Честно говоря, Галя и не думала о какой-то опасности, когда приглашала Иру пожить у них с Димой. Наоборот – это было удачей, потому что Ира могла сидеть с Павликом. Доверить его сторонней няне Галя боялась, так как у Павлика была аллергия на орехи, и одна уже сунула ему конфету с арахисом.
Замуж Галя вышла по залёту на третьем курсе. Дима сказал, что ребёнок важнее диплома, да и зачем он Гале – жена должна заниматься детьми и бытом, он сможет их обеспечить.
-Дура ты, – сказала подружка Маша. – Бросит тебя, и что делать будешь? На паперть пойдёшь?
-С чего он меня бросит? – обиделась Галя.
-Ну, не бросит – машина его собьёт, например.
-Чур тебя!
-Как знаешь. Останешься у разбитого корыта, сама виновата будешь.
Галя на подругу сначала обиделась. А потом знаки судьбы со всех сторон пошли: свекровь овдовела и осталась без средств к существованию, так что Диме пришлось мать содержать – они жили в её квартире, а она сама съехала к сестре, так что Дима не мог не помогать маме. Потом на работе у Димы случилось сокращение, и он чудом под него не попал, ещё и мамочка одна из детского сада в буквальном смысле слова рыдала, рассказывая о том, как муж выгнал её из дома, и теперь ей негде жить, и на работу никакую она не может устроиться.
И Галя пошла учиться. Восстановилась, перешла на вечернее, и Дима первое время оставался с сыном по вечерам, но он часто задерживался на работе, и Галя стала просить Машу. У подруги своих детей не было, и она с удовольствием водилась с Павликом, но потом и у неё что-то там случилось с графиком. И тут позвонила мама и сказала:
-Ира в город едет, в институт поступать – помоги ей там разобраться. Ну и проконтролируй всё – комнату в общежитии, чтобы не подселили к ней каких-нибудь гуляющих девиц, а то совсем учиться не будет.
-Ирка? – удивилась Галя. – В институт?
Галя помнила Иру мелкой капризулей, с которой её заставляли водиться. И уж она подумать не могла, что двоюродная сестра уже такая большая, что поступает в институт.
Посовещавшись с мужем, Галя предложила первое время Ире у них пожить – та под присмотром будет, да и сможет с Павликом вечерами сидеть.
А Маша сразу сказала:
-С ума сошла такую девицу к себе в дом?
-Какую такую? – поняла Галя.
-Да такую! Ноги от ушей, ещё и четвёртый размер под маечкой колышется. Ты головой думаешь или как?
Галя всё равно не поняла, пока Маша ей напрямую не растолковала: дескать, Дима позарится на молодую и свежую.
-Дура ты, Машка, – сказала Галя. – Замуж тебе надо выйти. Вот выйдешь и поймёшь, что муж – не собака, которая на каждого прохожего бросается.
Машка обиделась – ей было уже двадцать девять, а замуж её так никто и не позвал.
Галя на всякий случай присматривалась к Ире – да, она и правда была юной и восхитительной, но прелести своей, похоже, не понимала – вела себя как пацанка, громко говорила, хохотала, как лошадь, в носу ковырялась. Дима таких не любил, он был утончённым. Так что зря Машка наговаривала на девушку.
Ира вообще вписалась в их жизнь на удивление легко: Павлик, обычно стеснительный с новыми людьми, сразу к ней прилип. Ира не сюсюкала, а говорила с ним на равных, могла часами возиться с ним, строя какие-то фантастические космодромы, и читала на ночь «Муми-тролля» с разными смешными голосами. Дима ворчал, что в квартире стало шумно, но ворчал как-то добродушно. И на Иру внимания не обращал. Так что Машка, как всегда, всё преувеличила. «Завидует, – с лёгкой снисходительностью думала Галя. – Ей одной скучно, вот она и злобствует».
Однажды в субботу Дима уехал на рыбалку с друзьями, обещал вернуться к вечеру и посидеть с сыном. Галя решила воспользоваться моментом и сходить вечером на шопинг – давно хотела купить новое пальто. Она точно помнила, что оставила в ящике комода, под стопкой белья, конверт с деньгами – десять тысяч, отложенные с прошлой зарплаты Димы. Она открыла ящик, перебрала бельё – конверта не было. Галя нахмурилась. Может, Дима взял? Но он всегда предупреждал. Она обшарила все ящики, залезла в шкаф, проверила карманы старой куртки – ничего.
Пришлось звонить мужу.
-Деньги? Нет, не брал. Ты хорошо поискала? Может, Павлик куда засунул? – голос Димы прерывался от плохой связи.
Павлик был слишком мал, чтобы добраться до верхнего ящика комода. Галя положила трубку, чувствуя, как по телу разливается липкая, неприятная волна. Десять тысяч. Не катастрофа, но очень обидно и странно.
В этот момент зазвенел дверной звонок. На пороге стояла Машка.
-Что ты такая расстроенная? – сразу спросила она.
Галя, не сдержавшись, выложила подруге всё про пропавшие деньги.
Машка выслушала, её глаза сузились. Она прошла в комнату, бросила сумку на стул и сказала тоном, не терпящим возражений:
-Это Ира. Я тебя предупреждала!
-Что? Нет, что ты! – Галя даже руками всплеснула. – Она не могла, точно тебе говорю.
-А ты сама подумай. Дима не брал, Павлик не мог. Я – тем более. Кто остался? Она одна. Или ты думаешь, деньги сами испарились?
-Но зачем? Я же её тут приютила, кормлю, даже одежду ей свою отдала.
-А ты посмотри на неё повнимательнее. Не заметила ничего нового из покупок, например?
Галя задумалась. Да, Ира в последние дни действительно стала какой-то оживлённой. Чаще улыбалась себе в зеркало в прихожей. А вчера от неё пахло духами. Сладкими, цветочными, довольно навязчивыми. Галя тогда даже подумала, что аромат какой-то дешёвый, но промолчала.
-Духи, – сказала Маша, словно прочитав её мысли. – Видала? Новые. Я спросила, говорит, «Шанель Коко Мадмуазель». А на стипендию, что ли, она их купила? Или ты ей такую зарплату за няньку платишь?
Аргумент показался Гале весомым. Горькое разочарование подступило комком к горлу. Она так поверила Ире, так её жалела, а та…
Когда Ира вернулась с учёбы, Галя накинулась на неё.
-Ира, ты не знаешь, куда делись деньги из моего комода?
Она старалась говорить спокойно, но не получалось.
Ира удивлённо округлила глаза:
-Какие деньги? Нет.
-Десять тысяч. Лежали в конверте в комоде, – Галя смотрела ей прямо в лицо, ища следы паники или вины.
-Не брала я твои деньги, Галя! Честно! – щёки Иры залились густым румянцем.
-А на что ты тогда новые духи купила?
Ира растерялась, её взгляд заметался. Это замешательство было последней каплей для Гали.
-Так вот как ты мне платишь за моё добро? – голос её сорвался, в нём прорвалась вся усталость, все обиды последних лет. – Я тебя приютила, как родную, а ты воруешь!
-Я не воровала, – всхлипнула Ира. – А духи эти – подделка из перехода. Я их за две тысячи купила. Месяц копила на них, хотела почувствовать себя красивой, как все…
Она выскочила из комнаты и через мгновение вернулась, сжимая в руке маленький стеклянный флакон с криво наклеенной этикеткой.
Галя взяла флакон. Он был лёгким, стекло тонким, с едва заметным швом. Колпачок сидел криво. Она поднесла его к носу – тот же сладковато-приторный, грубый запах.
Галя посмотрела на Иру – на её распухшее, некрасивое от слёз лицо, на дешёвый свитер с катышками, на отчаяние в глазах. Она вспомнила, как сама в восемнадцать лет мечтала о какой-нибудь ерунде, чтобы быть «как всё», и как это было важно.
-Ир… – тихо сказала она. – Прости меня. Я просто потеряла деньги и расстроилась.
Она подошла к Ире и осторожно обняла её за плечи. Ира сначала напряглась, а потом обернулась и прижалась к её плечу мокрым лицом.
Про пропавшие деньги временно забыли. Но отношения с Ирой, несмотря на примирение, тоже были уже не те. Между ними повисло невысказанное: «Я могла подумать о тебе такое…». Ира стала тише, реже смеялась своим громким, раскатистым смехом, будто старалась занимать меньше места. Но по-прежнему сидела с Павликом, когда Галя шла на пары.
Пары были сложные, у Гали голова шла кругом. Чтобы не отвлекаться, она выключала звук на телефоне, чтобы не отвлекаться. В тот день тоже отключила, и когда она достала его в метро, сердце забилось от испуга: семь пропущенных звонков от Иры и одна смс: «Галя, срочно позвони!»
Пальцы дрожали, когда она набирала номер.
-Галя! – голос Иры был сдавленным, почти истеричным. – С Павликом… Ему плохо… Он задыхается!
-Что? Где вы?
-В больнице, я вызвала скорую…
-Какая больница? – закричала Галя, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Ира, рыдая, назвала адрес.
Дорога до больницы превратилась в мучительный кошмар. Галя металась по вагону, представляя самое страшное. Она ворвалась в приёмное отделение, как ураган. Медсестра указала ей палату. В коридоре, на скамейке, сидела бледная, трясущаяся Ира. Увидев Галю, она вскочила.
-Ему вкололи что-то, и вроде легче.
Галя, не глядя на неё, бросилась в палату.
Павлик лежал на высокой койке, бледный, с кислородной маской на лице, но дышал уже ровнее. К его руке была подключена капельница. Врач, молодая женщина с красивыми восточными глазами, сообщила:
-Аллергическая реакция, отёк гортани. Успели купировать. Что ел?
-Не знаю, я была на учёбе. С ним сестра оставалась, – Галя обернулась и жестом подозвала Иру, которая робко жала в дверном проёме.
Ира, запинаясь, начала объяснять:
-Мы рисовали, потом он сказал, что хочет конфету. Я сказала, нельзя. Потом он пошёл в свою комнату, а когда вернулся, уже начал задыхаться.
-Что он ел? – терпеливо, но твёрдо повторила врач.
-Я не знаю! Честно! – слёзы снова потекли по лицу Иры.
Галя поняла, что сестра не признаётся.
-Дома ничего нет с орехами, — сказала Галя врачу. – Не знаю, откуда он взял.
-Ладно. Понаблюдаем и отпустим домой, – пообещала она.
На следующий день, когда Галя занималась уборкой, она нашла под кроватью Павлика смятую обёртку от шоколадного батончика с арахисом. Эту обёртку она предъявила Ире, и та, не говоря ни слова, собрала вещи и ушла.
-Я тебя предупреждала! – заявила Машка, когда Галя позвонила ей и всё рассказала. – Смотри, сейчас ещё твой муженёк на защиту этой деревенщины встанет, наверняка она уже шашни с ним крутит.
Галя не хотела в это верить, но раз Маша и в другом была права…
Дима, выслушав короткий пересказ событий («У Павлика случилась аллергия, пока Ира смотрела за ним. Я её отчитала, она обиделась и уехала»), лишь тяжело вздохнул.
-Ну что ж, видимо, не справилась девочка. Нашла бы другую няню, раз уж учёбу бросить не хочешь.
Он говорил спокойно, слишком спокойно. Галя ждала возмущения, вопросов, но их не последовало. Эта неестественная покорность задела её за живое. Словно он и не удивлён. Словно ждал этого.
Прошла неделя. Напряжение в доме не спадало. Галя жила как на иголках, постоянно прислушиваясь к телефону – вдруг Ира позвонит, вдруг Дима спросит что-то ещё. Но звонков не было, а Дима будто специально стал более замкнутым, чаще задерживался на работе, ссылаясь на «проект».
В пятницу Галя решила перестирать вещи. Она разбирала корзину с грязным бельём, бездумно выворачивая карманы брюк и рубашек Димы. И нашла в кармане его пиджака чек. Не из супермаркета и не с заправки. Из ресторана «Сбарро». Галя замерла, сжимая в пальцах чек. «Сбарро»… Она знала этот ресторан. Он находился в двух шагах от института Иры.
В ушах зазвенело. Кровь отхлынула от лица, а потом прилила обратно, горячей, оглушающей волной. Пазл сложился в единую картину: пропавшие деньги, ресторан у института, странное спокойствие Димы после ухода Иры. Его частые «задержки». И её собственная, такая наивная, такая глупая фраза, брошенная когда-то Машке: «Муж – не собака, которая на каждого прохожего бросается».
Рука сама потянулась к телефону. Она набрала номер Иры, который уже стёрла, но который помнила наизусть.
-Алло? – голос Иры прозвучал настороженно.
-Я всё знаю! – закричала Галя. – Я тебя приютила, как сестру, а ты змея подколодная! Чтобы духу твоего здесь не было! Слышишь? Никогда!
Она бросила трубку, не дожидаясь ответа. И решила ничего не говорить Диме: ждать, как он сам проявил себя, ведь Ира наверняка ему пожалуется.
Вечером Дима вернулся вовремя, в приподнятом настроении и даже вызвался погулять с сыном, заметив, что Галя выглядит уставшей. Сначала Галя хотела устроить скандал, но потом передумала: не дождётся Ира, чтобы Галя своими руками Диму из дома выгнала.
В среду у Гали была важная практическая работа в институте, пропустить которую означало завалить весь модуль.
-Дима, – подойдя к нему вечером, сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мне завтра обязательно нужно в универ. Посидишь с Павликом?
-Не могу, – отозвался Дима. – У меня совещание до семи как минимум. Договорись с кем-нибудь.
С кем? Список тех, кому она могла бы доверить сына, оказался до неприличия коротким. Сжав зубы, она набрала номер Машки.
-Маш, ты не могла бы завтра…
-Ой, Галь, ничем не могу помочь! – тут же посыпалось в трубку. – У меня мастер-класс по декупажу, я тебе говорила! Вообще, времени ни на что не хватает!
Голос подруги звучал бодро и чуть ли не радостно. Галя бросила трубку, даже не попрощавшись.
Отчаявшись, она позвонила свекрови. Может, хоть она поможет…
-Галочка, я сама не своя, – слабым голосом прошептала та. – Давление скачет, голова кружится. Я бы и рада внучка повидать, но сама еле хожу. Ты уж сама как-нибудь, милая.
В горле встал ком. Последней каплей отчаяния стала мысль позвонить Ире. Но она сглотнула эту унизительную идею. Нет. Ни за что.
В итоге на следующий день она взяла Павлика с собой и повела его в институт. Мальчик полтора часа сидел в коридоре на жёсткой лавке, пока она сдавала работу. Он тихонько играл с машинками, но Галя ловила на себе укоризненные взгляды преподавателей и студентов. Она чувствовала себя плохой матерью, неудачницей, загнанной в угол.
-Мамочка, я кушать хочу, – заплакал Павлик, когда они вышли на улицу. – Можно пиццу?
Обычно Галя водила его в пиццерию по особым случаям. Но сегодня не было сил ни на готовку, ни на отказ. Ей самой хотелось забиться в угол, где никто не увидит её унижения.
-Хорошо, сынок. Давай возьмём с тобой по кусочку.
Они зашли в первую попавшуюся пиццерию недалеко от метро. Держа Павлика за руку, Галя пробиралась к свободному столику в глубине зала, и вдруг её взгляд зацепился за силуэты у окна.
За столиком в уютном полукруглом диване сидели двое. Мужчина, откинувшись на спинку, что-то рассказывал. Женщина, сидевшая рядом с ним, почти вплотную, смеялась, запрокинув голову. На столе стояла почти пустая бутылка дорогого красного вина, две тарелки с остатками еды и догорающая свеча в стеклянном стакане.
Это были Дима и Маша.
Галя замерла, словно её ударили током. Она смотрела на мужа, на его расслабленную, счастливую улыбку, которую она не видела дома годами. Смотрела на Машку, на её руку, которая так непринуждённо лежала на его предплечье.
-Папа! – радостно крикнул Павлик и рванулся вперёд.
Двое за столиком вздрогнули и резко отодвинулись друг от друга. Дима обернулся, и его лицо, ещё секунду назад светившееся беззаботностью, исказилось в гримасе паники и растерянности. Машка застыла с подносом, который официант как раз ставил перед ними с двумя кусочками фирменного чизкейка.
Галя не помнила, как подошла к столу. Она стояла, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а сердце колотится где-то в горле.
-Совещание? – тихо, почти беззвучно спросила она, глядя на Диму. – Мастер-класс по декупажу?
Машка попыталась натянуть старую, привычную маску подруги.
-Галя, не подумай! Мы просто случайно встретились…
Но её голос прозвучал фальшиво и жалко.
Галя посмотрела на них – на мужа и на лучшую подругу. Посмотрела на сына, который с испугом жался к её ноге, не понимая, почему мама так странно замолкла. И в этот момент вся боль, весь гнев и отчаяние внезапно ушли, сменившись ледяным, абсолютным спокойствием.
Она больше не сказала ни слова. Просто развернулась, крепче сжала руку Павлика и повела его к выходу. Её спина была прямой. Она слышала, как Дима выкрикнул её имя, но не обернулась.
Галя не стала откладывать это на будущее и уже на следующий день пошла подавать на развод. Она не хотела слушать оправдания Димы, не хотела бояться, что останется на улице – она не потерпит к себе такого отношения. Единственной проблемой была квартира, оформленная на свекровь. Галя, собрав волю в кулак, позвонила Анне Петровне, готовясь к скандалу, к обвинениям в неблагодарности.
-Анна Петровна, я подала на развод, – выпалила она, едва та сняла трубку. – Можно мы поживём в квартире до развода, пока не назначат алименты, и я не найду себе работу.
На том конце провода повисла пауза.
-Что случилось? – спросила свекровь.
И Галя рассказала ей, что случилось.
-Я знала, что он дурак, но не до такой же степени, – сухо проговорила свекровь. – Значит так. В квартире и до, и после развода будете жить вы с моим внуком. И не спорь – я так решила. Не смогла сына воспитать как следует – моя ошибка. Пусть шурует к своей Маше.
Слёзы благодарности подступили к глазам Гали. Оказалось, что её тихая, строгая свекровь видела и понимала гораздо больше, чем все они думали.
Дима, узнав о решении матери, пришёл в ярость. Он кричал по телефону, что его предали, что он остаётся ни с чем, умудряясь ещё и Галю обвинять в том, что произошло.
Галя плакала. Ей было непросто всё это, хотя она и старалась держаться. И в один из дней, когда было особо тоскливо, она набрала номер Иры.
-Ира… – голос Гали срывался. – Это Галя. Прости меня, пожалуйста. Это Мага всё подстроила, теперь я знаю.
-Маша? – удивилась Ира. – Зачем?
Пришлось рассказать, что Маша крутила роман с Димой и, видимо, рассматривала Иру как соперницу.
-Вот змеюка, – выругалась Ира. – Космы ей надо вырвать.
Через два дня Ира пришла в гости. Она принесла Павлику огромный набор пластилина и новую книжку про динозавров. Мальчик, визжа от восторга, повис у неё на шее.
Они пили чай на кухне и разговаривали.
-Где ты сейчас? – спросила Галя.
-В общежитии. Там нормально, только тараканов много.
Галя посмотрела на неё – на эту простую девушку, которая не умела обижаться и всегда была готова прийти на помощь.
-Останься, – неожиданно для себя сказала она. – Живи у нас. Комната свободна.
Ира улыбнулась, и в её глазах снова вспыхнула та самая, почти забытая искорка.
-Я только за! Должен же кто-то с Павликом сидеть, когда ты на свидания бегать начнёшь!
Они рассмеялись. Это был лёгкий, чистый смех, который наконец-то наполнил квартиру теплом и жизнью. И Галя поняла, что разбитое корыто – это не конец. Это возможность собрать из осколков что-то новое. И иногда в этом новом оказываются самые неожиданные, но самые верные люди.
