Игнат сидел на кухне у матери, обхватив ладонями тёплую кружку с чаем. Его глаза светились необычным восторгом, а на лице то и дело появлялась мечтательная улыбка. Он никак не мог перестать говорить о НЕЙ – о той самой девушке, которая совсем недавно появилась в его жизни и перевернула её с ног на голову.
– Да она просто ангел! – с пылом произнёс он, глядя на мать. И столько восхищения было в его голосе… – Такая милая, добрая, красивая… Смотрю на неё и нарадоваться не могу. Вот за что она меня выбрала? Я обычный парень, звёзд с неба не хватаю.
Наталья, сидя напротив, внимательно слушала сына. Её лицо озарила тёплая, понимающая улыбка. Она давно замечала, что Игнат стал каким‑то другим – более оживлённым, счастливым, словно внутри него зажглась новая искра. И теперь, видя его таким, она окончательно убедилась: сын по‑настоящему влюблён.
– О, мой мальчик, да ты влюбился! – весело рассмеялась она, откинувшись на спинку стула. – Когда познакомишь со своей девушкой?
Игнат на мгновение замялся, слегка потупив взгляд. В его душе смешались волнение и лёгкая тревога. Он очень хотел, чтобы всё сложилось идеально, чтобы мать увидела, какая удивительная девушка рядом с ним.
– Надеюсь, в ближайшее время, – ответил он, снова поднимая глаза на мать. – Жду, пока она сама согласится. По её словам, знакомство с родителями – это очень серьёзный шаг. Сначала она хочет убедиться в наших чувствах.
Наталья кивнула, понимая осторожность девушки. Она знала, как важно в таких делах не торопить события, дать отношениям развиваться естественно.
– Ну, надеюсь, ты сможешь её уговорить, – мягко сказала она, протянув руку и ласково растрепав идеально уложенную шевелюру сына.
Игнат невольно отшатнулся, сделав вид, что возмущён.
– Мам, ну что ты делаешь! – воскликнул он с наигранным недовольством, пытаясь пригладить волосы. – Я же не маленький!
Наталья лишь рассмеялась в ответ, её глаза светились теплом и любовью.
– Приходите в субботу, – предложила она, решив не заострять внимание на шутливой перепалке. – Я тортик испеку. У меня как раз никого по записи не будет. Решила себе выходной устроить.
Игнат задумался на секунду, взвешивая в уме все “за” и “против”. Он понимал, что это отличный шанс сделать первый шаг к знакомству, которого так ждёт его мать.
– Хорошо, – наконец согласился он, и в его голосе прозвучала решимость. – Я попробую её уговорить. Думаю, суббота подойдёт.
Наталья уже много лет подрабатывала мастером маникюра на дому. Её небольшая уютная комната была превращена в мини‑салон: аккуратный столик со всеми необходимыми инструментами, стеллаж с лаками всех оттенков, удобное кресло для клиентов. За эти годы через её руки прошли сотни девушек и женщин. Каждая приходила со своими историями, настроением, характером.
Были среди них тихие скромницы, которые едва решались высказать своё пожелание по дизайну. Были и такие, кто с порога начинал громко рассуждать о жизни, не умолкая ни на минуту. Встречались и высокомерные особы, которые придирчиво осматривали каждый инструмент и с пренебрежением отзывались о работе. Наталья ко всем находила подход – вежливо, но твёрдо держала границы, умела и выслушать, и вовремя перевести разговор на нейтральную тему.
Но одна клиентка запомнилась ей особенно ярко. Это была Юля – на первый взгляд самая обычная девушка. Всегда опрятно одетая, без кричащих деталей в образе. Говорила тихо, смотрела спокойно, улыбалась сдержанно. Приходила регулярно, выбирала нежные пастельные оттенки, никогда не спорила по поводу цены. Наталья даже испытывала к ней тёплую симпатию – казалось, вот она, простая добрая девушка, без закидонов.
Однако однажды, когда Наталья аккуратно вырисовывала выбранный дизайн, Юля вдруг заговорила. Неторопливо, будто размышляя вслух, она начала рассказывать о своей жизни. И с каждым её словом перед Натальей разворачивалась совершенно иная картина.
– У меня трое детей, – произнесла Юля будничным тоном, разглядывая свои ногти.
Наталья невольно замерла с пилочкой в руке. Ничего подобного она не ожидала услышать.
– Правда? – осторожно спросила она, стараясь не выдать удивления. – И где они?
– Один с отцом, один в детском доме, – так же спокойно ответила Юля. – А младший со мной. Но скоро тоже туда отправится.
В комнате повисла тяжёлая пауза. Наталья пыталась осмыслить услышанное, но Юля уже продолжала, словно рассказывала о чём‑то обыденном:
– Понимаете, дети – это хороший способ устроиться в жизни. Главное – правильно выбрать мужчину.
И она подробно, без тени смущения, изложила свою жизненную стратегию. Её целью никогда не было замужество. Она искала обеспеченных мужчин, уже состоящих в отношениях или браке. Заводила с ними роман, дожидалась, пока чувства окрепнут, а потом… рожала ребёнка.
– Если мужчина несвободен, он гораздо щедрее, – объясняла Юля, поправляя локон. – Ему ведь скандал не нужен, правда? Он боится, что жена всё узнает. Вот и платит – и алименты, и просто деньги, чтобы я исчезла из его жизни.
Она говорила об этом так легко, будто делилась рецептом вкусного пирога. А ребёнок, появившийся на свет в результате этой схемы, становился для неё лишь инструментом – выполнив свою функцию, он превращался в обузу.
– Это мой способ устроить свою жизнь, – произнесла Юля, словно прочитав невысказанный вопрос в глазах Натальи. Её голос звучал ровно, без тени сомнения или раскаяния. – Вы можете меня осуждать. Но у меня к двадцати пяти годам своя квартира в центре города, дорогая машина, свой небольшой бизнес с достойным доходом. А что есть у вас? Да, собственно, ничего. Вы старше меня раза в два. И чем вы занимаетесь целыми днями напролёт? Обслуживаете других, более удачных девушек! Да я в кафе могу оставить больше, чем вы за неделю зарабатываете!
Слова Юли резанули Наталью, но она постаралась не выдать своих чувств. Вместо этого она глубоко вздохнула и тихо, но твёрдо спросила:
– Ну это же ваши дети, родная кровь, как вы можете от них отказаться?
Её голос дрогнул – настолько искренне было недоумение. Как можно взять и отказаться от самого дорогого, что может быть у человека? От частички себя, от крохотных существ, которые смотрят на мир широко раскрытыми глазами и зовут тебя мамой?
Юля лишь усмехнулась, пожав плечами:
– Детей воспитывать надо, а у меня нет на это времени. Им будет лучше в детском доме, возможно, найдётся какая‑нибудь добрая, хорошая семья, которая их усыновит. Какая‑нибудь женщина станет им мамой, но это буду не я.
Она говорила это так буднично, будто обсуждала погоду или выбор нового маникюра. Наталья невольно вздрогнула, но Юля, заметив её взгляд, резко добавила:
– И не смотрите на меня так! Я никогда не хотела стать матерью. Я на это просто не способна. Менять пелёнки, слушать детские крики, не спать ночами… Нет, это не моё!
В её голосе не было ни капли сожаления – только твёрдая уверенность в собственной правоте. Она откинулась в кресле, скрестила ноги и поправила рукав дорогого свитера, будто только что обсудила не судьбу своих детей, а выбор нового оттенка лака.
Наталья медленно опустила руки, в которых всё ещё держала инструменты для маникюра. Внутри неё бушевала целая буря чувств – от возмущения до острой жалости. Но… Что она могла сказать? Разве её слова могут что-то изменить?
– Вы правда считаете, что это правильный выбор? – тихо спросила Наталья, всё ещё надеясь услышать хоть нотку сомнения.
Но Юля лишь рассмеялась:
– Правильный – это тот, который приносит мне комфорт и достаток. А остальное… остальное не имеет значения.
Наталья не могла скрыть своего потрясения. Она смотрела на Юлю, словно пыталась разглядеть в ней что‑то, что объяснило бы эти холодные, расчётливые слова. В голове не укладывалось, как можно так спокойно говорить о судьбах собственных детей.
– Да как вы вообще додумались до такого? – вырвалось у неё, и в голосе прозвучала не только недоумённая, но и искренняя боль.
Юля лишь равнодушно пожала плечами, будто речь шла о чём‑то совершенно обыденном. Сегодня её почему‑то потянуло на откровенность. А почему бы и нет? Надо же кому‑нибудь душу излить. Не подружкам же рассказывать – те наверняка осудили бы. А эта женщина… она ведь видит её в последний раз. Больше Юля сюда не придёт. Найдёт другого мастера – благо деньги позволяют. Жаль, конечно: Наталья всё делала очень хорошо, аккуратно, с душой. Но она не единственный профессионал в городе. Хотя странно, конечно, что такие вот домашние мастера порой делают маникюр лучше, чем в модных салонах.
– Всё, в общем‑то, получилось само собой, – протянула Юля, разглядывая свои ногти. – Мне было девятнадцать, и я влюбилась. По‑настоящему, без оглядки. Готова была на многое ради этого мужчины! А он… оказался женат. Для него я была не больше, чем небольшое развлечение.
Она замолчала, будто заново переживая те дни. Наталья молчала, не решаясь прервать её рассказ.
– К тому времени, как я об этом узнала, я была уже на четвёртом месяце. Избавляться от малыша было поздно, так что я родила. А мой кавалер… он подарил мне квартиру. Лишь бы я не начала качать права, не стала портить ему жизнь. Сына, кстати, тогда он забрал – не знаю уж, как он перед женой оправдывался.
В её голосе не было ни горечи, ни обиды – только холодный расчёт.
– И тогда я поняла, – продолжила Юля, чуть приподняв подбородок, – что это неплохой шанс обеспечить себе безоблачное будущее. Почему бы не использовать то, что само идёт в руки?
Она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями. Оказалось, не так‑то просто раскрывать душу и делать вид, что та ситуация её совершенно не волновала. Где‑то глубоко внутри всё же шевелилось что‑то неуловимое – то, что она старательно прятала за маской уверенности и безразличия.
– Сейчас я уже полностью себя обеспечиваю сама, – сказала она чуть твёрже, словно убеждая не только Наталью, но и себя. – Мне не нужна чья‑то помощь! Так что вполне возможно, что скоро я встречу нормального мужчину, выйду за него замуж, рожу ему парочку очаровательных малышей. И буду жить припеваючи.
Она произнесла это с улыбкой, будто рисовала перед собой идеальную картинку будущего. Но в глазах её, на мгновение, промелькнуло что‑то неуловимое – то, что она тут же поспешила спрятать за привычной бравадой.
Наталья всё это время упорно смотрела на ногти Юли, аккуратно выполняя свою работу. Она старалась не поднимать глаз – боялась, что взгляд выдаст всё, что она думает об этой девушке. Внутри неё бушевала буря: хотелось высказать всё прямо, без обиняков, назвать вещи своими именами. Но она держалась, сжимая в руках инструменты.
– Ты не боишься, что она узнает о твоём прошлом? О твоей подлости? Ведь иначе я не могу назвать твой поступок, – наконец произнесла она, и в голосе прозвучала не злость, а скорее горькое недоумение.
Юля лишь усмехнулась, откинув голову назад. В её глазах мелькнул холодный блеск – то ли насмешки, то ли вызова.
– Я хорошо замела следы, – спокойно ответила она. – Я даже перебралась на другой конец нашей огромной родины. Свидетелей нет. Мои подруги ни о чём не подозревают. Мама обо мне даже слышать не хочет, ну, в принципе, как и я о ней. А кто ещё может что‑то рассказать? Вы? – с явной издёвкой добавила она, пристально глядя на Наталью.
Наталья почувствовала, как внутри всё сжалось. Она медленно отложила пилочку и выпрямилась, глядя прямо на Юлю.
– Вот делать мне больше нечего, как следить за тобой! И за твоими ухажёрами! И уж тем более я никогда не буду сплетничать! – резко ответила она, чувствуя, как в груди поднимается волна обиды. – Это твоя жизнь. Но вот совет дать могу. Всё тайное всегда становится явным, и как бы ты ни заметала следы, что‑нибудь обязательно всплывёт.
Она замолчала, глубоко вдохнула и, взяв себя в руки, перешла на деловой тон:
– Я закончила. Вас всё устраивает?
Юля не ответила сразу. Она неторопливо осмотрела свои ногти, провела пальцем по идеально ровному покрытию, будто выискивая малейший недочёт. Но придраться было не к чему – Наталья всегда работала на совесть.
– Устраивает, – холодно бросила она, доставая из кошелька купюры и выкладывая их на стол. – Больше я сюда не приду, найду другого мастера. До свидания. Хотя нет, прощайте!
Её голос звучал твёрдо, без тени сомнения. Она поднялась, поправила сумку на плече и направилась к двери. Наталья молча смотрела ей вслед, не произнося ни слова.
Дверь тихо щёлкнула, и в комнате снова стало тихо. Только тиканье часов нарушало эту тишину. Наталья медленно собрала инструменты, убрала их на место. В голове крутились мысли – о Юле, о её детях, о том, как по‑разному люди понимают счастье и ответственность.
С тех пор Юля действительно больше не приходила. Наталья иногда вспоминала тот разговор, но старалась не зацикливаться. Ведь каждый человек сам выбирает свой путь. И каждый сам несёт ответственность за принятые решения.
*********************
Наталья давно обдумывала, как лучше устроить встречу с потенциальной снохой. В городской квартире всё казалось не то: тесно, буднично, без особого настроения. А вот дача – совсем другое дело! Свежий воздух, зелень вокруг, аромат цветов и травы. Можно накрыть стол под открытым небом, пожарить шашлыки, посидеть в беседке. Всё это создаст тёплую, непринуждённую атмосферу – то, что нужно для первого знакомства.
И вот настал тот самый день. С утра Наталья хлопотала без устали: протёрла пыль в доме, расставила цветы в вазах, приготовила закуски. Она то и дело поглядывала на часы, волнуясь всё сильнее. Для неё это было не просто знакомство – это был знак, что сын повзрослел, что его чувства серьёзны, что он, возможно, нашёл ту самую, единственную.
Игнат тоже не находил себе места. С самого утра он носился по участку, словно заведённый: подправил покосившуюся калитку, подмёл дорожку, переставил стулья на террасе, чтобы они стояли ровнее. Он то и дело спрашивал мать: “Всё нормально? Я ничего не забыл? Может, ещё что‑то сделать?” Наталья только улыбалась и успокаивала его: “Всё прекрасно, сынок. Не переживай так”. Но сама внутри тоже трепетала – настолько важным казался этот день.
Наконец, когда часы показали назначенное время, Игнат натянул свежую рубашку, пригладил волосы и объявил:
– Так, я поехал за Юлей. Будем через полчаса.
– Жду, – коротко ответила Наталья, стараясь скрыть волнение.
Она осталась одна в доме и снова окинула взглядом обстановку: скатерть на столе, ваза с фруктами, букет полевых цветов. Всё выглядело уютно и по‑домашнему. Наталья глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Её сын впервые так серьёзно относился к отношениям! Раньше он редко приводил девушек домой, а если и знакомил с родителями, то это было мимолётно, без особых эмоций. А сегодня… Сегодня Игнат даже кольцо купил! Наталья знала об этом – он сам рассказал ей накануне, сияя от счастья.
Полчаса пролетели как одно мгновение. Наталья стояла у калитки, вглядываясь в дорогу. И вот вдали показался автомобиль Игната. Он припарковался, вышел из машины и, обойдя её, открыл дверь с другой стороны. Из салона появилась стройная девушка – голубоглазая блондинка в коротком белоснежном платье. Лёгкий ветер играл её волосами, а платье чуть колыхалось при каждом шаге.
Игнат взял её за руку, и они вместе направились к дому. Наталья невольно залюбовалась этой парой: сын выглядел таким счастливым, а девушка рядом с ним – такой лёгкой, воздушной, словно сошедшей с картинки.
Когда они подошли ближе, Наталья внимательно вгляделась в лицо гостьи. Что‑то в её облике казалось знакомым, но солнечные очки в пол‑лица сильно мешали разглядеть черты. “Точно ангел…” – подумала про себя Наталья, невольно сравнивая девушку с тем образом, который сын описывал в своих восторженных рассказах.
– Мама, это Юля, – представил Игнат, слегка подталкивая девушку вперёд.
Наталья стояла на крыльце, улыбаясь Юле. Воздух был напоён ароматом цветущих лип и свежестью летнего вечера. Она уже собиралась сказать что‑то приветливое, отметить, как красиво Юля выглядит в своём белоснежном платье, но вдруг девушка резко остановилась.
Её движения стали медленными, почти механическими. Она сняла солнцезащитные очки, и в этот момент Наталья наконец смогла разглядеть её глаза – те самые, что когда‑то смотрели на неё с кресла для маникюра, рассказывая леденящую душу историю.
Юля повернулась к Игнату. Её губы дрогнули, но голос прозвучал чётко и безжалостно:
– Нам нужно расстаться.
Игнат побледнел. Он сделал шаг к ней, протянул руку, будто пытаясь удержать, но Юля отстранилась.
– Почему? – прошептал он, не веря своим ушам. – Что случилось? Мы же только…
– Ничего объяснять я не хочу, – отрезала она, и в её голосе не было ни тени сожаления. – Просто всё.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и быстро пошла по дорожке к калитке. Наталья и Игнат остались стоять, словно парализованные этим внезапным поворотом.
Через мгновение они услышали, как на дороге притормозила машина. Юля без колебаний села в попутку и уехала, даже не оглянувшись.
Игнат медленно опустился на ступеньку крыльца. Его плечи поникли, а взгляд стал пустым. Наталья подошла к сыну, положила руку на его плечо, но он даже не отреагировал.
А Наталья всё поняла. В голове пронеслись её собственные слова, сказанные когда‑то Юле во время маникюра: “Всё тайное всегда становится явным, и как бы ты ни заметала следы, что‑нибудь обязательно всплывёт”.
Теперь эти слова обрели страшный смысл. Совпадение ли это, что Юля среди тысяч мужчин выбрала сына той, кто знала самый главный её секрет? Или это была роковая случайность, которая в одно мгновение разрушила хрупкое счастье Игната?
Наталья смотрела вслед исчезнувшей машине, и сердце её сжималось от боли за сына. Сейчас ему нужны не слова утешения, а время. Много времени, чтобы осознать произошедшее и научиться жить дальше…
********************
Вечерняя тишина, ещё недавно такая умиротворяющая, теперь казалась гнетущей. Где‑то вдалеке залаяла собака, и этот звук заставил Игната вздрогнуть. Он поднял глаза на мать, и в его взгляде читалась не только боль, но и растерянность – как у ребёнка, который не понимает, почему мир вдруг стал таким жестоким.
Игнат сидел на крыльце, уставившись в одну точку. Солнце уже клонилось к закату, отбрасывая длинные тени на дорожку, но он не замечал красоты вечера. Внутри всё будто онемело – ни слёз, ни злости, только тяжёлая пустота.
Наталья тихо подошла и села рядом. Она не торопила сына с разговорами, просто была рядом – тёплая, надёжная, как в детстве, когда он прибегал к ней с разбитыми коленками или обидами на друзей.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Игнат глухо произнёс:
– Мама… Почему? Ну скажи мне хоть ты – почему всё так? Я же… я ведь всё для неё делал.
Наталья глубоко вздохнула. Она знала: сейчас нужно говорить правду. Какой бы горькой она ни была.
– Сынок, – начала она осторожно, подбирая слова. – Я должна тебе кое‑что рассказать. Эту девушку я уже видела.
Игнат резко повернулся к ней, в его глазах вспыхнула искра недоумения.
– Где? Когда?
– Она приходила ко мне на маникюр. Несколько месяцев назад. И… она рассказала мне о себе. О своей жизни.
Наталья замолчала, собираясь с силами. Игнат молчал, но по его напряжённой позе было ясно: он ждёт продолжения.
– У неё есть дети, Игнат. Трое. Один с отцом, один в детском доме, один с ней, но, по её словам, он тоже скоро отправится на попечение государства. Она… она не хотела быть матерью. Для неё дети – это способ получить деньги, жильё, обеспеченную жизнь. Она находит мужчин, рожает от них, а потом получает отступные и исчезает.
Слова падали тяжело, словно камни. Игнат побледнел, но слушал молча. Только сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Когда я увидела её сегодня, сразу поняла – это она. И, видимо, она тоже меня вспомнила. Поняла, что я знаю её секрет. Вот почему она так резко ушла.
Тишина повисла между ними, густая и тяжёлая. Где‑то вдалеке залаяла собака, проехала машина, но они не замечали ничего вокруг.
– Но… как же так? – наконец прошептал Игнат. – Она же была такой… такой нежной, заботливой. Мы планировали будущее. Я кольцо купил…
Его голос дрогнул. Наталья потянулась к его руке, сжала её крепко.
– Знаю, сынок. Знаю, как тебе больно. Но лучше узнать правду сейчас, чем потом, когда будет ещё хуже.
Игнат закрыл лицо руками. Первое время он сидел неподвижно, потом плечи его задрожали. Наталья обняла его, прижала к себе, как маленького мальчика, которого нужно защитить от всех бед мира.
– Плачь, если хочется, – тихо сказала она. – Это нормально. Боль пройдёт. Медленно, но пройдёт.
Он не плакал – просто сидел, уткнувшись в её плечо, а она гладила его по волосам, вспоминая, как много лет назад он точно так же искал у неё утешения после первой детской обиды.
– Почему люди такие… – прошептал он. – Почему они играют с чувствами других?
– Не все, сынок, – ответила Наталья. – Но есть те, кто не умеет любить по‑настоящему. Они ищут выгоду, удобство, комфорт. А настоящие чувства для них – что‑то непонятное, лишнее.
Игнат медленно отстранился, вытер глаза. В его взгляде ещё стояла боль, но уже пробивались первые лучи трезвого понимания.
– Значит, она всё это время… врала?
– Да. И это не твоя вина. Ты просто встретил человека, который не способен на искреннюю любовь.
Солнце окончательно скрылось за деревьями, и на сад опустились сумерки. Наталья встала, потянула сына за руку.
– Пойдём в дом. Чайку попьём. И поговорим. Тебе нужно выговориться. А потом… потом ты начнёшь новую главу. Обещаю, всё будет хорошо. Просто не сегодня. Сегодня можно грустить.
Игнат кивнул. Он ещё не знал, как жить дальше, но чувствовал: мама рядом, и это уже даёт силы…
