал получать довольно большие деньги.
Раньше ведь как было? Доходы у них со Светой были примерно одинаковыми, при этом дополнительно Светиным детям от первого брака помогала родня их покойного отца.
Ну как, помогала… Покупали вещи, игрушки, да и на карманные расходы денег давали. Маша, Светина дочь, будучи старше Тани на два года, своими вещами охотно делилась со сводной сестрой.
Ну а почему не поделиться, если выросла из куртки, которую носила очень аккуратно и вещь сохранила приличный внешний вид?
Боре, опять же, меньше тратить на одежду для дочери.
Или вот всякую «ароматическую» лабуду взять. Светина родня почему-то была уверена, что ее дочь просто обожает всякие парфюмированные крема, туалетную воду и прочие пахучие вещи.
Видимо, их представления были основаны на том, что подобные вещи обожала Света.
Но Маша, наоборот, предпочитала средства с нейтральным запахом или же вовсе без него.
И как же здорово, что Таня прихода в восторг от геля для душа с ароматом какого-нибудь манго – не приходилось долго искать, кому сбагрить не совсем удачный подарок родственников.
Тане же особо делиться со старшей сводной сестрой было нечем. У нее не было богатой родни с неподходящими подарками, ну а со своей прошлой зарплаты отец ей мог разве что пару тысяч карманных в месяц выделить.
Не так уж плохо, как бывало у других, но со Светиными детьми доходы было не сравнить.
Но никто не попрекал ни Борю, ни, тем более, саму Таню. Наоборот – делились, помогали и поддерживали, как умели.
А потом Борис получил хорошую должность и у него появилось больше денег для трат на дочь.
Вот тут он и начал высказываться, когда Таня отдавала неудачные подарки Маше, позволяла им с Мишей пользоваться своими вещами и все в таком духе.
А уж как мужчину выбесил тот факт, что Татьяна сводила сводного брата на концерт за счет своих денег с подработки – это вообще словами не передать.
— Я тебе вещи покупаю и деньги даю. Тебе, а не чтобы ты всем встречным и поперечным раздавала да угощала! – возмутился он, перейдя на крик.
— То есть когда мне раздавали и угощали – тебя все устраивало, а когда я делюсь с теми, кто делился со мной, когда у нас особо ничего не было – это неправильно и надо прекратить?
Пап, а ты вообще в курсе, что такое «логика»? – уточнила Татьяна.
— Ты просто не понимаешь! Эти нахлебники и пара..зиты…
— А ну рот прикрой! – не выдержала Света. – Между прочим, ты в квартире этих «нахлебников» и «пара..зитов» живешь. И, кстати, носки твои тоже нахлебница и пара..зитка стирает.
Но рот прикрыть Борис не пожелал, в связи с чем и закончился конфликт разводом.
Мужчину вместе с вещами выставили из квартиры Светы, а вот Таню оставили себе.
И нет, вовсе не потому, что рассчитывали что-то от нее получить ведь «любящий отец» пообещал, что «предательнице» теперь ничем не поможет.
Просто Таня за эти шесть лет стала для Светы и Маши с Мишей членом семьи.
А от семьи отказываться не принято даже если ее отец оказался с небольшим прибабахом.
Живут они вчетвером очень дружно, по-прежнему делятся вещами и деньгами, а о Боре стараются не вспоминать.
Неприятный, все-таки, человек оказался. И ведь шесть лет в браке прожили, а испытание деньгами «глава семьи» не прошел.
